О богах, шакалах и детях

— Да, да, — Арон рассеянно оборачивается к Киру. — Мы встречались.

— Замечательно. Ничего если мы тебя положим на третьем этаже? Там мебели нет, зато просторно.

— А, я помню. Конечно, у меня даже собственные дифжир с собой, тебе вообще не о чем беспокоиться. У тебя тут подъёмник был, кажется…

Азамат напоминает брату, как пользоваться лифтом и провожает его наверх со всеми сумками. Я только головой качаю. По-моему, на охоту с ним ходить небезопасно. Кир хмыкает, моет руки и принимается выгружать из посудомоечной машины чистые тарелки. Мне кажется, он начинает привыкать к чистоте, или ему просто нравится возможность пользоваться водой когда угодно и в любых количествах.

Однако Азамат, кажется, действительно рад приезду брата. Он оживляется, убирает со стола бук, расспрашивает о здоровье племянницы. Арон говорит без умолку, но Азамат с удовольствием слушает. Кир присаживается в углу комнаты и делает вид, что ковыряется в телефоне, но то и дело поглядывает на отца и дядю. Я играю с Алэком в манеже.

Азамат принимается готовить ужин под басни Арона о потрясающей похлёбке, что тот умеет варить из какой-то дикой птицы.

— Я их о прошлом годе подстрелил десять штук, представляешь? Десять! — обильно жестикулируя рассказывает он. — Столько сразу ни за что не съесть, а замораживать жалко, они от этого портятся. Ну я уж и нажарил, и навялил, и засолил, руки уже отвалились мясо это разделывать. Пришлось из последней суп сварить. И ты знаешь, так здорово получилось! С тех пор только так их и готовлю. Даже Воробей хвалил, представляешь? Он в гости как раз зашёл тогда.

— А кто это, Воробей? — уточняет Азамат.

— Ты что, не знаешь Воробья? Это ж брат Старейшины Асундула, знаменитый охотник! Мы с ним ещё три года тому на медведя ходили, во-от это было дело…

К тому моменту, как ужин готов, меня уже мутит от бесконечных охотничьих рассказов про то, кто при каких обстоятельствах обделался со страху, какого лесного зверя как потрошат, и кто нажрался медвежатины до отрыжки. Кир, однако, слушает раскрыв рот.

— Лиза, садись, — Азамат выдвигает мне стул у стола.

— Знаешь, я что-то не хочу. Я же недавно обедала.

Азамат сразу так расстраивается, что мне даже неуютно становится. Видно, он еле держится в приветливом настроении.

— Я чуть-чуть попозже присоединюсь, — обещаю. — Вот Алэка покормлю…

Сгребаю мелкого, который, впрочем, пока есть не просит, и ухожу подальше от застольного разговора.

Когда Алэк засыпает, я решаю, что достаточно проветрилась, чтобы пойти попить чаю, и двигаюсь к лифту, когда налетаю на выскочившего с лестницы Кира, который светится, как парадный диль.

— Отец возьмёт меня на охоту! — выпаливает он, едва завидев меня.

— Это очень интересно, — говорю. — А ты извинился?

— Нет, — тушуется Кир. — Ну, не буду же я при Арон-хоне…

— Кир, мне неинтересно, когда, где и в чьём присутствии ты будешь извиняться. Но пока ты не поговоришь с отцом, никакой охоты.

— Но отец уже сказал, что берёт меня! — возражает парень.

— Он-то, может, и берёт, а вот я не отпускаю.

И решительно иду вниз. Кир плетётся следом, поникший. Но меня печальными глазками не проймёшь. Азамату намного хуже, настолько, что он даже не подумал этого оболтуса наказать. Я строевым шагом врываюсь в кухню. Там густой запах жирной, перчёной еды, мужики сидят потягивают хримгу. Вообще атас. Азамат пьёт только по праздникам.

— Дорогой, можно тебя на пару слов? — говорю негромко, но убедительно.

— Да, конечно, — рассеянно кивает он и с трудом встаёт из-за стола. Мы выходим в коридор, где топчется унылый Кир.

— Во-первых, ты чего напиваешься? — спрашиваю.

Он пожимает плечами.

— Да так… Арон привёз домашнюю хримгу, почему бы не выпить? Я с ним не так часто вижусь, тем более, ужинаю.

— Понятно… Ладно, вот что. С какой стати ты берёшь Кира на охоту?

— Так давно же собирались…

— Да, и что, по-твоему, он заслужил?

