Знак. Символ. Миф: Труды по языкознанию

2. Знак и смысл знака.

Итак, знак мы могли понимать именно как знак при помощи противоположения его внезнаковой сфере. Тем самым мы вторглись в смысловую область знака, без которой он не может быть определен даже как просто знаковый факт. Но раз мы уже вторглись в область знаковой теории, она требует от нас логического анализа. Мы сказали, что всякий знак нечто обозначает (аксиома I). Но такого рода формулировка, если сосредоточиться на смысловой стороне знака, не есть в подлинном смысле первичное, а только указывает на известное противоположение знака в области самого же первичного. Если же сосредоточиться на самом знаке как на некоторого рода смысле действительно в первичном значении слова, т.е. без противопоставления другим моментам в области смысла, то нужно сосредоточиться просто на знаковой природе знака как таковой. Точно так же и обозначаемое рассматривалось нами раньше как нечто противоположное знаку, поскольку иначе вообще нельзя было отделить знак от обозначаемого и рассматривать их в условной раздельности. Отсюда возникают три аксиомы, которые относятся к значимости как к таковой и говорят только о знаке как о знаке.

Аксиома чистой знаковости I (XIII). Всякий знак нечто значит.

Аксиома чистой обозначенности II (XIV). Все, что является осмысленно обозначенным, есть результат функций смыслового знака.

Аксиома чистого акта обозначения III (XV). Всякий акт обозначения есть акт смыслового обозначения.

Эти три аксиомы обеспечивают для нас существование знака в его чисто знаковой, т.е. чисто смысловой, природе. К этому необходимо прибавить еще следующее.

Мы отделили знак от его носителя и знаковость от ее телесной оболочки. Это дало нам возможность, отделив знак от всего внезнакового, сосредоточиться на нем самом. И хотя никакой знак невозможен без носителя знака, без его материи, без его субстанции или без его субстрата (тут возможны самые разнообразные термины, обозначающие внезнаковое окружение знака), тем не менее – и об этом мы тоже достаточно говорили – ни носитель знака не есть сам знак, ни его субстанция не есть сам знак и т.д. Для того чтобы зафиксировать эту нематериальность знака (возможную, как мы уже говорили, только в условиях материального носительства знака), приходится и относящиеся сюда принципы тоже выдвинуть как необходимые и очевидные.

К сожалению, существует очень прочная и почти непреодолимая тенденция все смысловое и все идеальное толковать только как материальное и только как физическое. Думают, что если физические вещи являются материальными, то и все на свете обязательно материально и физично. Все смысловое и, следовательно, все идеальное, с марксистской точки зрения, вовсе не отсутствует и вовсе не есть ничто. Идеальное, с точки зрения марксизма, есть отражение материального. Но марксизм никогда не утверждал, что ничего идеального не существует. Если оно есть отражение материального, то это значит, что оно тоже есть, тоже существует и тоже действует, но только при одном условии: при условии своей отраженности из сферы материального. Отражение предмета вовсе не есть отсутствие предмета, а, наоборот, предполагает существование этого предмета, так как иначе отражением чего же именно является само-то отражение?

Здесь имеется в виду только специфическое бытие отражения, а вовсе не полное отсутствие того бытия, которое именно отражается, и вовсе не утверждается отсутствие самого отражения. Ведь иначе пришлось бы отменить таблицу умножения, которая ведь не есть ни карандаш, ни перья, ни ручки, ни яблоки, ни вишни и вообще не есть что-нибудь материальное. Тем не менее таблица умножения отражает собой именно материальное, но только не просто поверхностно материальное, не просто карандаши и ручки, но и нечто такое, что лежит в глубине самого материального. Поэтому и знак вовсе не связан обязательно с тем физическим предметом, который он обозначает, и хотя фактически знак и эта вещь друг от друга неотделимы, мы все же о знаке можем говорить отдельно, подобно тому, как мы говорим в математике о числах или величинах и даже строим и решаем основанные на них уравнения. Отсюда возникает следующая аксиома чистой знаковости.

Аксиома чистой бессубстратности IV (XVI). Всякий знак, всякое обозначенное и всякий акт обозначения возможен только как область чистого смысла, освобожденная от всякой материи и какой бы то ни было субстанции.

Впрочем, в истории философии многие мыслители, замечая очевиднейшую нематериальность знака или числа, так же как и вообще идеи вещи и ее отражения, представляли себе отдельный и сверхъестественный мир, наполненный этими чистыми идеями, числами, понятиями и знаками. Такова вся платоновская и аристотелевская философия с ее бесчисленными разновидностями, оттенками и компромиссами. Но построение такого рода сверхматериальной действительности является делом слишком уж необязательным и даже личным, слишком уж произвольным. Такую философию можно оспаривать с разных сторон, но то, что смысловая природа знака не есть материя, это оспаривать нельзя.