Сортировка. Завод

Глава 5 Работа

В один из вечеров Пётр вернулся с работы и понял, что кто-то что-то покрасил. Семья пояснений не давала, она вообще куда-то запропастилась. Как настоящий охотник, ориентируясь на звук, Фролов нашел всю компанию в ванной, вернее в самой ванне, где супруга мужественно билась с намыленными детьми, здоровыми и цветущими.

— Это ты еще лестницу на второй этаж не видел, поэтому такой спокойный.

— Да хрен с ней, перекрасим еще раз. Лучше скажи, дети целы?

— Чего им сделается, вот только пару дней им придется походить цветными — не отмываются заразы.

— Да и пусть ходят, так даже веселее — настоящий отец никогда не переживает по поводу такой ерунды, как раскрас его отпрысков. Главное, чтоб основной цвет совпадал в папиным. Сыновья, понимавшие, что что-то они сделали не так, ожидавшие и от папы порции внушений, расслабились и заулыбались. Вот и чудно, теперь, когда в семье мир, можно спокойно посмотреть на лестницу.

А лестница была на диво красочной. Синяя, желтая, зеленая и красная краска размашистыми и щедрыми мазками лежала на ступенях, перилах и даже на стене. Видимо, банка с черной оказалась парням не по зубам. Папина идея покрыть дерево лаком и оставить а-ля натюрель накрылась слоями краски. Некоторые слои смешивались или причудливо проступали сквозь более свежие, создавая интересные оттенки и сочетания.

— Лен, у тебя что-то есть на втором этаже, без чего нельзя обойтись в ближайшие день-два?

— Да ну, всё пока внизу. А что?

— А то, парни краску клали, не дожидаясь высыхания нижнего слоя. Так что сохнуть будет долго. Опять же, не везде хорошо прокрасили, придется поправлять. Особенно наверху, кстати, очень удачно вышло, что они красить начали сверху вниз, а то бы заблокировали сами себя на втором этаже. Пришлось бы по покрашенному идти, работу бы испортили.

— Я не поняла, ты что, собираешься оставлять это безобразие как есть?

— Ну да, в двух местах только поправлю. Да за такую лестницу Дега или Матисс бы левый мизинец отдали. Шедевр получился, можно сказать. Хоть и вонючий пока.

Фролов тактично не стал спрашивать, чем таким занималась мать, пока детишки благоустраивали квартиру. Она этот момент засекла и оценила, всё-таки её муж тактичный человек. Хоть и с прибабахами. Творческая натура.

— Фролов, а ты страховать дом будешь?

— Нет.

— А почему?

— Для этого его надо сначала внести в БТИ как законченный жилой объект строительства. На учет поставить. На налоговый.

— И что?

— Налоги платить, страховые взносы платить, а в результате случись что, или не дадут премию или дадут с гулькин нос. Нафига козе баян? Я у нас умный и расчетливый.

— Умный, а как ты нас прописывать собрался, если дом не собираешься на учет ставить? И как мы без прописки детей в сад будем оформлять? И вообще, я хочу тульскую прописку!

— Мдя, этот момент я не продумал. Придется того, регистрировать.

Имея прочный тыл и возможность ночевать в кругу семьи, а не бобылём, Пётр как-то выдохнул. И глубже занырнул в работу. Было куда нырять. Безграничное поле деятельности вдохновляло беспримерно. Прежде всего слегка огорошило, что начальство и самое большое начальство абсолютно не волновали показатели и нормативы. Инструкции и правила тоже никого не волновали. «Э, парень! Мы купили завод, он теперь наш. Делай что хочешь, лишь бы он уцелел и приносил прибыл. Стопэ! Сделай так, чтобы завод выдавал продукцию. Про прибыль — это не к тебе, по прибыли мы решаем».

Внезапно выяснилось, что начальник цеха, привезенный кемеровскими владельцами в качестве талисмана, харизматичный, волевой и целеустремленный лидер. И даже с высшим образованием. Но и по образованию, и по опыту работы связист, вернее инженер-специалист по сигнализации, автоматизации и блокировке. От никогда ничем не руководил, не организовывал движение, не знает маневровую работу и делопроизводство. А зато он свой, преданный до кончиков пальцев команде и все силы приложит к тому… Фролову эта схема что-то напоминала. Точно! Руководить заводами совсем недавно тоже ставили верных ленинцев и политически подкованных партийцев.История циклична, тудыть её в качель!

А еще Пётр как-то постепенно выяснил, что кроме него и начальника железнодорожного цеха никто из руководителей служб этого самого цеха не имеет высшего образования. То есть техникум по профилю или среднюю школу люди окончили, многие имеют опыт работы в своей области, но с высшим образованием никак. Поэтому девиз «делайте что хотите, лишь бы всё работало» немного напрягал. Люди были уверены, что добрыми намерениями и стремлением к максимальному упрощению технологических операций выложена дорога к процветанию. Блин, неужели и при советской власти тут работали также — всё чаще сам себя спрашивал Пётр. Не вслух, что-то его удерживало от трансляции своих мыслей на коллектив.

А более всего напрягал полный пофигизм к охране труда. По молодости кто не посылает половину этих правил в пешее эротическое путешествие! Правила охраны труда написаны для криворуких хромоногих тупых идиотов, хоть и кровью, именно так принято считать поначалу. А кто-то так думает до самого конца. Некоторые с таким подходом даже постареть не успевают. Пётр уже не считал себя молодым человеком, он был матерым мужчиной, кормильцем и специалистом. И его буквально ужасал тот факт, что его подчиненные гибнут на рабочем месте. Причем, каждый год, да не по разу. «Так куда бежать, производство опасное, завод, от этого никуда не деться» — говорили ему.

