Сборник «Рассказы-крохи»

Очень страшный праздник (фэнтези, юмор, фанфик)

ОЧЕНЬ СТРАШНЫЙ ПРАЗДНИК

Аннотация: Что произойдёт, если вампир, отпив крови человека, получит воспоминания о паре последних часов его жизни?
А если человек пьян и вообще - иностранец?
Давайте же вместе узнаем, что из этого может получиться.

– Шесть-коша! – радостно завопил Эдвард, глядя на выпавшие кости, и бодро застучал фишками по игровому полю. Я взвыла. Впервые за вечер у меня появился призрачный шанс на выигрыш, но невероятно удачный бросок костей помог Эдварду задавить моё преимущество на корню. Обидно. Играть совсем расхотелось, и я начала думать, как бы прекратить игру до того, как она выльется в очередной позорный проигрыш, но в голову ничего не приходило.

Помощь пришла неожиданно и очень вовремя.

– Эдвард, сколько раз я просила убрать ёлку? – раздался голос моей свекрови. – С Рождества прошло уже три недели, бедное дерево скоро корни пустит. Иди и начинай разбирать! Вот прямо сейчас!

– Ма-ам! – застонал Эдвард. – Ну, почему я? Почему не Эмметт с Джаспером?

– Мальчики на охоте, – напомнила она очевидное.

– А вчера мы с Беллой были на охоте, почему же ты их не заставила?

– Эдвард, ты ведёшь себя, как ребёнок. Иди и разбери эту ёлку, в конце концов.

– Да, Эдвард, пойдём, разберём, раз Эсми просит, а потом доиграем, – с энтузиазмом подхватила я, вскакивая с кресла и якобы случайно задевая бедром журнальный столик, который тут же опрокинулся, и все фишки рассыпались по ковру. Ничего, мне, как новорожденному вампиру, некоторая неуклюжесть простительна! – Ой, какая же я неловкая! Теперь не получится доиграть.

– Не переживай, дорогая, я запомнил, как лежали фишки, мы обязательно доиграем, – «успокоил» меня Эдвард и, услышав мой стон разочарования, ехидно ухмыльнулся, показывая, что прекрасно разгадал причину моей неуклюжести.

В это время Эсми принесла из кладовки кучу коробок и сгрузила их на диван.

– Только, пожалуйста, Эдвард, осторожнее, некоторые из...

– ...этих шаров старше тебя, – пробормотал Эдвард одновременно с ней. – Мам, ты это каждый год говоришь. И я всегда осторожен, в отличие от некоторых, которые в данный момент где-то шляются.

– Вот потому-то я и попросила об этом именно тебя. Мне хватило того, что в прошлом году я потеряла сразу два антикварных шарика из-за того, что твоим братьям вздумалось поиграть в жонглёров. Никогда бы не поверила, что вампиры могут быть такими косорукими, если бы сама не увидела.

– Ладно, мам, сделаю в лучшем виде, – Эдвард явно был доволен, что, по мнению матери, в чём-то превосходит братьев. – Белла мне поможет.

– Нет-нет! – вскричала Эсми испуганно. – Ей пока рано прикасаться к таким хрупким вещам. Может, на следующий год...

– То есть, я должен делать всё это в одиночку? – обречённо вздохнул Эдвард, но потом радостно воскликнул: – А папа? Папа же не косорукий!

– Я занят, – раздалось со второго этажа.

– Он всегда занят, – пробурчал Эдвард.

– Сынок, у папы важные исследования, – очень родительским тоном укорила Эсми.

– У него всегда важные исследования, – обиженно буркнул Эдвард и, тяжело вздохнув, словно осуждённый на казнь, побрёл к ёлке, стоявшей посреди холла.

– Вот и славно, приступай, а я пойду, – Эсми махнула рукой в сторону кухни. – У меня там, ммм...

– Молоко убежало? – ехидно подсказал Эдвард.

– Да-да, ты прав, молоко убеж... Эдвард!

– Ладно, мам, иди, один справлюсь, – глядя на то место, где секунду назад находилась Эсми, вздохнул Эдвард.

– Я помогу тебе, – предложила я. – Могу... ну... стремянку подержать.

