Гарри Поттер и новая семья. Второй курс

Глава 8. Любовные истории

28 декабря 1992 года

«I want to wake up in a city,

That doesn’t sleep,

And find I’m king of the hill,

Top of the heap...»(17)

С трудом разлепив глаза, Гарри увидел, как Элин в трусах и растянутой футболке изображает перед зеркалом какое-то подобие ходьбы на месте, держа в руках расческу вместо микрофона.

— Похожа я на Лайзу Минелли? — спросила она, отставив в сторону руку и поведя бедрами. — Пам-пам пам-барам, пам-пам пам-барам...

— Ты похожа на василиска, — проворчал Гарри, поплотнее закутываясь в одеяло. — Дай поспать, чудовище!

— Нью-Йорк никогда не спит! — Элин подошла к окну и одним движением подняла жалюзи. Солнечный свет, отраженный от стоящей напротив их отеля стеклянной башни, ударил прямо в глаза Гарри.

— Но я-то не Нью-Йорк, — он недовольно повернулся на другой бок. — Я-то люблю поспать...

— Хватит дрыхнуть! — Элин принялась стаскивать с брата одеяло. — Нам скоро выезжать, а у нас еще изба не метена, корова не доена, родители не кормлены... Давай, поднимайся, мама еще полчаса назад хотела тебя разбудить. Я героически отстаивала твой покой, а ты мне даже спасибо не сказал.

— Спасибо, — Гарри наконец-то уселся на кровати и широко зевнул. — Который час?

— По местному — восемь, а по лондонскому — час дня, так что бегом умываться! — Элин ухватила брата за ногу и, не обращая внимания на возмущенные вопли, поволокла его в сторону ванной.

Залезая в душ, Гарри недовольно подумал, что с гораздо большим удовольствием провел бы время дома, сидя в уютном кресле перед телевизором, по которому он успел соскучиться. Но сразу по возвращении из школы папа и мама ошарашили ребят неожиданной новостью: Рождество они должны будут провести в Нью-Йорке, совмещая приятное с полезным. Причем решение это, видимо, было принято лишь в последний момент, так что родители даже не смогли забронировать для семьи один большой номер — во время праздников все гостиницы были переполнены, и большой удачей было уже то, что они смогли найти два двухместных номера в одном и том же отеле.

Стук в дверь вывел Гарри из раздумий.

— Давай скорее! — услышал он голос сестры. — Мама просила передать, что они уже ждут в ресторане.

К тому моменту, как Гарри вышел из ванной, Элин успела одеться и теперь сидела на подоконнике, задумчиво глядя вниз.

— Чем ты там любуешься? — спросил он, натягивая джинсы.

— Считаю машины, — ответила она. — Говорят, восемь из десяти автомобилей на улицах Манхэттена — такси. Я не верила, но сам посмотри.

Элин показала рукой на проплывающую по Парк-авеню бесконечный желтый поток, от которого то тут, то там, словно брызги, отскакивали к тротуару отдельные машины, высаживающие одних пассажиров и тут же подбирающие следующих.

— Да что там смотреть, — пробурчал Гарри. — Грязь, шум, бомжи и толпы народу. Лондон намного лучше.

— Да? А мне нравится, — задумчиво произнесла Элин. — Кишащая крысами подземка и стеклянные башни немыслимой высоты; бомжи, сидящие под дорогими витринами; заброшенные склады в двух шагах от Таймс-Сквер; известные на весь мир сцены и порнографические киношки в соседнем квартале...(18) Невообразимое место... Совсем как я.

— Ты как будто сочинение пишешь, — усмехнулся Гарри.

— Ага, доклад на тему «Нью-Йорк — город контрастов», — Элин засмеялась. — Напишу и продам чистокровным, которые учат магловедение. Говорят, профессор Бербидж такие сочинения очень любит.

* * *

Лишнее подтверждение тому, что Нью-Йорк — и правда, город контрастов, они получили буквально через пять минут после того, как сели в арендованную машину. Элин уговорила отца сделать небольшой крюк и проехать не по скоростному шоссе, а по обычной городской улице и заворожено смотрела, как шикарные небоскребы вдоль Парк-авеню в один миг вдруг сменились угрюмыми коричневыми социальными домами для бедных. За рекой, отделяющей Манхэттен от Бронкса, пошли уже совсем страшные развалины, место которым было скорее в Берлине 1945 года, нежели в современном городе. Но еще через несколько минут за окнами машины словно щелкнули выключателем, и дорогу обступили аккуратные одно— и двухэтажные домики, глядя на которые невозможно было себе представить, что всего в нескольких милях отсюда люди стремятся застроить каждый свободный дюйм земли.

Уютные пригороды постепенно сменились редкими фермами, дорога пошла в гору и вскоре затерялась в густом лесу. Спустя три часа Эрик Олсен, руководствуясь подсказками сидящей за картой жены, свернул на грунтовку и затормозил перед хлипким деревянным шлагбаумом.

— Извините, сэр, дальше нельзя. Снежные заносы, — подошел к машине добродушный чернокожий полисмен в меховой куртке, на которой красовалась серебряная шестиконечная звезда шерифа.

— А что вы летом говорите? — поинтересовалась у него Элин, показывая свою палочку.

— Если дожди — говорю, что дорогу размыло, а если засуха — что лесной пожар, — усмехнулся тот. — Но вы не ученики школы... У вас есть приглашение?

— Вот, — Линда протянула охраннику маленькую карточку со светящимся значком в углу. — Наша фамилия Олсен, профессор Симплтон ждет нас.