— Ну ладно тебе, Лиза, — Азамат отмахивается. — Мы же всё обсудили вчера. Я сам виноват. Ну что тебе, жалко, что ребёнок погуляет немного?

— Я считаю, что после вчерашнего он не имеет права на развлечения.

— Ты очень строгая, — пьяно вздыхает Азамат. — Тебе-то он ничего не сделал, а я не сержусь.

— Я вижу, — цежу. — И меня это сильно печалит. Может быть, ты хотя бы поговоришь с ним сейчас? У него есть что тебе сказать.

— Зна-аю я всё, что он мне может сказать, — тянет Азамат. — И слушать этого не хочу. Лиза, мне уже всё равно, хочет на охоту — пускай идёт, может, не так сильно будет меня ненавидеть.

— Азамат! — ахаю я, но он ужё идёт обратно в кухню. — Постой, мы не закончили! Ты рехнулся совсем, что ли? Я так ни одного из вас никуда не отпущу!

— Лиза-хон, что за шум? — пьяно скалится Арон из-за стола. — Присоединяйтесь!

— Азамат, это никуда не годится! — продолжаю я, игнорируя Арона. — Ты не можешь вот так ему всё позволять, просто чтобы ему понравиться. Хорошо, пусть будет другое наказание, но нельзя оставить всё как есть!

— А, так юный князь провинился? — доходит до Арона. — Так всыпь ему ремнём, как отец бывало, и дело с концом.

Азамат вскидывается.

— Я никогда не буду бить своих детей! — рыкает он так неожиданно и громко, что мы все приседаем.

— Почему? — удивлённо спрашивает Арон. — Это очень здорово помогает.

— Потому! — продолжает Азамат тем же грохочущим голосом. — Тебя отец бил, может, раз в год. А меня почти каждую неделю! Я знаю, каково это!

— Ох ты ж, — бормочет Арон, сползая немного по спинке стула. — Нет, ну дело твоё, конечно… А что он натворил-то?

— Да ничего особенного, — буркает Азамат. — Наговорил мне гадостей, повысил голос. Забудь. Всё в силе.

— Не-е-е, — внезапно возмущённо протягивает Арон и стучит кулаком по краю стола, с трудом попадая. — Ты что, брат! Если б мой мне нахамил, он бы ещё неделю сидеть не смог! Нетушки, такого засранца на охоту брать нельзя. Ты что, Азамат, совсем парня распустил. Я с ним вместе не пойду. Пускай сначала заслужит. А то ишь, глаза горят, пострелять охота! Никакой охоты!

Я даже не знаю, радоваться или нет, что Арон подключился к разговору. С одной стороны, он прав, и Азамату полезно напоминание, кто в доме хозяин. С другой, эти варварские представления… неудивительно, что сын Арона такой странный, если отец его регулярно избивает.

Азамат некоторое время мечется и хмурится, но в конце концов сдаётся.

— Ладно, всё отменяется. Кир, иди спать. Немедленно.

Ребёнок одаривает меня хмурым взглядом и уходит, не сказав ни слова.

— Азамат, я тебя очень прошу, поговори с ним, — напоминаю я.

— Завтра поговорю, — буркает Азамат. — Сейчас я слишком пьяный.

Я тяжело вздыхаю и иду к себе в кабинет за таблетками от похмелья. Вот уж не думала, что их надо держать в кухонной аптечке.

Спать Азамат ложится с краю кровати и отвернувшись от меня. Бормочет что-то про то, что я не люблю запах хримги, и засыпает. Мне ничего не остаётся, как последовать его примеру.

Меня будит радионяня. Спросонок оглядевшись и поняв, что Азамата рядом нет, я нашариваю тапки и несусь в детскую. Всё хорошо, малыш проснулся и требует завтрак и чистый подгузник. Однако муж меня разбаловал, я как-то привыкла, что по утрам деточку обслуживает кто-то ещё.

Когда я спускаюсь вниз и обнаруживаю, что на кухне даже не пахнет завтраком, у меня закрадываются неприятные подозрения. Азамат не обнаруживается ни в одной из комнат, и Кира тоже нет. На третьем этаже под восемью одеялами мирно дрыхнет Арон. Ну хоть этот никуда не делся. Снова спускаюсь вниз, накидываю куртку поверх себя и мелкого и тащусь на стоянку. Стойла закрыты, но в них только одна серая лошадь. Значит, поехали кататься. Ладно, может, поговорят. Возвращаюсь в дом и на всякий случай проверяю чулан — и высказываюсь, как Алэку лучше бы не слышать. Двух ружей нет, не считая того, что Кир утопил. Значит, Азамат вместо того, чтобы не брать Кира, решил не брать Арона. Отлично. Боже, лишь бы вернулись целыми. А то один психанёт, другой распереживается… Ну, муженёк, ну я тебе устрою…

Арон спит долго и спускается совершенно разбитый.

