Серенький волчок

Позвонил Антон. Связь была неважной. Но Лена уловила в голосе мужа торжественную таинственность. Уже по одной только интонации она поняла, что с его работой все в порядке. И впервые за долгое время почувствовала, как душу наполняет спокойная уверенность в завтрашнем дне.

Лена не стала расспрашивать подробности, чувствовалось: Антон в людном месте, поэтому долго не говорили.

– Целую тебя, Тошенька, – нежно прошептала она в трубку.

Положив телефон, она прошлась по комнатам, окинула взглядом обстановку. Немного времени – и семьи Куприных здесь не будет, а у дома появятся другие хозяева.

Вот только кто захочет покупать особняк? Пусть огромный, пусть элитный, но так далеко от столицы. А вдруг продажа затянется? А если у них не хватит денег на просторную квартиру в Москве?

Лена тряхнула головой: на помойку черные мысли! Главное: будущее переставало быть зыбким и обретало реальные черты.

Саша притащил в кухню игрушки и, пока Лена готовила, возился на полу, собирая из конструктора постройку, назначение которой, видимо, было понятно лишь ему одному.

Лена глянула в окно: метель и не думала заканчиваться. Как Тоша доедет? Потянулась к телефону, но передумала: не стоит лишний раз дергать мужа во время работы. Ненавязчивость, особенно в определенные моменты, – качество редкое для жен, но Лена обладала им в полном объеме. И ей было известно: Антон ценит это.

Поставив кастрюлю на плиту, она присела возле сына, обняла его и запела песенку про Антошку и картошку.

– Еще нельзя смотреть! – Саша вырвался и загородил рукой конструктор. Положил последний кубик.

– Мама, все. Смотри!

– Ой, а что это у нас такое? – восхитилась Лена.

– Это домик для поросенка Наф-Нафа! – произнес сын таким тоном, что сразу становилось ясно: ну разве это может быть чем-то другим! Именно в таком жилище и полагалось обитать практичным поросятам.

Саша подполз на четвереньках к домику и скомандовал:

– Дуй!

Лена надула щеки.

– Ф-ф-фу-у-у! Какой крепкий домик! – низким голосом протянула она.

Сын заливисто рассмеялся и захлопал в ладоши.

– Нам не страшен серый волк!

Лена вдруг поймала себя на мысли, что игра ей неприятна. Она вскочила и подошла к плите.

– Ты чего? – недоуменно спросил Саша.

– Маме суп нужно варить, чтобы мы могли покушать! – громко и весело произнесла Лена. Слишком громко и слишком весело – отметила она про себя.

Малыш кивнул, и снова занялся домиком.

Лена доставала из холодильника молоко, когда услышала какой-то звук. Будто где-то в доме что-то стукнуло. Или это хлопнула входная дверь? Может, вернулся Тоша? Она пошла посмотреть.

В холле тускло горели бра. Дверь во двор была закрыта. Лена проверила замок, подергала ручку. Вернулась в кухню.

Отчего она так напряжена? Все-таки нужно позвонить мужу. Как он доберется? Снега навалило, словно в Сибири. Жутко даже.

Лена вдруг почувствовала, что плотные вязаные носки, в которых она ходила по дому с утра, на подошвах промокли. А еще несколько минут назад были сухими. Осмотрела пол кухни: нигде воды нет, и возле Саши сухо. За это время она выходила только в холл.

Лена снова пошла по тому же маршруту к двери, тщательно осматривая полы в комнатах. И ковры, и паркет – все в порядке. Оставался холл.

Но и там никакой воды не обнаружилось. Она дошла до большого коврика перед входной дверью. Присела, провела по нему рукой. Коврик был очень сырой. Так происходит, если пришедший вытирает мокрую обувь. Влага впитывается в ворс…

Лена медленно поднялась. Почувствовала, как заколотилось сердце. Озираясь по сторонам, бросилась на кухню к сыну. Она не успела выбежать из холла, когда погас свет.

Сердце стучало громко, очень громко. Он наверняка слышит, он где-то рядом.

