Капкан для пешки

Глава 4

Шаги я услышал совершенно случайно, мне банально повезло: я неожиданно для самого себя остановился просто перевести дыхание, так как сердце колотилось, как сумасшедшее. В подвале отзвук моих шагов звучал глухо, видимо, потому что я шёл по полу, покрытому толстым слоем пыли. Но тем не менее какое-то подобие эха всё равно было, поэтому я сумел расслышать тихий звук, который показался мне странным, неуместным.

Он раздался чуть позже, чем погасло эхо моего последнего шага, и я замер, как мышь под веником. Почему-то не возникло ни малейшего желания радостно окликнуть того, кто шагал со мной одновременно. Если этот кто-то прячется, стараясь сделать своё присутствие максимально незаметным, то вряд ли у него приготовлена для меня коробка шоколадных конфет.

Я сделал несколько шагов и прислушался: в подвале царила абсолютная тишина, даже полагающегося мне эха слышно не было. Зато где-то на пределе слышимости раздалось противное «шлёп-шлёп». Так как я стоял совершенно неподвижно, то эти звуки не имели ко мне никакого отношения. А к кому имели?

Мысль о том, что это могут быть Нюся или Глеб, я отбросил сразу: они совершенно точно не стали бы прятаться. И что-то настойчиво шептало мне, что от знакомства с невидимым спутником лучше всего воздержаться. Ну вот не нужно мне это знакомство! Совсем-совсем!

Шлёп-шлёп… шлёп-шлёп… шлёп-шлёп… раздалось уже гораздо ближе, но я никак не мог понять, где именно: то мне казалось, что звуки доносятся из-за окна, то они звучали там, откуда я упал, то вообще где-то впереди.

Мой невидимый преследователь перестал скрываться, но от этого стало почему-то ещё страшнее. Я чувствовал, как сердце колотится не там, где ему положено быть, а где-то в горле, мешая дышать. Мне казалось, что оно грохочет настолько оглушительно, что его слышно не то что в подвале, а даже на улице. При этом я никак не мог перестать думать о том, что стою, как последний дурак, прямо посреди подвала, то есть на самом виду, и как только оно войдёт сюда, то сразу же меня увидит. По идее, надо быстро прятаться, но куда?!

Я лихорадочно закрутил головой, пытаясь найти, куда можно нырнуть, чтобы тот, который всё ближе, меня не заметил. Глупая, совершенно иррациональная надежда, но покорно стоять и ждать, пока меня увидят – тоже было выше моих сил. Шлёп-шлёп… шлёп-шлёп… шлёп-шлёп…

С трудом подавив детское желание заорать и ломануться куда угодно, только бы отсюда, я внезапно заметил старый письменный стол, стоявший неподалёку от раскуроченного автомобиля. Махнув рукой на конспирацию, я рванул к нему, чудом не уронив стоявший на пути стул, и буквально закатился за пусть не слишком надёжную, но всё же преграду.

Скорчившись в тесном пространстве, я замер и, кажется, даже почти перестал дышать, полностью превратившись в слух. Какое-то время вокруг царило абсолютное безмолвие, и я уже решил, что странные звуки-шаги мне померещились, но, к счастью, вылезти из-под стола не успел. Шлёп-шлёп… шлёп-шлёп… шлёп-шлёп… раздалось совсем рядом, буквально в паре метров от моего ненадёжного убежища. Но теперь к звуку шагов добавилось тихое, похожее на всхлип, сопение. Пожалуй, так мог бы дышать человек, уставший от долгих рыданий. Но откуда здесь, в подвале Стрешневского особняка могло взяться нечто, издающее подобные странные звуки?

«Господи, я клянусь: я брошу курить, никогда в жизни больше не прикоснусь к сигаретам, и вообще начну вести правильный образ жизни, только пусть оно сейчас меня не заметит! Пожалуйста!!»

