Гарри Поттер и новая семья. Второй курс

Глава 7. Признание

17 ноября 1992 года

— Добрый день, господин директор. Вы меня вызывали? — опасливо произнес Рон, входя в кабинет.

— Здравствуй, Рональд, — поприветствовал его Дамблдор. — Проходи, садись.

Рон уселся в единственное свободное кресло и настороженно покосился на сидящих рядом Снейпа и Макгонагалл.

— Хочешь рахат-лукум?

Добродушный взгляд директора заставил Рона вздрогнуть.

— Извините, что-то не хочется, — произнес он.

— Ну, как хочешь, — не стал настаивать Дамблдор. — А я, пожалуй, угощусь... М-м-м, так какой цвет мне подходит сегодня? Фиолетовый? Нет, пожалуй, красный будет лучше. Как раз под цвет моих носков.

Директор осторожно взял сладкий кубик, положил его в рот и прикрыл глаза от удовольствия.

— Знаешь, мой мальчик, как я определяю, верит ли мне собеседник или нет? — спросил он. — Я предлагаю ему угощение и смотрю на реакцию. Это самое обычное лакомство, но тот, кто мне не доверяет, никогда не согласится принять его из моих рук. Люди почему-то думают, что я хочу накормить их каким-то особенно коварным зельем, веритасерумом или еще чем похуже...

— Или просто не любят сладкое, — проворчал из своего угла Снейп.

— Нет, — покачал головой Дамблдор. — Сладкое любят абсолютно все, это аксиома... Но не будем отвлекаться. Будь добр, Рональд, посмотри мне в глаза.

— Чего это? — насупился Рон.

— Сделай одолжение старику, — ласково повторил директор.

— Не буду я вам в глаза смотреть, вот еще, — Рон для надежности даже закрыл глаза рукой и отвернулся. — Знаю я ваши шуточки, вы же легилимент, мигом мне в голову залезете, а это незаконно, между прочим, и вообще...

— Рональд Уизли! — четко произнес Дамблдор, из облика которого вдруг исчезло все добродушие. — Посмотри мне в глаза!

Рон попытался зажмуриться, но его веки словно сковало льдом, а голова сама собой повернулась к директору. Несколько минут парень сидел, вцепившись в подлокотник кресла и не отрывая взгляда от бездонных голубых глаз, в которых не было ни единой искорки тепла. Наконец, его тело обмякло и едва не упало на пол, если бы Макгонагалл, сорвавшись с места, не успела его подхватить.

— Уф-ф-ф, — с облегчением произнес Дамблдор. — Силен, гад, даже в таком состоянии... Северус, друг мой, не мог бы ты... А, спасибо, ты как всегда вовремя.

Директор поспешно опрокинул в рот содержимое поданного зельеваром пузырька, достал из рукава ярко-фиолетовый платок и аккуратно промокнул им вспотевший лоб.

— Можете показаться, молодые люди, — весело произнес он. — Теперь это безопасно.

Четверо ребят, стоявших тесной кучкой, скинули с себя мантию-невидимку и отстранились друг от друга. Директор улыбнулся, увидев, что Гермиона отошла от Гарри даже слишком поспешно, а вот Джинни Уизли, наоборот, явно помедлила, прежде чем оторваться от мальчика, и тут же засуетилась, стараясь усесться на диванчик между ним и Гермионой. Причем делала она это настолько «незаметно», что даже Гарри, кажется, понял ее намерение.

Впрочем, сейчас Дамблдору было не до запутанных отношений внутри этой четверки.

— Как ты себя чувствуешь, мой мальчик? — участливо спросил он Рональда.

— Хорошо, — удивленно ответил тот. — Только слабость какая-то...

Снейп молча подал ему еще один флакон с зельем, который парень без колебаний выпил.

— Теперь рассказывай, — сказал директор. — Начиная с первого сентября.