Они прятались в кабинете, за столом. Левой рукой Лена прижимала к себе сына, правая – вцепилась в карабин. Проклятая темнота! Дверей почти не видно, только за окном тусклый снег. А вдруг он уже здесь? Предметы во мраке лишь угадывались. Кресло в нише могло быть им. Или тумбочка у стены – очень походила на него. Только не бояться, только не дрожать. Когда он бросится – у нее должна быть твердая рука. Иначе – конец.

Сколько времени прошло? Минут пятнадцать – не больше. Четверть часа назад мир еще был прежним. Она спокойно возилась на кухне, рядом сидел Саша И вдруг все резко изменилось. Потому что пришел серый волчок.

Когда в доме погас свет, на какие-то секунды она оцепенела, боясь сделать шаг. Затем подумала о сыне и быстро двинулась через комнаты на кухню, выставив перед собой руки. С размаху ударилась ногой о комод, но боли не почувствовала. Волчок мог прыгнуть из-за любого кресла, стола или дивана. Ему нужен был ее ребенок. Она знала это. Послышался испуганный голос:

– Мама!

– Сашенька! Я здесь!

Лена вбежала в кухню. Света от газовой плиты хватило, чтобы убедиться – волчка здесь нет. Пока нет. Сын сидел под столом. Увидел маму, на четвереньках выполз и прижался к ее ногам. Она подхватила его на руки. Крепко прижала.

– Все хорошо, все хорошо. Не бойся, сына. Ты главное – не бойся, я никому тебя не отдам.

Взгляд упал на стойку с ножами. Лена вытащила длинный тесак. Зашла в угол, спиной к холодильнику. Села, закрыв собой Сашу. Прислушалась. Тишина. Нет, сидеть здесь нельзя. Он найдет их.

Она подняла ребенка на руки, достала из шкафа свечку. Зажгла. И поняла, что не может одновременно держать ее, обороняться ножом и нести сына. Все же она сумела перехватить Сашу левой рукой, взяла в правую нож и свечку. И так, осторожно, шаг за шагом, пошла через комнаты.

«Только бы добраться до кабинета Тоши. Там ружье. И тогда…».

Метнулось что-то темное. Лена вскрикнула и махнула ножом, едва не загасив огонек. Нет, это тень от мебели. «Спокойно! Не пугай сына» – прошептал внутренний голос.

До кабинета осталось немного – лишь миновать холл. Только не бояться, только не дрожать. Еще шаг, еще. Вот и все. Она тихонько повернула ручку, приоткрыла дверь, но внезапная мысль ее остановила: а вдруг серый волчок прячется в кабинете? Вдруг он знает о ружье?

«Я должна войти… я должна войти… ружье – единственный шанс… я должна войти» – заклинала она себя.

Лена тихонько опустила сына. Он тут же вцепился в нее. Она переложила свечку в левую руку, вытянула нож и, стиснув зубы, толкнула дверь. Подняла свечку повыше, вглядываясь в сумрак. Они вошли. Лена закрыла дверь, повернула защелку и подперла ручку стулом.

Саша сильно сжимал ей пальцы.

– Малыш мой, все хорошо, здесь никого нет, а у папы в шкафу большое ружье. Сейчас мы его достанем, да?

Ребенок закивал и прижался к ней еще крепче.

Она прилепила свечку на стол, положил рядом нож. Опустилась на колени.

– Сына, хороший мой, послушай! Мне нужно, чтобы ты отпустил мою руку, всего на минутку, ладно? Я хочу достать ружье, и тогда мы ему покажем!

Саша поднял голову. Страх на лице малыша был таким, что Лена чуть не взвыла от ужаса.

– Мама-а, кто это?

Только сейчас она поняла, что сын и не подозревает, что за существо проникло к ним в дом. Ведь Сашенька не знал правды о сером волчке.

– Это просто злой дядька. Он хочет, чтобы его все боялись. Но мы не боимся, правда?

Саша посмотрел ей в глаза.

– Я боюсь, мама! Я описался. Где папа?

