Сортировка. Завод

Глава 8 Их паровоз вперед летел

Пётр задумался, надо ли ему оно, такое доверие. С одной стороны, доверие начальника стоит дорого. С другой, не зря же Пушкин писал по этому поводу в плане, что минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь. Или Грибоедов это написал?

— Погоди, так вертолет наш же. Как его могли взять для деблокирования наших противников?

— Кому надо, те разберутся. А наша задача — провести разъяснительную работу с подчиненными. Чтоб понимали политику руководства.

— В смысле, что хорошие мы боремся против плохих них?

— В точку!

Пётр понимал, что Лузгин даже где-то прав. Действительно для предприятия лучше, когда все цеха под одним хозяином и управлением. И то, что корпоративное единство не пустой звук, он тоже понимал. Но самому участвовать в этом не хотелось. «А зарплату ты получать хочешь?» — спросил Пётр сам себя. И понял — хочет. Так что волей-неволей пришлось и Фролову доносить до подчиненных ему работников железнодорожного цеха точку зрения на события, совпадающую с официальной. Мол, Чермет не империя зла, установка металлических конструкций поперек въездных ворот на предприятие «Ванадий», еще недавно бывшего цехом Чермета — это право завода размещать на своей территории те агрегаты и механизмы, какие посчитаем нужными.

А через две недели эта самая металлическая конструкция аукнулась всем. На территории «Ванадия» что-то случилось. Причем это самое «что-то» сопровождалось взрывом, сильным задымлением и криками вопящих заживо людей. Пожар потушили или локализовали довольно быстро, но всё равно ситуация была настолько серьёзной, что на завод примчались сразу несколько машин. И оказалось, что нормального проезда на территорию цеха уже нет — непонятная стальная фигня из уголков напрочь перекрыла путь «Скорым» и обнуляла шансы на спасение у пострадавших. Кто-то пригнал бульдозер, городушку снесли, машины смогли проехать в цех ванадия для оказания помощи. Спустя какое-то время они уже выезжали из ворот цеха, сверкая своими мигалками.

Через два дня мы узнали, что помощь пришла вовремя, в результате инцидента никто не погиб. Хотя пострадавшие были. Сразу трое сотрудников нашей службы охраны довольно сильно пострадали в результате того пожара. Чермет, он как Сортировка, только в несколько раз больше. Всё тайное неумолимо становится явным. Так и тут: бывшие смежники, а ныне работники враждебного Чермету «Ванадия» за стаканом чая не смогли не поделиться со своими корешами, какую остроумную операцию снова прокрутило их начальство. Что-то взорвали, что-то подожгли, дождались приезда специально обученных и прикормленных экипажей «скоряка», которые вывезли вместо смертельно раненых умирающих несколько бочек с порошковым ванадием. «Это фиаско!» — сочли владельцы Чермета, и сотрудники службы безопасности начали страдать.

Казалось, что «Ванадий» выигрывает со счетом «два — ноль», вот только время матча никто не ограничивал. Чермет не собирался снимать блокаду, руководство решило выдохнуть и начать играть вдолгую. Они бы и от электропитания отключили своих противников, но технически не могли это сделать — у него был свой собственный луч. Зато с цехом железобетонных конструкций всё получилось — и питание, и пар, так необходимый для производства конструкций, бетонщики получали от завода. Шутка ли — без пара железобетонные изделия окончательно застывают аж через месяц, а на горячую — меньше суток. Отключение от всего произошло так аккуратно, что не подкопаешься: старый договор истек по сроку, а новый с цехом никто заключать не стал. И никакой блокады с перекрытием дорог не потребовалось.

Забавно, что противник не смирился с наездом. Кто-то сильно умный и влиятельный нашёл изящный, как ему казалось ход, способный выиграть партию. Если в случае с вертолетом «МИ-8» и «Скорой помощью» роль железнодорожного цеха никак не просматривалась, то теперь игра перешла на наше поле. Противник зашел с козырей! Фролов не знал, против кого он играет, но возможности у его визави были явно серьезные: хозяева цеха ЖБИ договорились с начальником Московской железной дороги, чтобы тот передал им в аренду магистральный паровоз. Паровоз был поднят из стратегического запаса, пригнан в Тулу, а потом и подан на пути Чермета. Причем губернатор Тульской области и начальник Тульского отделения дороги очень чётко донесли до кемеровских пацанов — как хотите, а на следующие сутки красавчик «ФД», то есть Феликс Дзержинский должен стоять на территории цеха ЖБИ, для которого организован такой зачетный подгон в буквальном смысле слова.

— Магистральный паровоз? «ФД»? Абсолютно нереально. — докладывал Фролов на вечерней экстренной планёрке.

— А в чем проблема? — начальник железнодорожного цеха не принимал отказа, ему поставили задачу, значит задача будет выполнена. Но аргументы и оправдания на всякий случай он приготовился записывать.

— Я его видел. Он с тендером. На минуточку, сам паровоз шестнадцать метров, плюс тендер тринадцать. По нашим с вами путям поедет дура почти тридцать метров длиной.

— В чём проблема? Надо просто расцепить паровоз с тендером и гнать по-одиночке.

— Увы. Жесткая конструкция на огромных болтах, которую можно разобрать только в условиях паровозоремонтного завода. Паровоз рассчитан на вождение по главным и приёмоотправочным путям с радиусом не менее сто пятьдесят метров. А у нас кривые по шестьдесят метров попадаются, а то и меньше. Свалим однозначно.

— Как свалим, так и поднимем. В ночь будет дежурить стотонный кран. Сколько весит паровоз?

— Заряженный сто тридцать.

— Ну тогда ночью будет дежурить два крана! Сотка и сто двадцать тонн. Все будут дежурить. Ты, ты, ты и ты — вы все будет эту ночь дежурить.