* * *

— Когда я встретился с Гарри и Элин на платформе, — начал Рональд, — я сначала обрадовался, а потом увидел «Нимбус-2001», разозлился и... Дальше я плохо помню, все как в тумане. Я как будто раздвоился, когда Элин предложила поехать на магловской метре, одна часть меня обрадовалась, потому что это здорово, я очень хотел посмотреть, как маглы без магии управляются. А другая... Она почему-то решила, что волшебнику на магловском транспорте ездить нельзя, а надо полететь на машине. Хотя машина же тоже магловская, хоть и летающая, глупость, правда? Я нагрубил ребятам, чтобы они от меня отстали, и улетел.

— Так я и думал, — удовлетворенно кивнул директор. — А когда еще ты чувствовал подобное раздвоение?

— На Хэллоуин, — ответил Рональд. — Утром я услышал, как Хагрид сказал, что отведет Гарри в Годрикову лощину, на кладбище. Я еще подумал, что, наверное, грустно, когда у всех праздник, а у тебя в этот день родители погибли. Но вторая часть меня вдруг разозлилась, потому что это же несправедливо, что Олсену ни за что слава досталась и теперь все с ним носятся, как будто он герой... Я ничего не помню после этого, очнулся только вечером, когда подошел к дверям Большого зала. У меня на руках и мантии были какие-то следы, я сперва не понял, а потом Джинни сказала, что это кровь... И тогда я понял, что сделал ту надпись, хоть и не помню, как. Я тогда жутко испугался, потому что меня же за такое точно исключат...

— О, тут я вас могу огорчить, мистер Уизли, — улыбнулся ему Дамблдор. — Избавиться от домашних заданий вам будет далеко не так просто.

Рон облегченно рассмеялся, поняв смысл сказанного.

— Следующий раз был после квиддича, — произнес он. — Я услышал, как Гарри меня хвалит и говорит, что он сам так не может играть... Это было так здорово, понять, что я чего-то добился, что стал в чем-то лучшим... А другая часть опять разозлилась, потому что решила, что Гарри просто издевается надо мной и хочет унизить, потому что мне-то пришлось долго работать, чтобы хоть чего-то достичь, а ему вся слава досталась даром...

Рон виновато посмотрел на Гарри.

— Я сейчас понимаю, что это неправильно, — сказал он. — Если бы мои мама с папой умерли, я бы никакой славы не хотел. Но тогда я от злости чуть сознание не потерял... И опять ничего не помню, я очнулся только ночью в коридоре над телом Колина. Я решил, что убил его, хотел пойти к профессору Макгонагалл, но опять испугался. Когда Джинни подошла ко мне утром и спросила, что происходит, я отговорился тем, что мне нужно разобраться... Но я соврал, я ни в чем не разбирался, просто думал, что если пройдет время, то все само как-то разрешится. А потом была эта дурацкая змея.

— Вот это особенно интересно, — произнес Дамблдор. — Откуда ты знаешь парселтанг?

— Ну, у нас же древняя семья, — пожал плечами Рональд. — И у папы, и у мамы много предков — волшебников. Наверное, среди них был кто-то из потомков Слизерина. Когда я увидел змею, то жутко испугался, вот умение и проснулось... Такое ведь бывает, правда?

— Да, такое возможно, — кивнул директор. — Рассказывай дальше.

— Когда змея очутилась перед Джастином, я опять раздвоился. Финч-Флетчли постоянно рассказывает всем, какие его родители богатые, да в какую он школу должен был пойти, если бы не получил приглашение в Хогвартс. И меня опять взяла злость, я приказал змее напасть на него. Змея послушалась, я знаю, и уже приготовилась ударить, но тут я понял, что сейчас убью человека... Это была словно вспышка, я понял, что так же нельзя, я ведь не убийца! И приказал змее исчезнуть. Потом весь вечер я думал, а утром решил, что обязательно признаюсь. Только меня все равно что-то держало, я не понимал, почему. Мне до сих пор казалось, что я, может, как-то выпутаюсь, но это было неправильно, конечно... Ну... вот и все.

— Очень интересно, — протянул Дамблдор. — Выглядит точно как Daemoniorum possessionem... Северус, ты заметил?

— Разумеется, — кивнул Снейп. — Очень интересный эффект, впервые вижу его вживую. Мистер Уизли не просто не может рассказать о своем дневнике, он не может даже думать о нем.