На заводе действует всего одно святое правило — работу доменных печей останавливать нельзя. Нельзя не обеспечить выпуск чугуна, нельзя остановить его розлив, нельзя задержать загрузку печей сырьём. Доменные печи, которых на Чермете три штуки, должны плавить руду и выпускать металл. Остановка процесса означает смерть печи. Не приведи боже, если она хоть немного остынет — тут же поймает «козла»! Это означает, что чугун застынет, и для восстановления печи потребуется выдолбить все её внутренности. То есть дождаться полного остывания, а потом рубить чугунную шайбу весом в тысячу тонн. В какие деньги встанут убытки, с кого за это спросят… даже думать не хочется.

Когда Пётр наконец-то стал полноправным участником производственного процесса, то есть заключил трудовой договор с работодателем, на часть своих вопрос ответы он нашел уже сам. А кое-что пояснил начальник цеха, и чаще всего пояснения не порадовали, хотя и сами вопросы были не радостные. Ответы разделились на три группы, можно даже сказать, что в конечном итоге было три ответа в разных вариациях. Выглядели они после снятия словесной шелухи следующим образом: так здесь принято; надо бы по-другому, но дорого; это политический вопрос, не ищи логику. То есть улучшать и преобразовывать никто ничего не готов.

— Но если лично ты, Фролов, можешь придумать что-то, что не потребует остановки производства или больших затрат, то валяй.

— Что, правда? Можно пробовать?

— Да. На свой страх и риск.

— У кого утверждать планы?

— Да у меня и утверждай, а я буду деньги у руководства завода просить на это дело. Только докладную подавай в произвольной форме прямо на моё имя от руки за своей подписью. Чтоб я потом ею прикрылся, случись что.

Вот реально такой подход к делу Петра порадовал. Практически ему отдали цех, а вместе с ним и чуть ли не всю инфраструктуру завода в качестве песочницы. Знай пробуй идеи, да не забывай докладные записки класть на стол Лузгина типа: предлагаю такое-то нововведение, прогнозирую такой-то эффект, затраты составят столько-то рублей. Без подсчета копеек и многостраничных выкладок.

Самым первым вкладом в реорганизацию цеха стала идея о расширении парка станции Заводская — самой большой и самой настоящей станции на заводе. Именно туда с железной дороги приходят поезда с сырьём, оттуда возвращаются поезда с готовой продукцией и порожними вагонами. Вроде всё просто — чем больше путей, тем больше парк вмещает вагонов, больше возможностей для маневров. Одна проблема — с одной стороны здания, с другой овраг. Вот и предложил Пётр все твердые отходы, образующиеся при функционировании завода ссыпать в овраг вдоль крайнего пути. А потом трамбовать и планировать мощными японскими экскаваторами «Комацу». Всё равно строительный мусор надо куда-то вывозит. Благо на большом заводе всегда стройка и всегда снос. Даже удивительно, почему новое руководство не может пройти мимо старых зданий и цехов, чтоб не захотеть что-то снести, а что-то выстроить. Потом главный инженер завода меняется и опять ходит и ищет чего бы снести. Стоит кол, на колу мочало — начинай стройку сначала.

Расширение станции — это зримо и весомо, и даже стало потихоньку реализовываться. Но самую большую революцию Фролов устроил не на земле, а в головах своих подчиненных на первом же техническом занятии, а потом и возглавил её. Технические занятия, та фигня, которая раньше никогда никому не была нужна, по мнению Петра, а главное в его исполнении стали просто хитами. Он четко понимал правоту Суворова, считавшего, что каждый солдат должен знать свой маневр. Поэтому каждое занятие было спектаклем, шоу, бенефисом великого актера, волею небес, оказавшегося не в театре Сатиры, а в кабинете техучёбы.

— Запомните дорогие мои — вещал он, — любой вагон, любой груз или механизм есть просто железка, которую можно изготовить или купить. И только ваши жизни бесценны и незаменимы! Даже самую обычную ногу, если вы её потеряете, вам никто не переставит. Честно-честно. А если вы потеряете руку, то ковырять в носу станет нечем. Ну кроме второй руки.

— И что теперь, не работать?

— Есть среди вас идиоты или неумехи? Поднимите руки, кто дурачок! Нету таких? Значит все составители могут на глаз выявить негабаритное место, где можно зацепиться вагоном или, не дай бог, самому напороться?

— Все могут!

— А тогда нахрена ехать там, где ехать нельзя?!

— Так велят же!

— Вам кто-то велит устроить сход вагонов или развал груза? Приказывают погибнуть на производстве? Вас кто-то заставляет увозить с пункта погрузки вагон с неправильной загрузкой?

— Последнее бывает. Накидают две нормы, аж вагон трещит и лом рассыпается, а ты вези.

— Ну так я запрещаю. И напоминаю, ваш начальник я, а не начальник доменного цеха, не начальник производства, не мастер участка.

— Ага, видали мы таких! Придут к вам же с охранниками и заставят ехать по закрытому для движения участку. А откажетесь, выведут за ворота силой.

— Давайте посмотрим, как меня будут заставлять. Мне самому даже стало интересно, кто такой умный попытается организовать аварию на производстве. Короче! Запрещаю производить маневры в местах, угрожающих безопасности движения. Мой приказ может отменить только начальник цеха!

— А приказ даёте письменный?

— Все нормы уже записаны в инструкции по маневровой работе. Ваша задача их выполнять.

— А если пути углем будут засыпаны, тоже останавливать движение?

— Однозначно, как говорит ваш любимый Жириновский.

— Начальник смены орать будет.

— Да пусть орёт. Кто путь засыпал, тот пускай и чистит. Посылайте умника на участок выгрузки, это их головная боль.