Монстры повсюду

Рядом с ней стояли три или четыре высоких существа, чьи тела напоминали сужающиеся бочки. У них были большие перепончатые крылья и головы в форме морских звезд, извивающиеся лучи которых заканчивались блестящими красными глазами.

Куган почувствовал, как они пытаются вторгнуться в его сознание, хотят втянуть его в углы, которые разрывали тюрьму на части.

Он двинулся вдоль стены, из его пор потекла коричневая жидкость, вонявшая гниющей рыбой. Джонни подошел к зарешеченному окну и выглянул наружу.

За стеной все исчезло. Там было только зеленоватое туманное марево, клубящееся вихрями и выпускающее клочья и шлейфы тягучих сгустков.

Подняв взгляд выше, Джонни увидел ячеистый, похожий на пчелиные соты город с красными пятнами башен и труб, которые были очень похожи на узкие вытянутые дымоходы гидротермальных каналов. В городе жили существа, которые плавали, помогая себе крыльями. Это были те красноглазые твари, что были со старухой.

Вверху в небе открывалась Немезида.

Его рука. Она была распухшей, пальцы широкие и сплюснутые, перепонка между ними тонкая, полупрозрачная. Казалось, конечность состояла из какого-то белого студенистого материала, похожего на жир свиной отбивной. Под кожей виднелась сложная система голубых и зеленых вен, проходящих через всю руку и переплетающаяся на пальцах, словно вьющийся плющ. Они опутывали всю его руку.

Потом он увидел Слоата. Эдди вел группу зэков вниз по лестнице, и они следовали за ним, как стая пищащих крыс.

Куган догнал его как раз в тот момент, когда тот собирался выйти во двор.

Слоат обернулся. Но слишком поздно.

Куган набросился на него с безумной инстинктивной яростью. Когда Слоат повернулся, Куган закрыл ему рот своей бесформенной мясистой белой рукой и ударил заточкой в грудь, вогнав ее по самую рукоятку. Слоат издал горловой хныкающий звук, а Куган из всех сил заработал рукой - потянул лезвие вверх и в сторону, затем вниз и опять вбок, словно переключая передачи в автомобиле. Слоат упал навзничь, размахивая руками, пронзительный оглушительный рев сорвался с его губ красным туманом. Он попытался закричать, но его горло было заполнено кровью, и все, что вышло, - это поток алой рвоты, который потек по его подбородку, когда кровь фонтаном хлынула из разорванной груди и живота.

Куган уставился на него сверху вниз, его мутировавшая рука пульсировала, набухшие узлы на животе покалывало.

Слоат поднял на него глаза, его лицо было забрызгано кровью. На мгновение он выглядел почти благодарным... потом это ощущение исчезло, его лицо исказилось в сардонической насмешливой ухмылке, глаза пылали безумным весельем.

И тогда это произошло.

В тот самый момент, когда Слоат должен был испустить дух и умереть, то, что жило в нем, питаясь, как присосавшаяся пиявка, решило проявить себя. Слоат выгнулся дугой назад, все его тело конвульсивно содрогалось в агонии, черная слизь пузырилась из его глаз, оставляя чернильные дорожки, похожие на слезы из туши, на его вялом, белом как у клоуна лице. Молочная желчь закипела у него во рту, а на щеках, лбу и подбородке взбухли пылающие красные узелки... каждый из которых извергался тонким прозрачным усиком, похожим на извивающегося червя. Их было так много, что вскоре все его лицо скрылось под шевелящейся массой паразитов.

Куган с криком отшатнулся, машинально выдернув окровавленную заточку.

Живот Слоата разошелся, как родовой канал, из которого выплеснулись брызги прозрачного желе... и откуда-то из внутренностей вырвалось что-то извивающееся, бесформенное, похожее на корчащегося амебообразного слизняка с отвратительными пурпурно-синими прожилками. Оно было сальным и желеобразным, множество желтых выпуклых глаз, словно кладка яиц, были распахнуты, дюжина маслянистых, багровых, хлыстообразных придатков, похожих на цепкие щупальца медузы "Львиная грива", колыхались вокруг в поисках чего-нибудь, за что можно было ухватиться.