– Спасибо, Белла, – легонько чмокнув меня в нос, с чувством произнёс Эдвард. – Ты настоящий друг!

Когда уже больше половины шариков было размещено в уютных постельках из ваты в своих коробках, за дверью раздались странные звуки. Я бы классифицировала их как предсмертный вой динозавров, пополам с мартовскими завываниями кошек, но, видимо, это была песня. И хотя голоса «динозавров» показались мне знакомыми, слова были на совершенно неизвестном языке. Дверь распахнулась, и в дом, с трудом удерживаясь на ногах и продолжая горланить песню, в обнимку ввалились Эмметт и Джаспер. Эдвард застонал, зажимая руками уши, что было, в принципе, бесполезно, поскольку вампиры могут слышать даже сквозь стены, так что ладони им точно не помеха. Но выдержать подобного издевательства над своим музыкальным слухом Эдвард не мог.

– Прекратите! – застонал он.

– О, Эдвард! – словно только что заметив его, Эмметт радостно кинулся обниматься и целоваться. Эдвард, как мог, отбивался от любвеобильного брата. Джаспер же, по странной дуге направился ко мне, замер в трёх шагах и с трудом выговорил:

– Р-рад пр-прветств-вть, мэ-эм, – после чего, шатаясь, попытался изобразить поклон и щёлкнуть каблуками, потерял равновесие, рухнул на четвереньки, уселся на пол и захихикал.

– Эдвард, что с ними? – спросила я, в ужасе глядя то на хихикающего Джаспера, то на Эмметта, который не оставлял попыток обслюнявить Эдварду щёку, периодически возмущённо повторяя:

– Ты меня уважаешь?

– Уважаю, уважаю, только отвяжись, – продолжал уворачиваться от его губ Эдвард. – Белла, они просто нализались, вот и всё.

– Они пьяные?! – сказать, что я была в шоке, это ничего не сказать. – Но разве вампиры пьют?

– Спиртное – нет, но если выпить кровь пьяного...

– И с этого можно ТАК опьянеть! – я всё ещё не могла осознать то, что видела своими глазами.

– Сам подобное впервые вижу, – покачал головой Эдвард, вздохнул, обречённо махнул рукой и замер с гримасой отвращения, позволив Эмметту звучно присосаться к своей щеке, после чего тот удовлетворённо выпустил «добычу» и плюхнулся на пол, рядом с Джаспером.

– Не вздумай к моей жене лезть, – брезгливо вытирая щёку подолом футболки, предупредил Эдвард. Как оказалось – зря. Услышав его слова, Эмметт начал вертеть головой, пока не сфокусировал взгляд на мне.

– О, Белла! – радостно заорал он. – Белла, ты меня уважаешь?

И встал на четвереньки, явно пытаясь подняться на ноги и идти ко мне с поцелуями. Джаспер ухватил его за ремень, дёрнул и повалил обратно на пол, после чего обнял одной рукой за плечи, а указательным пальцем другой стал махать у него перед лицом, едва не тыча в глаз.

– Не-не-не! Ж-жена брата – т-табу!

– Ну, хоть кто-то остатки мозгов не пропил, – на всякий случай придвигаясь ко мне и слегка загораживая плечом, вздохнул Эдвард.

– О! Джаспер! – обрадовался Эмметт новому объекту, возникшему в поле его зрения. – Ты меня уважаешь?

– Сколько же они выпили? – наблюдая за обнимающейся и целующейся парочкой, спросила я.

– Даже представить не могу, – покачал головой Эдвард.

– А на каком языке они пели?

– На русском.

– Они знают русский?

– Они – нет. Но это всё объясняет…

– Что объясняет?

– Понимаешь, Белла, когда ты пьёшь из человека, то на некоторое время получаешь его воспоминания о нескольких предыдущих часах.

Этого я не знала. Я вообще мало что знала о вампирах, только училась. Я пока ещё ни разу не пила из человека, Карлайл приносил мне донорскую кровь из больницы, в которой работал. Эдвард сказал, что не подпустит меня к человеческой шее до тех пор, пока я не овладею гипнозом в совершенстве, так, чтобы люди даже не догадывались, что накормили меня. Эдвард брал меня на охоту, но дальше тренировок по взятию человеческого разума под контроль, порой удачных, а порой и нет, у меня не шло.

