Застенец

Сказать по правде, самоучитель был так себе. Ну, либо с моими способностями оказалось что-то не так. Я как не пыжился, но не смог сотворить ни одного заклинания. Даже Компас или Погребальный звон – самые простейшие из заклинаний седьмого ранга. Первое находило нужный путь к цели (например, к собственному дому), а второй, что вполне логично, использовался в роли набата в случае опасности.

Зато почерпнул много интересной информации о магии и способах сотворения заклинаний. Основных видов существовало два: «ковка» и «плетение». Еще их называли «мужской» и «женский». Ковку придумал один русский граф из Тульской области, а плетение испанская виконтесса.

Что интересно, одно и то же заклинание можно было создать двумя разными способами. Вот только по характеристикам они отличались. Ковка творилась быстрее и, соответветственно, меняла свою структуру проще. Как я понял, судя по манипуляциям того же министра, вся защитная стена была кованым заклинанием. Здесь, помимо постоянных открытий и закрытий проходов, наверное, сыграла свою роль и масштабность волшбы.

Плетение обычно использовали, когда позволяло время. Для его создания требовалось особая внимательность и скрупулезность. Зато плетеные заклинание были самыми мощными.

Правда, успехов мне эта информация не принесла. Я внимательно все прочитал, но так и не смог создать ничего путного. Ни плетеного, ни кованого. Нет, честно пытался, даже чувствовал и боль в животе, и непонятный жар внутри. Вот только результатов ноль целых, ноль десятых.

Так я и проводил время. Читал, пыжился, пытаясь сотворить хоть что-нибудь, бесцельно смотрел в окно, тоскуя о близких мне людях и изредка ел вкусную еду из трактира. Хоть что-то радовало. Еда была действительно вкусная. Врал соседушко или оказался попросту большой привередой. Что, впрочем, не мешало сметать ему к утру все подчистую.

Пару раз я попытался было прогуляться в компании Иллариона. Одного он меня отпускать не собирался ни под каким предлогом. Вот только не успели мы пройти и квартал, изучая таинственный магический город, как к нам подошло сразу целых три человека в красивой синей форме. Один из них показал удостоверение отдельного жандармского корпуса и настоятельно рекомендовал в целях моей безопасности оставаться в доме.

Рекомендация звучала таким образом, что если я его ослушаюсь, то эти ребята с красивыми лицами с удовольствием свяжут меня и отнесут туда, где мне быть и полагалось. В ту самую золотую клетку, арендованную до декабря.

Мог ли я подумать, что долгожданное знакомство с иносами закончится домашним арестом? Нет, формально я вроде был волен делать, что хотел. А по факту меня заперли, будто не совсем понимая, как вести себя с таким бесполезным товарищем. Вот я и сидел, проедая деньги господина Ирмера. И ждал хоть каких-то изменений. И, видимо, кто-то услышал мои молитвы.

В тот день Илларион пришел из трактира раньше обычного. И что самое удивительное – без еды. На мой недоуменный взгляд, он вытянул дрожащей рукой перед собой газету. Чем удивил меня еще больше.

Нет, Илларион был обучен грамоте. Однако прессу не жаловал. Говорил, что самое важное всегда в трактире расскажут. К тому же, видимо тоже знал нарок профессора Преображенского не читать за завтраком имперских газет.

– Его Величество… подписал… – только и сказал он, пытаясь отдышаться. Ничего себе, да он бежал всю дорогу!

Он развернул газету на нужной странице, ткнув в нее грязным ногтем. Пришлось читать вслух.

– Осуществить с первого сентября для всех юных дворян, имеющих дар, обязательное прохождение обучения в лицее для одаренных подростков с целью подготовки в возможных военных кампаниях. Обучающимся до выпуска присвоить звание юнкеров, после прохождения экзаменов и получения ранга зачислить в армию для службы Его Императорскому Величеству.

– Дурное затевается, господин, коли уж молодых под одну гребенку стали собирать, – дрожащим голосом сказал Илларион.

– Зато, может, там меня все-таки научат заклинаниям. Да и все же лучше, чем дома сидеть.

И именно тогда я вспомнил слова князя Разумовского об обязанностях. Ох, не зря меня графом сделали, ох не зря. Создавалось ощущение, что я играю в игру, правила которой мне так и не рассказали. А если сказать более грубо – то мною играют. Но ничего, я всегда был хороший распасовщик. И мы еще посмотрим, кто кого.