Куган отбил несколько из них, еще один рассек заточкой, и на пол полилась желто-зеленая кровь. Другой отросток вырвал у него клок волос, а еще один, почти с любовью, скользнул по голой руке Джонни, щупальце было гладким, почти шелковистым на ощупь.

Затем откуда-то снаружи донесся пронзительный, жуткий свист, на который вскоре ответили, казалось, сотнями других таких же свистов, переходящих в пронзительный, оглушительный хор и достигающих единой, ревущей, режущей слух ноты, которая заставила каждого человека в тюрьме упасть на колени. Звук пронзал уши, как раскаленные добела иглы.

Куган, вся кровь которого отхлынула от лица, сдавил руками виски, чтобы череп не разлетелся на части от сильного внутреннего давления.

Откуда-то с силой зарождающегося циклона начал дуть горячий чумной ветер.

Немезида принимала свое подношение. 33

Луис Кардоне почти не обращал внимания ни на бунтующих заключенных, ни на запах дыма, ни на тела, валявшиеся отдельно и сваленными в кучи по всей тюрьме.

Что-то другое взывало к нему.

Песня сирен. Это был призыв, и перед ним невозможно было устоять. Он, спотыкаясь, брел по коридору, обезумевшие толпы заключенных, чьи глаза были огромными, стеклянными и совершенно безумными, то отбрасывали его в сторону, то волокли за собой. Он слышал что-то похожее на отчаянный визг тысячи ошпаренных младенцев и знал, что это умирают люди во дворе... умирают от страха.

Он вышел в ночь и посмотрел в небо.

Миллион злобных разумов.

Немезида.

Живая первобытная тьма, неудержимый магнетический призрак, бестелесный многомерный фантом, состоящий из миллиона злобных глаз, облученная органическая пространственная червоточина, питаемая кипящим горячим ядром реактора разложившихся инопланетных разумов, жаждущих пропитания: человеческого серого вещества, разрываемого ужасом, паникой, разрушительным суеверным страхом.

Луис смотрел на это, охваченный ужасом, а оно потянулось к нему и нашло его подходящим, и тогда он начал кричать, пока его мозг не превратился в кровавый суп от эмболии, вызванной страхом, которая взорвалась в его черепе, как кассетная бомба. 34

Когда тюрьма была захвачена Немезидой, Кугана обхватили ищущие щупальца и с криками втянули в разрастающуюся эмбриональную массу Слоат-твари. Оно показало ему лицо Фрэнки МакГрата и лица сотен других, но он не испугался. Джонни атаковал, заточка все еще была в его руке и все еще была острой как бритва. Он вонзил его в трепещущую цитоплазменную плоть существа, и ему в лицо брызнула кислотно-зеленая кровь. Движимый яростью и отвращением, Куган резал, кромсал, рубил и вспарывал существо с чистой беспричинной животной ненавистью.

Слоат-тварь была мерзостью.

Туман, слизь и кровоточащие кости, белый, покрытый гнойными язвами, нерожденный паук, зародыш червя и нечто, состоящее из стеблей и пульсирующих пузырей, выброшенных на летний пляж в переплетении глубоководных водорослей. Смердящее, гниющее и разлагающееся. Призрак телеплазмы, клубки внутренностей и мешанина бугристых мускулов, борющихся за господство.

Именно таких тварей убивал Куган.

Лицо Слоата, горячее и бесцветное, с дрожью пыталось удержать форму на украденных костях. Но его блестящие глаза были живыми и смертоносными, желтыми и дымящимися.

- И Древние унаследуют тушу мира, - произнес он клокочущим голосом, его смрадное дыхание напоминало вонь сточных вод.