Мне кажется, я ещё никогда в жизни с такой искренностью не взывал к высшим силам. Зажмурившись до звёздочек в глазах, продолжая, как мантру, повторять свою не то просьбу, не то молитву, я скорчился под старым письменным столом и старался не дышать.

Шлёп-шлёп… шлёп-шлёп… шлёп-шлёп… прозвучало уже откуда-то от стены с гильотиной, а может, и из другого угла, во всяком случае, оно было гораздо дальше, чем минуту назад. Не знаю, что послужило причиной этого: может, высшим силам стало скучно, и они решили посмотреть на продолжение спектакля, или сработал ещё какой-то неизвестный мне фактор. Для меня это было настолько вторично, что я даже думать об этом не хотел. Главное, что жуткое существо отдалялось. Очередной вздох, похожий на всхлип, прозвучал где-то наверху, и наступила благословенная тишина.

Ещё несколько минут я не решался выглянуть из своего укрытия, а потом очень осторожно высунул голову и огляделся. В подвале по-прежнему никого не было, лишь на полу остались странные отпечатки: словно кто-то тащил за собой что-то достаточно тяжёлое. Никаких других ассоциаций оставленные вздыхающим существом следы не вызывали. Мелькнула, конечно, мысль о том, что подобные полосы могли бы остаться от хвоста, но я её с негодованием отверг: не крокодил же тут бродил на задних лапах, в самом-то деле.

Стараясь не шуметь, я выковырял себя из-под стола и с трудом разогнулся: для того, чтобы поместиться в этом импровизированном укрытии, мне пришлось сложиться чуть ли не вчетверо. Вокруг на первый взгляд ничего не изменилось: всё тот же ржавый остов автомобиля, старая мебель, выбитые стёкла маленьких окошек, дверь на противоположной стене. И вдруг я почувствовал, что сердце пропустило один удар, хотя даже не понял сначала, почему. И лишь присмотревшись, выругался про себя, собрав все самые грязные ругательства, какие смог извлечь из недр памяти. Фонаря на столе не было.

Я ошарашенно поморгал, потом закрыл глаза, постоял немножко и снова посмотрел на стол. Фонарь исчез, словно его тут никогда и не было. Но мне же не могло привидеться? Тем более что след от него остался – вот он, отчётливо виден на пыльной поверхности. Но след есть – а самого фонаря нет. От предчувствия чего-то не просто неприятного, а глобально отвратительного заныли зубы и отчаянно захотелось вернуться на сутки назад, забаррикадироваться в квартире и никогда не видеть и не слышать госпожу Стрешневу и с её странными идеями и ещё более странными поступками.

Интересно, все эти разговоры о кладе – они имеют под собой хоть какую-то реальную основу или это плод нездоровой фантазии как бы княжеской как бы наследницы? С одной стороны, верилось во всё это с большим трудом, а с другой – ведь я действительно не мог не то что выйти, а даже руку просунуть с территории усадьбы. И этот странный подвал… И ещё более странный и страшный невидимый похититель фонаря… Я ни на секунду не сомневался, что именно он стащил единственный потенциальный источник света. Скорее всего, для этого он и приходил, а не для того, чтобы поохотиться на меня. Почему-то от осознания этого легче не стало, хотя я очень на это рассчитывал, проговаривая про себя логичные и утешительные мысли.

Чувствуя себя не то сумасшедшим, попавшим в собственный бред и застрявшим в нём, не то участником какой-то полномасштабной компьютерной игры, я пошёл по направлению к двери, старательно обходя все мало-мальски подозрительные предметы. Меня не оставляло ощущение, что за мной неотрывно наблюдают чьи-то внимательные глаза, но я старался на этом просто не зацикливаться и упорно шагал по направлению к двери, которая, я надеялся, выведет меня в более привлекательное место.

Как ни странно, подвал я пересёк без каких-либо происшествий, чему был несказанно рад: прятаться под очередным столом не тянуло совершенно. Дверь, перед которой я остановился, была самой обыкновенной, деревянной, когда-то давным-давно выкрашенной в коричневый цвет. Краска местами облупилась, ручка держалась на одном гвозде и честном слове, но для меня она была самой прекрасной, так как за ней я рассчитывал увидеть лестницу наверх, по которой планировал выбраться уже наконец-то из этого подвала.