Остальные владели этим умением в совершенстве и ни разу не прокололись, обещали, что через месяц-другой и я так смогу. Карлайл, самый старший из нас, достиг такого мастерства, что умудрялся в процессе питания определять, чем человек болен, и, взяв от него немного крови, на прощание внушал ему обратиться к врачу, или заняться спортом, или есть меньше сладкого. Мне до подобного умения – как до звезды, научиться бы просто внушать человеку забыть, что меня видел.

– И они выучили русский? За несколько укусов?

– Скорее – просто зазубрили пару песен, вряд ли понимая их смысл, разве что очень смутно. Зато теперь понятно, как они умудрились опьянеть до подобного состояния. Ты не представляешь, КАК эти русские пьют! Мне другое странно – как они умудрялись гипнозом пользоваться, они же лыка не вяжут.

– А не над-до гипноз-за! Они и не з-заметили! – радостно оповестил нас Джаспер, давая понять, что слышит Эдварда. – Они даже п-потом лезли обним-маться!

– Люблю русских! – подхватил Эмметт. – Они меня уважают! О! Ёлка!

И, обняв Джаспера, Эмметт вновь завыл что-то заунывное, Джаспер подхватил.

– О чём там поётся? – мне стало любопытно, к тому же я знала, что Эдвард точно понимает по-русски, он вообще восемнадцать языков знал.

– Про ёлку. Как она росла в лесу, и была и зимой, и летом зелёная и стройная.

– А сейчас?

– Трусливый серый заяц прыгал под ёлкой, и волк… хмм… не знал, что волки могут бегать рысью, ну да ладно, в общем, сердитый волк тоже там бегал.

– А дальше? – поинтересовалась я, поскольку парочка не имеющих слуха певцов продолжала концерт, обнявшись и раскачиваясь в такт.

– Ммм… Пап, а что такое «чу»?

– Тихо, – раздалось сверху.

– Пап, это ты не мне, это ты нашим пропойцам скажи, они же шумят, – похоже, Эдвард слегка обиделся.

– «Чу» – по-русски «тихо», – пояснил Карлайл. – Просто это слово простонародное и сейчас почти не употребляется.

– А, спасибо. А что такое «полоз»?

– Змея семейства ужеобразных.

– Понятно. В общем, там поётся: «Тихо, слышишь, как скрипит снег – это по густому лесу ползёт змея».

– Змеи ползают по снегу? – удивилась я.

– Ой, у этих русских чего только по снегу не ползает, не удивлюсь, что и змеи тоже.

– Н-да, что-то меня совсем не тянет туда поехать.

– Нам змеи не страшны.

– Всё равно не тянет. А что там дальше?

– Дальше… В общем, бежит лошадь с лохматыми ногами, порода такая, наверное, везёт… Па-ап?

– Понятия не имею. Погугли.

– Оно мне надо? В общем, лошадь что-то везёт, в этом чём-то сидит деревенский мужчина, только маленький, и он срубил эту ёлку.

В этот момент Эмметт притих и целенаправленно пополз к ёлке, Джаспер же продолжил свою партию в гордом одиночестве, и это уже не выглядело так ужасно, даже можно было разобрать мотив.

– А дальше?

– Ёлку нарядили, она пришла на праздник, хмм… ногами, что ли, а, неважно… и принесла много-много радости детям.

Джаспер умолк и сидел, блаженно улыбаясь и глядя на ёлку. Эмметт же подполз к ней, с трудом, цепляясь за ветки, встал на ноги и начал её обнимать.

– Ёлка! – умильно бормотал он, пытаясь поцеловать колючие лапы. – Ёлка, ты меня уважаешь?

Дзынь! Красивый старинный шарик слетел с ветки и превратился в кучу сверкающих осколков, даже толстый ковёр не спас.

– Ах ты, паразит! – из кухни вылетела разъярённая Эсми и стала охаживать Эмметта кухонным полотенцем. – Ты что натворил, а? Мне этот шарик ещё бабушка подарила, он же девятнадцатого века, а ты!

– Ма-ам, – ныл Эмметт, стараясь увернуться от полотенца, которое, вообще-то, никак не могло причинить ему боль. – Я нечаянно!