— Ох, ну я вчера и напился… — стонет он. — Хотон-хон, у вас ничего нет от головы?

Меня подмывает ему мстительно отказать за то, что мужа опоил, но выслушивать его стенания тоже не очень хочется, да ещё, не дай бог, испачкает мне пробковый пол…

— На, проглоти, запей водой.

После таблетки Арон быстро приходит в себя и начинает озираться.

— А где Азамат?

— Пошёл на охоту с Киром, — невозмутимо сообщаю я.

— Вот те раз! — восклицает Арон. — Ну он даёт. Вчера же договорились! А, вечно под ним гвоздь в подушке. Ну ладно, давайте я хоть завтрак сделаю…

Пока Арон готовит, я берусь за начатый гобелен. Не вязать же шарф Киру, когда он так себя ведёт! От гобелена у меня сделана треть — лента узора по краю, ксочек пейзажа и ноги. Весь день я маньячно строчу ряды, иногда прерываясь на попытки позвонить Азамату. Но он вне покрытия, а над ухом непрерывно зудит Арон — что-то рассказывает о своих детях, о детстве Азамата, о том, за что ему влетало и как именно, как страшно сердился отец… Судя по этим воспоминаниям, Ийзих-хон была права. Аравата и правда больше всего бесило, что Азамат не честолюбив.

Байч-Харахи возвращаются затемно. Я слышу ржание, беру сковородку поувесистее и встаю сбоку от входной двери. Увы, реакция у Азамата хорошая, и он ловит сковородку в воздухе, войдя первым.

— Он извинился! — быстро и весело говорит муж.

— Да ну! — поражаюсь я.

— Да-да, — часто кивает Азамат, и по тому, как светится в темноте прихожей его физиономия, я понимаю, что так и есть. — Мы всё очень подробно обсудили.

Кир топчется в дверях, тайком улыбаясь.

Я сужаю глаза.

— Что, прямо утром встал и извинился?

— Лиза, ну что ты придираешься! — Азамат закатывает глаза. — Я тебе говорю факт: он извинился. И мы хорошо провели время. Тебе так принципиально, в какой последовательности?

Я вздыхаю.

— Ты неисправим. Чего наохотили-то?

— У-у… Всего-всего. Куропаток, фазанов, кроликов, — он потрясает большим мешком, к счастью, непромокаемым. — А у Кира, вон, степная антилопа.

Я только теперь замечаю, что у Кира через плечо перекинута какая-то палка. При ближайшем рассмотрении это оказываются задние ноги с копытами.

— О боже, — отшатываюсь. — Ясно, я лучше на кухню не пойду.

— Сковородочку отдай, — Азамат тянет за ручку. — Нам пригодится.

И весело подмигивает, отчаливая в направлении кухни.

Кир скалится, как сытая акула, поудобнее пристраивает на плече жилистые ноги зверя и аккуратно ставит ружья в чулан.

— До чего вы с отцом договорились? — спрашиваю.

— Ну, сначала я честно думал, он меня пристрелит, — сознаётся Кир. — Такой мрачный был и всё ружьём клацал. Я даже заговорить с ним боялся. Но потом как дичь пошла, как-то отмяк… В общем, я ему объяснил, что просто хотел его позлить, потому что меня бесит, что он из-за меня забивает на работу и ссорится с людьми. Он та-ак обрадовался! — Кир широко раскрывает глаза. — И стал мне объяснять, что так и должно быть, и всё такое. В общем, мы поторговались, что я до двенадцати лет терплю его, э-э, как он это назвал, заботу, а потом, как вы предложили, поеду учиться на Землю. Он разрешил! Конечно, мне кучу всего надо выучить, но он сказал, что я успею даже если буду заниматься всего час в день, представляете? Мне кажется, я этот всеобщий язык никогда не запомню, но он обещал помочь и сказал, что у меня хорошая память. И ещё! — Кир понижает голос, но глаза у него горят ватт на сто: — Он сказал, что сделает мне лук к соревнованиям на Белый День!