Но бездумно и радостно распахивать дверь я не спешил, так как не был на сто процентов уверен, что действительность будет соответствовать моим радужным ожиданиям. Поэтому я медленно повернул ручку, поморщившись от раздавшегося скрежета, и осторожно потянул дверь на себя. Вопреки опасениям, которые всё же оставались, никто оттуда на меня не прыгнул. Я открыл дверь пошире и столбом замер на пороге, так как слов – причём никаких, даже матерных – у меня не было.

За дверью не было никакой лестницы, более того – там не было вообще никакого помещения. Зато в наличии имелась буйная тропическая растительность, которой в нашем климатическом поясе быть никак не могло, особенно в конце октября. Я в абсолютном обалдении смотрел на высокие пальмы, бодро устремившие к ярко-синему небу растрёпанные кроны, на буйство каких-то лиан, папоротников и всяческих кустов, названий которых я никогда не знал. Сделав шаг назад, осторожно закрыл дверь и оглянулся: подвал был на месте, но это не слишком успокаивало, если честно. Через пару минут, решив, что подождал достаточно для того, чтобы глюк развеялся, я снова открыл дверь. Тропики никуда не делись, и я даже уловил аромат нагревшейся на солнце листвы и услышал шум ветра где-то в вершинах.

Я уже совсем было собрался закрыть странную дверь, ведущую не то в параллельный мир, не то в какой-то портал – я не слишком хорошо в этом всём разбираюсь – как откуда-то из зарослей послышался крик, и я уже почти без удивления узнал голос Нюси. Хотя что она могла делать в этих джунглях – тот ещё вопрос. А с другой стороны – кто сказал, что она не попала в них через такую же дверь, только не из подвала, а откуда-нибудь ещё. Понятно же, что усадьба Стрешневых – вообще не то, чем кажется, и подходить к происходящему с позиций логики и здравого смысла – заранее безнадёжное дело.

Стоя на пороге, я сомневался, и меня совершенно не мучили угрызения совести по этому поводу. С одной стороны, надо бы пойти, найти Нюсю и, если нужно, помочь ей: не зря же она так кричала. При этом нет ни малейшей уверенности в том, что это не фантом или что-то такое. Вдруг эти странные, непонятно откуда взявшиеся тропики меня так заманивают, а стоит мне отойти от двери, они меня раз – и слопают? Шансы на то, что Нюся нашла этот злополучный клад, минимальны: что-то подсказывало мне, что те, кто спланировал всё это безобразие, рассчитывали на более длительное развлечение.

С этими мыслями я осторожно закрыл дверь, оставив там, за порогом, и ароматный ветер, и буйно растущие кусты, и того, кто кричал Нюсиным голосом. Отступив, я начал более внимательно осматривать подвал, в котором почему-то стало чуть светлее, хотя на улице, судя по звукам, по-прежнему грохотала непонятная гроза. Впрочем, странным было всё, с чем я столкнулся с тех пор, как опрометчиво шагнул на территорию усадьбы князей Стрешневых.

Последовательно оглядев всё видимое пространство, я замер, прислушиваясь: не исключено, что пока я рассматривал буйную экзотическую растительность, в окружающем мире произошли какие-нибудь изменения. Причём наверняка не в лучшую сторону, это, как говорится, и к бабке не ходи. Но соваться в непонятно откуда взявшиеся джунгли мне хотелось ещё меньше, чем сидеть в подвале. Он хотя бы находится в моём родном мире, во всяком случае, я стараюсь в это искренне верить.

Так как дверь, к которой я так стремился, оказалась не тем, на что я надеялся, мне оставалось одно: искать другой выход из этого замечательного во всех отношениях подвала. Но, сколько я ни вглядывался в полумрак, никакой другой двери не видел.