— Олсен, Олсен... — в руках полицейского материализовался длинный свиток пергамента. — Одри, Оеши, Оззи, Окорок... Ага, есть Олсен. Вот, повесьте на зеркало, чтобы проехать дальше. Гостевая парковка справа сразу за поворотом. Добро пожаловать в Ильверморни.(19)

Он протянул им небольшой деревянный амулет с лицом индейца на одной стороне и гербовым щитом на другой. Эрик взял амулет в руку, сморгнул неожиданно выступившую слезу и обнаружил, что никакого шлагбаума перед ним уже нет. Дорога упиралась в изящные железные ворота, справа и слева от которых уходила вдаль каменная стена, за которой виднелись симпатичные корпуса в неоготическом стиле. Довершала картину вереница черно-желтых школьных автобусов, как раз в этот момент выезжавшая из ворот, как будто за ними находилась самая обычная американская школа. Правда, покинув территорию школы, автобусы тут же взлетали, разгонялись и через секунду растворялись в воздухе.

От автомобильной стоянки расходился целый веер усыпанных розовым гравием дорожек, каждая из которых была снабжена аккуратным указателем: «Кинозал», «Библиотека», «Столовая», «Трансфигураторная», «Зельеварня», «Кафедра полумертвых языков», «Кот»... К последнему указателю был приколот небольшой желтый листок с надписью вкривь и вкось: «Кот не работает».

— Интересно, что это за «КОТ» такой? — удивлялся Гарри, пока они шли в направлении, отмеченном стрелкой «Отдел по работе с международными студентами». — Комитет оборонной техники?

Элин тихонько захихикала. Американская школа ей уже заранее нравилась.

* * *

В Ильверморни их принимал профессор Симплтон — приятный на вид толстячок в коричневом магловском костюме, синей мантии и при ярко-желтом в лиловый горошек галстуке-бабочке.

— В каждой стране свой подход к образованию, — рассказывал он. — Среди выпускников Шармбатона не так много великих волшебников, но французы очень удачно комбинируют обычные предметы с магическими и добиваются потрясающих успехов в науке. В Дурмстранге уделяется много внимания спорту, физической подготовке и боевой магии, многие его студенты еще до окончания школы приглашаются в сборные своих стран. Пару лет назад снова открылась школа при Соловецком институте, она пока небольшая, но зато там очень сильная кафедра вычислительной магии. Это вообще единственная школа, в которой имеется волшебный компьютер, причем никто не знает, как русские заставили его работать, раньше это считалось вообще невозможным. Хогвартс же по праву гордится своими преподавателями и считается лучшим во всем, что касается магической теории. Профессора Снейп, Макгонагалл, Флитвик, Синистра — признанные авторитеты в своих областях.

— А Ильверморни? — спросила Элин.

— В сравнении с Хогвартсом у нас меньше внимания уделяется теории, но больше — практике, — ответил профессор. — Многим молодым волшебникам, к сожалению, совсем неинтересно то, как работает магия, их интересует лишь, что можно сделать с ее помощью. Что ж, мы даем большинству то, что ему нужно, не пытаясь насильно втиснуть в головы сложные формулы. Ну а для тех, кто действительно интересуется магией как наукой, у нас ведутся отдельные занятия. Благо, на каждом курсе учится по несколько сотен студентов, среди которых обязательно находится десяток — другой тех, ради кого имеет смысл держать продвинутые классы. Ну и конечно, наши выпускники могут впоследствии продолжать обучение в Институте салемских ведьм.

— Но не может ли быть так, что ученики не интересуются теорией магии именно потому, что у них нет необходимости ее изучать? — удивилась Линда. — Если она не входит в обязательную программу, то понятно, что большинство подростков скорее предпочтут приятно проводить время, а не сидеть за скучными учебниками.

— Таков наш подход, — пожал плечами профессор. — Мы даем возможность выбора, но сам выбор делают исключительно студенты. Хочешь — учись, не хочешь — осваивай необходимый минимум... Насильно мил не будешь, не так ли?

— Возможно, — не стала спорить Линда. — А каким образом иностранные студенты могут поступить в вашу школу?

— Иностранцы учатся в школе за деньги, порядка десяти тысяч долларов в год, включая стоимость проживания. Но это, как я понимаю, для вас не проблема? — уточнил Симплтон.

Эрик и Линда кивнули.

— Тогда все просто, — радостно заявил профессор. — При переходе из другой школы будущие студенты выбирают для себя нужные предметы и сдают тесты, по результатам которых и отправляются на тот или иной уровень по каждому из них. Ваши дети могут сдать их в любой момент, как только закончат текущий год в Хогвартсе.

— А посреди года переход возможен? — спросил Эрик.

— Боюсь, что нет, — профессор смущенно почесал кончик носа. — Учись ваши дети в любой другой школе, проблемы бы не было, но программа Хогвартса очень специфична. Дети весь год настраиваются на определенный ритм, и его прерывание может привести к выбросам... Конечно, в исключительных обстоятельствах переход можно организовать, но каждый такой случай рассматривается отдельно, и, боюсь, процесс занимает несколько месяцев.

— Что ж, спасибо, — Линда Олсен поднялась со своего места и протянула профессору руку. — Мы подумаем над тем, что вы нам рассказали, и обязательно с вами свяжемся.

— Извините, профессор, — заговорил вдруг Гарри, до сего момента сосредоточенно изучавший пестро раскрашенные школьные проспекты. — Я не вижу, чтобы в ваших каталогах упоминалась защита от темных искусств или боевая магия. Тут только защита от волшебных существ...

Профессор Симплтон изумленно уставился на мальчика.

— Боевая магия? — спросил он. — Разумеется, детям ее не преподают! Представляете, что творилось бы в школе, если бы ее ученики при любой ссоре швырялись бы не щекоткой и шерстью-изо-рта, а настоящими смертельными проклятиями? У нас и так возникает масса проблем из-за тех, кто пытается использовать не по назначению режущие и взрывающие заклинания.