Застенец

Глава 10

Зубарев двигался как танк. Столь же угрожающе, неуклюже и неотвратимо. Наверное, будь мы на открытом воздухе, его лишний вес пошел бы в минус атакующему. Однако в небольшом помещении он мог вполне задавить меня.

Я проверил защиту благородного, пока позволяло пространство. Пару раз в корпус и боковой по скуле. Тот от удивления даже пошатнулся и встал.

Те, кто говорят, что нельзя бить первым и благороднее получить в щи, а потом уже защищаться и всех побеждать – явно никогда не дрались. Тут самое главное в эффекте неожиданности. Посмотрел бы я на них, когда тебя окружают четверо и ты благородно ждешь, когда тебе всекут, чтобы на законных основаниях всем навалять. Вангую – наваляют тебе.

Вообще, на улицах всегда было одно правило – бей первым. Правда, только что я сделал определенную поправку. На улицах и в туалетах. И надо сказать, что моя тактика принесла плоды.

Пока Зубарев соображал, как вообще так получилось и почему его вдруг бьют, я продолжил наступление. Судя по первым секундам – кулаками колотить его можно долго и безуспешно. Хорошо, изменим тактику.

Я быстро подскочил и ударил с локтя в скулу, а следом тут же добавил ногой в живот. И уже сцепив пальцы в замок, приложил согнувшегося противника по хребту. Ну, не скажу, что это было очень сложно.

Только я решил, что наша потасовка станет легкой прогулкой среди старой сантехники, как Вселенная посмеялась в кулачок. Выяснилось, что заводила оказался не такой уж простым оппонентом. По крайней мере, два моих дальних боковых цели не нашли. И только после я понял, что засранец пользуется магией. Непонятно как, вроде заклинания он не применял. Однако каким-то способом успевал отклоняться.

Если с тобой дерутся нечестно, то надо отвечать тем же. Я сделал еще пару выпадов, после чего разрешил подойти аристократу ближе. Более того, дал себя ударить.

Блин, давно мне не прилетало, даже как-то непривычно. Я закусил кровоточащую губу и сделал шаг назад. А вот противник, воодушевленный успехом, как раз подался вперед. И тут же угодил в клинч.

Это в боксе, который на ринге, не разрешают бить по затылку и ниже пояса. А когда двое дерутся в туалете, а один из них пользуется магией, можно все. Поэтому я, не мудрствуя, зарядил коленом заводиле по шарам, а после рывком подтянул за голову и тем же коленом влепил по лицу.

Поверженный маг рухнул без сознания на кафельный пол. Я перевел взгляд на Крысу, который тут же выставил руки перед собой.

– Сдаюсь, сдаюсь!

– Умное решение, – а сам обратился к Самарину. – Пошли отсюда быстрее, пока нас не спалили.

Не сказать, чтобы я чувствовал себя героем. Хотя легкое ощущение удовлетворения было. Например, если бы заводила вышел один на один с очкариком, я бы даже слова не сказал. Подождал, пока Самарина отлупят, помог подняться и поговорил. Или еще придумал как с ним познакомиться. Очень уж на дядю надо было выйти.

Но вместе с тем именно сейчас я ожидал от очкарика хотя бы минимальной благодарности. Короткого «спасибо» было бы достаточно. Но Самарин удивил по полной.

– Нет.

– Что значит нет? – остановился я на полпути.

– Это неправильно, – стал он перебирать пальцами в воздухе. – К тому же им нужна помощь.

Я слишком поздно понял, что именно Самарин хочет сделать. Поэтому не успел ударить того по рукам. А когда рванул вперед, тот уже создал заклинание.

Мы с Крысой схватились за уши, падая на пол. Да и сам очкарик пострадал от собственного творения. Придурок. Надо же скастовать Погребальный звон в закрытом помещении. Если не порвет барабанные перепонки, это будет здорово.

Что хорошо – заклинание напрямую зависело от мага. Стоило ему перестать напитывать его силой, оно заканчивало своей воздействие. Поэтому оглушительный колокольный звон в туалете звучал секунды две-три, не больше.

– Вот ты идиот! – с трудом поднялся я на ноги.

– Что? – не услышал меня Самарин.

– Ничего. Ладно, разбирайся сам, меня тут не было.

Я открыл дверь, но наружу не шагнул. Потому что неприлично наступать на ноги директору лицея. Пусть у тебя с ним и хорошие отношения. Рядом с Зейфартом стоял наш фельдфебель и еще пара преподавателей. Федор Григорьевич заглянул за мою спину и его лицо приобрело какую-то мрачную торжественность. А я понял: все Куликов, это залет.