А потом он/оно развалился на части - живое рагу из извивающихся щупалец, пульсирующей плоти и сочащегося зеленого яда - и Куган рухнул в него, испуская последние вздохи, когда разорванные органы внутри него затрепетали, а токсичный яд существа превратил его кровь в холодный свертывающийся соус. Он лежал в останках твари, чешуйчатую кожу на спине покалывало, белая студенистая плоть руки непрерывно пульсировала, его живот раскрылся с водянистым потоком черного ихора, обнажив три зарождающиеся несформировавшиеся конечности.

...Куган закрыл глаза...

...он почувствовал, как чернота затопила его голову...

...его высосало из черепа... 35

...но он не умер...

...агония...

...резкая боль...

Он почувствовал всасывание, сильное магнетическое притяжение, взрыв тепла и холода, когда его подтянули к тому, что зависло над Гриссенбергом, втянули в воронку гравитационного стока, опалили языками сверхгорячей плазмы и утопили в бассейнах жидкого метана.

Ужас от того, что ему предстояло увидеть, опустошил его разум до самого примитивного, суеверного уровня.

Куган видел образы инопланетных городов, возвышающихся конусами ведьминских шляп на вершинах древних гор. Видел черные базальтовые колонии Ми-Го на склонах холмов. Видел, как эти города распадаются на части во времени, заброшенные, разрушающиеся, поглощенные древним катаклизмом только для того, чтобы возродиться снова, населенные разумом неживым и бестелесным.

И голос, который он слышал во сне, донесся до него первобытным, пронзительным ветром:

- Ты будешь спасен.

Образы исчезли.

Пульсирующее черное ядро самого Oблака Оорта распахнувшись, затягивало его, и он увидел миллионы горящих красным кристаллических глаз, уставившихся на него, превращая его разум в холодную грязь. Эти бесчисленные безумные монолитные разумы, вонзались в его собственный, как ледяные лезвия, вскрывали его, разрывая и расчленяя его воспоминания, инстинкты и простые животные побуждения, когда что-то в нем кричало о вторжении и надругательстве.

Затем он был отвергнут, выплюнут в космос.

Скорость.

Время.

Пространство.

Он был в туманно-темном сне, в дымке, запертый в какой-то судорожной перистальтике ужаса, в каком-то обособленном... дрейфующем небытии, расколе, который поглощал сам себя. Затем появилось какое-то чувство. Что-то похожее на зрение. Куган вглядывался в лица, которые были не лицами, а чешуйчатыми наростами, похожими на черепа пришельцев. Ми-Го. Да, Джонни знал, что это Ми-Го, и он находился в одном из их зданий на Нитоне. Десятки их приблизились к нему, кружась вокруг, как мясные мухи над тушей. Он чувствовал, как их клешни ползают по нему, словно личинки, копаются в нем, прокладывают туннели, разрезают на куски и изменяют. Куган видел, как его внутренности вырываются из живота в пузырящихся сгустках крови. Видел, как они перебирали его органы и ласкали его кишки, передавая их от одного к другому, словно дети, играющие в игру.

Джонни закричал, и его крик эхом разнесся по темным безднам.

Ми-Го были в его голове, проникали в его череп и разрывали его сенсорную сеть: осторожные, дотошные, опытные. Его мозг был яйцом, блестяще-серой яйцеклеткой, липкой, склизкой, желтоватой массой, которая вырвалась на свободу, развоплотилась, упала в темную пасть ямы, погрузившись в бесконечные черные околоплодные воды, которые были кровью космоса. Цилиндр. Там он ждал вместе с сотнями других, надежно спрятанных в своих индивидуальных контейнерах, ожидая своего нового рождения, общения с каким-то далеким иным. И Куган видел этого иного, носителя, с которым ему вскоре предстояло общаться: извивающаяся, безликая оболочка, ползущая сквозь сгущающиеся тени стерильного мира. Он был спасен от Немезиды, спасен, чтобы исцелиться и стать единым целым с ползучей инопланетной чумой. И именно это знание, как ничто другое, заставило сущность, известную как Джонни Куган, прекратить свое существование.