Рон в панике рванулся, пытаясь встать, но его торс словно засосало в спинку кресла, а руки оказались обмотаны слоями ткани, выросшей из подлокотников.

* * *

Элин в очередной раз поразилась, каким разным может быть директор Дамблдор. Всего несколько секунд назад он выглядел как добрый доктор Айболит, беседующий с больным слоненком, сейчас же в директорском кресле сидел даже не Верховный чародей Визенгамота, а скорее Верховный инквизитор, допрашивающий упорствующего еретика.

— Откуда у тебя этот дневник? — требовательно спросил он. — Говори!

— Я не знаю, — совершенно безэмоциональным голосом ответил Рон. — Он был в моей сумке после того, как мы вернулись с покупками из Косого переулка.

— Как он выглядел?

— Как тетрадь. Обложка черная, потертая. На первой странице было написано «Т.М. Риддл».

Джинни ойкнула от неожиданности, но Дамблдор, не отрывая взгляда от Рона, предостерегающе поднял руку.

— В нем были какие-то записи?

— Нет.

— Что ты с ним сделал?

— Я читал «Квиддич сквозь века». Я захотел нарисовать схемы, про которые прочитал. Я написал: «Заметки Рональда Билиуса Уизли, будущего капитана сборной Гриффиндора по квиддичу». Я не успел написать ничего другого, потому что надпись исчезла. Я увидел, как на ее месте появился ответ: «Здравствуй, Рон. Меня зовут Том». Я понял, что дневник волшебный и может разговаривать. Я спросил: «Кто ты, Том?». Том ответил: «Я студент Хогвартса. Много лет назад я создал этот дневник». Потом он добавил: «Со мной очень давно никто не разговаривал. Какой сейчас год?»

— И ты начал рассказывать? — задал следующий вопрос Дамблдор.

— Да, — все таким же ровным голосом отвечал Рон. — Мне стало жалко Тома, потому что очень скучно сидеть столько времени внутри книжки. Я рассказал ему все, что знал про последние пятьдесят лет. Я рассказал ему про свою семью. Том сказал, что он сирота, но всегда мечтал иметь много родных, как у меня. Я сказал, что это не всегда весело, потому что у родителей не хватает денег на нас всех. Потом я рассказал про папу и Малфоя. Том сказал, что это несправедливо, когда одни богатые, а другие бедные. Он сказал, что с его помощью я смогу стать великим и исправить несправедливость.

— Понятно... — директор замолчал, о чем-то напряженно думая. — Рон, это очень важно. Том рассказал тебе про Тайную комнату?

— Нет, — коротко ответил Рон.

— Но ты думаешь, что это он ее открыл?

— Я не знаю. Я не помню, что со мной было. Том предложил показать мне сильную магию. Я согласился. Потом я ничего не помню. Потом я очнулся перед входом в Большой зал. Потом я спросил Тома про Тайную комнату. Он сказал, что все расскажет, но позже.

— А во второй раз? — продолжал допытываться Дамблдор.

— Я сказал Тому, что победил в квиддиче. Он меня похвалил. Он сказал, что с настоящей магией я смогу еще больше. Я сомневался. Мы спорили. Потом я ничего не помню. Потом я очнулся над телом Колина. Я понял, что это сделал я. Я испугался.

— Ты совсем ничего не помнишь? — уточнил Дамблдор. — Даже малейшая деталь может нам помочь, Рональд.

— Я помню, что сопротивлялся, — после минутной паузы произнес Рон. — Я помню, что Зверь хотел убивать. Я помню, что мне было очень плохо. Я помню, что старался изо всех сил. Я... помню...

Не закончив, Рон закрыл глаза и обмяк в кресле.

— Достаточно, Альбус, — поднялась со своего кресла профессор Макгонагалл. — Нельзя больше мучить мальчика.

— Уже, уже, Минерва, — успокоил ее директор. — У меня остался всего один вопрос. Где сейчас этот дневник?

— Я его сжег, — ответил Рон. — Я понял, что Том злой. Я понял, что сделал ужасную вещь...

— Сжег? — удивился Дамблдор. — Ты уверен? Это очень важно, Рональд, ты точно видел, как он сгорел?