За дверью послышался тихий звук. Словно кто-то скреб когтями по дереву. Лена с силой впихнула сына под стол. Дрожащими руками нащупала в ящике ключ от шкафа, открыла дверцы и достала карабин. Схватила с верхней полки пачку патронов. Гильза застряла в коробке. Пачка выскользнула и рассыпалась по полу. Лена вытащила обойму, подняла несколько патронов. Зарядила. Разложила приклад, сняла карабин с предохранителя. Это счастье, что она когда-то не поленилась попросить мужа научить ее обращаться с оружием. До упражнений в стрельбе дело не дошло, но подготовить карабин она могла.

Вооружившись, Лена почувствовала себя увереннее.

Громкое рычание за дверью застало ее врасплох. Махнув стволом, она задела свечку, та покатилась по столу и погасла.

– Черт!

Теперь придется стрелять вслепую. Может, у мужа в столе есть фонарик? Лена порылась в ящиках, но ничего не нашла. Идиотка! Ну почему она не взяла с собой коробок спичек! И мобильник остался где-то в комнате. Полицию не вызвать. Впрочем, от серого волчка полиция не защитит. Это их семейное дело, она не даст мерзкой твари добраться и до второго сына.

В дверь сильно бухнуло. Потом еще и еще раз. Лена одной рукой прижала к себе сына, другой – вытянула карабин и положила стволом на стол. Света из окна едва хватало, чтобы различать очертания предметов. Глаза уже привыкли к темноте, и дверь было немного видно.

Удары по двери стали реже, но сильнее.

«Замок долго не выдержит» – пронеслось в голове.

Снова разъяренное рычание, затем мощный удар – и дверь распахнулась. Луч света качнулся в сторону, вернулся к столу, резанул по глазам и ослепил Лену. Это продолжалось всего секунду, но она успела увидеть в дверном проеме того, кто убил ее сына: зверя, который устроил на них охоту и жаждал новой смерти. Человеческая фигура с огромной волчьей головой и горящими глазами. Оборотень. Серенький волчок.

«Ты и за Алешей пришел в таком виде: наполовину волк – наполовину человек. Тварь из детских стихов» – мелькнула мысль.

Зверь шагнул в комнату.

Лена видела только слепящий луч, и когда он двинулся к столу – она дернула курок.

Звук оглушил ее. Карабин отбросило, и приклад, словно кувалда, ударил по ключице. Она вскочила, намереваясь выстрелить снова, но опустила оружие: зверь был повержен. Он лежал темной грудой. Фонарик откатился в сторону, и в его свете виднелась мохнатая голова с огромными клыками в адском оскале.

Лена оперлась о стол – не держали ноги. По щекам побежали слезы.

Неужели все кончено? Не нужно больше бояться? Она убила серого волчка и отомстила за смерть сына. Месяцы страха и сомнений, боли и собственного бессилия – весь этот мучительный груз сползал с ее плеч. Ей вдруг стало легко, словно она пробудилась от нескончаемого кошмара. Он потерял над ней власть.

Дрожь в коленях прекратилась. Лена склонилась над зверем.

– Твоя кровь – за кровь моего сына! Я спасла от гибели еще многих детей. Ты мог прийти за ними, но уже не придешь.

Хлопнула входная дверь, и раздался крик Антона:

– Лена!

Куприн освободился на киностудии пораньше, но две дорожные пробки съели время. Он заехал в цветочный магазин и купил большущий букет роз – любимых цветов жены.

Период сидения на мели и творческого кризиса остался в прошлом. Отличный сценарий, дополнительные тиражи книги, контракт с издательством на последующие рукописи – все сложилось превосходно. Фортуна снова повернулась к нему лицом. Возможно, это награда судьбы за то, что они с женой не сломились под тяжестью горя, выдержали страшные времена, не озлобившись на жизнь.

Как ни спешил Антон домой, но гнать сильно не стал. Да и не получилось бы: снег лепил такой густой, что видимость на трассе была почти нулевой. Добравшись до поселка, он удивленно присвистнул и затормозил: дорогу замело полностью, такого никогда не было. Хотя зимой поселок расчищали. Он иногда наблюдал из окна, как оранжевый грейдер ползал по проездам, сгребая на обочины кучи снега.