— А, ну тогда да, тогда за ночь засунем. — Фролов шутливо взял под козырёк и поехал домой. Переодеться, перекусить, пересказать Лене план работы на ночь. Телефона в его особняке еще не было, с мобильной связью тоже всё еще не раскачались ни в стране, ни в мире. Супруга уже привыкла, что кормилец мог задержаться на роботе, но по возможности Пётр старался предупреждать своих о задержках и ночных бдениях на заводе.

Естественно, паровоз пробирался по заводу не своим ходом, он и со станции Бекасово приехал не сам, а в холодном состоянии. То есть его тащили локомотивом как банальный вагон. Первый сход с рельсов произошел сразу по выезду со станции Заводская в сторону ЖБИ. Крутые стрелки, кривые малого радиуса — всё это не позволяло длинным тележкам вписываться в кривые. Первый сход устранили просто — подложили под колеса стальные «лягушки» и шустро затянули паровоз на рельсы. Паровоз медленно продвигался по заводу, а вокруг него шли работники разных служб железнодорожного цеха. Тут были и путейцы, и локомотивщики, и вагонники, ну и Фролов как главный движенец. Ему вдруг стало смешно, настолько процессия напоминала проводы товарища в последний путь. Не хватало только белых повязок на рукавах и оркестра с траурным маршем.

За час наш отряд продвинулся уже на два километра, но тут паровоз уперся в совсем уж непроезжую кривую. Попытка преодолеть препятствие сходу ожидаемо привела к тому, что паровоз сошел с рельс всеми колесами. А поскольку дело было в кривой, затаскивание одной тележки на рельсы приводило к падению остальных. Ещё час совместного пыхтения всей бригады дал понимание: без крана тут не обойтись. Без двух. Еще и тендер, наглухо прикрепленный к локомотиву, мешал установке всей сцепки на рельсы. Пожалуй, этот момент стоил бессонной ночи, решил Фролов. Никогда ранее он не видел такой картины вживую. Представьте себе, ясная зимняя ночь, луна в небе, отсветы прожекторов, и как главный элемент картины — парящий в небе паровоз. Два крана синхронно подняли за переднюю и заднюю автосцепку паровоз вместе с тендером, а Пётр в это время полулежал внизу и командовал подъёмом. Еще десять минут плавного перемещения поворотом стрелы — машина всеми колесами встаёт на рельсы! Это был предпоследний сход за ночь.

Далее почти до самого бетонного цеха лежали весьма плавные кривые. Только на последнем участке… да и хрен с ним! Размещенный сзади маневровый тепловоз толкает своего собрата изо всех сил, паровоз соскочил с рельс одной тележкой, второй, вот он уже всеми колесами едет замерзшей земле! До ворот два метра, метр, мы заталкиваем паровоз в створ ворот, штанга! Да и хрен с ней, сто тридцать тонн сносят воротину, перемалывают шпалы своим весом и застывают на территории условного противника. А наш манвровый локомотив в этой каше рельс, мерзлой земли и переломанных шпал как-то ухитряется сдать назад на свою сторону. Дело сделано, задание выполнено, эта дура стоит в цеху, но уже никуда не сдвинется. Расходимся, парни!

Фролов сам удивился тому, что успел скататься домой и пару часиков поспать, машина его здорово выручает. И очень удачно, что купил именно «Ниву», порой по их улице ни на чём другом не проехать. Очень хочется надеяться, что это временно. На утренней планерке из участников ночной акции он был один. Зато и доклад о том, как проходила операция никто не прерывал:

— Так что, Александр Анатольевич, ваше указание выполнено на сто процентов. Паровоз затолкали в соответствии с пожеланием губернатора, но до самого цеха его уже не сдвинут никакими силами. Сел прочно, как немецкий «Тигр» в белорусском болоте.

— Молодцы. Доложу руководству завода о выполнении. Может, тебе медаль выдадут. Или даже орден Сутулого. Путь сильно разворотили?

— За пару дней путейцы восстановят, пока по времянке при необходимости можем кататься. А на ЖБИ нам, как я понимаю, долго не понадобится ездить.

Зима еще не кончилась, зато вполне устоялась. На приусадебном участке Фроловых уже высилась целая снежная крепость, которую Пётр строил в процессе уборки снега. Строить её было гораздо интереснее, чем тупо орудовать снеговой лопатой. А то, что дольше — так не беда. Зато всем сплошное удовольствие. Мальчики регулярно приглашали в свой двор соседей-сверстников, а их мама Лена присматривала не только за своими, но и за всеми, бесчинствующими во дворе детишками. Потому как пока на улице особо и поиграть было негде.

В один из вечеров Пётр пришел домой и застал наезд на его парней со стороны супруги. Она выговаривала четырёхлетним мужчинам за неподобающее поведение:

— Запомните, девочек обижать нельзя.

— Стоп! Я что-то пропустил. Почему девочек обижать нельзя? За что девочек обижать нельзя?

— Ни за что. Ни обзываться, ни бить их нельзя никогда.

— Почему?

— Потому что они девочки. Они слабее…

— Не аргумент. В этом возрасте девчонки сильнее и крупнее мальчиков.

— Они будущие мамы.

— Не все. Нельзя обижать будущих мам? Принимается. А кто не будет мамой, тех можно?

— Никого нельзя обижать!

— О! вот мы и пришли к тому, что никого нельзя обижать независимо от пола. Бить просто так нельзя никого, сдачи давать можно всем! Парни, если вас обижают — давайте сдачи, защищайтесь сами, защищайте друг друга. И неважно, кто на вас напал. Сильнее, слабее — если вас обидели, надо отбиваться. И пофиг, кто устроил драку, пусть они отвечают за свои действия.