Застенец

Глава 13

– Это точно здесь? – спросил я.

– А тут один синий, вашблагородие, других нет – сказал Ефим. Тот самый щербатый тип. – Если это можно назвать домом. У нас Там хлев и то краше был.

– Да и Будочника тут все знают, – поддакнул ему толстый рыжеволосый Вадим.

– Я же просил, просто Коля.

– Хорошо, вашбл… Коля, – неохотно согласился Ефим. – А тебе точно этот Будочник нужен? Просто он…

– Что? Детей ест или в крови младенцев купается? – с сомнением смотрел я на чудо архитектурной мысли.

– Нет. Сумасшедший. Вещи всякие говорит.

– Какие вещи?

– Про Его Величество, жандармов, Сенат. Да много про кого. И вроде ничего обидного, больше непонятного, однако ж с ним лишний раз никто ручкаться не хочет.

Забавно. Особенно, если выяснится, что говорит этот Будочник правду. В нынешнее время позволить себе говорить правду без каких-либо последствий может только сумасшедший.

– Наши все его стороной обходят, – поежился, глядя на дом, Вадим. – Говорят, в прошлом поручиком был. Польское восстание подавлял, через то и умом тронулся.

– Ладно, посмотрим. Не поворачивать же теперь обратно, – ответил я.

А сам начал жалеть о том, что попросил ребят показать дорогу. Точнее уж, что вообще мы сюда пришли. Потопали изрядно. Знал бы – взял извозчика. Но раз Самарин говорил, что этот человек мне поможет, значит, так и было. У меня тут не выстраивается очередь из благодетелей. А вот уже дважды убить пытались. Там, в моем мире и здесь. Ладно, не убить, что-то сделать со мной плохое.

Тем более, как выяснилось, я не так уж и безнадежен. Как-то же смог создать целую Эгиду, к тому же плетеное. С такими данными некоторые из лицея выпускались.

Только вот после наступил опять стопор. По пути сюда я мимоходом пытался выковать на Ефима то же Благословение, пустяшное заклинание седьмого ранга. И вновь потерпел фиаско. Кончилась силы или как называли их в компьютерных играх мана? Вряд ли. Когда маг опустошался, прям совсем, то либо терял сознание, либо впадал в кому. Примерно подобное случилось тогда, перед моим домом.

Зеркало оказалось слишком сложным заклинанием для того, кто никогда не колдовал. Вот меня и вырубило. Но именно сейчас я чувствовал себя удовлетворительно, если не считать многочисленные синяки. Тогда в чем дело? Я ожидал, что на этот вопрос ответит Будочник. Я прям приду, он посмотрит и вынесет диагноз с выпиской рецепта. А что? Было бы неплохо.

– Коля, мы пойдем тогда? – поинтересовался Ефим.

Он вообще был парень задиристый и не робкого десятка. Однако чем ближе мы подходили к синему домику, тем больше бледнел Ефим. А теперь и вовсе с лица спал. Либо у него анемия, либо он очень не хочет здесь быть. Что сказать, дополнительной уверенности мне это не придало.

– Конечно, – пожал руку каждому из них.

– Тогда до завтра? – неуверенно спросил Вадим.

– Ага. После лицея я к вам. Начнем, так сказать с азов. Ведение мяча, короткие передачи, думаю, разучим какой-нибудь простой финт.

Толстый повеселел, а вот Ефим по-прежнему был мрачен. Словно сомневался, что мы вообще встретимся.

Я поглядел вслед пацанам и перевел нерешительный взгляд на домик. Да и не домик, действительно какую-то будку. Словно собранную для собаки из того, что валялось под рукой. Его уже и синим-то назвать можно было с большим трудом, благодаря облупившейся краске. И выглядел он совсем плохенько на фоне многоэтажных доходных домов соседей. Будто бы даже был не из века девятнадцатого, а восемнадцатого. Но делать нечего. Зря, что ли, мы сюда топали? Вошли и вышли, приключение на двадцать минут, как говорил один современный классик.

Стучать пришлось долго. У меня даже костяшки пальцев заболели. В какой-то момент я почему-то обрадовался, что Будочника нет дома. Мол, сделал все, что мог, теперь можно отправляться восвояси. А на нет, как известно, и суда нет.

Однако, когда я уже собирался развернуться и уйти, дверь распахнулась. Точно ее выбили изнутри ногой. Сильная рука с черной грязью под длинными ногтями вцепилась в мундир, после чего меня заволокли внутрь. Я и пикнуть не успел, как дверь захлопнулась, оставив меня наедине с табачным смрадом, запахом пота и непроветриваемым духом чего-то старого и пыльного.

В домике царил полумрак. Свет с трудом пробивался через немытые окна, после чего окончательно запутывался в непонятного цвета занавесках. Впрочем, Будочник прекрасно видел и в темноте.

– Лицеист, – услышал я неожиданно певучий бархатный голос. Он невероятно успокаивал. Хотелось завернуться в него, как в теплое одеяло и сидеть, не шевелясь.

Но мерзкое зловоние изо рта помножило все приятное впечатление на ноль. Я попытался отстраниться, но уперся затылком в закрытую дверь. Потому просто отвернулся. Почему-то сейчас мне было страшно, как никогда. Страшно и мерзко. Даже тот незнакомец в переулке, не вселял столько ужаса и отвращения, как Будочник.

– Я пришел по поводу… личного плана… в общем, меня прислал Самарин, – жалобно пролепетал я.

– Самарин, Самарин, Самарин, – пропел хозяин дома, отпуская меня. – Старый пройдоха Самарин, любит деньги и врать. Самарин, Самарин, лучше многих в этом городе.

Он развернулся и проворно пошел прочь. Половицы, несмотря на удручающее состояние, не скрипели под его шагами, а мне хоть немного удалось разглядеть фигуру Будочника. Был он тощ, высок и сутул. Одет в какое-то вязанное рванье. И на ходу все время щелкал пальцами, будто у него нервный тик.

Хозяин дома скрылся в единственной комнате, отделенной коридором от кухни, и уже оттуда позвал меня.

– Лицеист, сюда.

Во мне боролись два демона. Первый хотел открыть дверь и удрать отсюда домой. Второй желал удрать как можно скорее. Нет, нельзя, нельзя! Отставить панику. Это всего лишь человек. Да, с большой долей вероятности у него определенные проблемы с головой, но Самарин не стал бы мне его советовать, если тот мог совершить вред. Или стал бы?

Я несколько раз судорожно вздохнул, пытаясь унять бешено стучащее сердце, а потом все же маленькими шажками, на ходу набираясь храбрости, направился в комнату, где скрылся этот тип.

Половицы не скрипели, они надрывались ранеными птицами. У меня вообще возник вопрос – почему я не услышал, как Будочник подходит к двери? И уходил он так же, бесшумно. Какой-то заводской секрет фирмы по изготовлению досок или мой новый знакомый чертов ниндзя?

Я добрался до проема в комнату и невольно стал дышать ртом. Здесь запах, точнее жесточайший смрад, был сильнее. Хозяин дома сидел на низеньком кресле, закинув ногу на ногу. Он напоминал сумасшедшего короля, свита которого разбежалась. А вот королевство – сваленный без всякого порядка хлам, с одной крохотной тропинкой к креслу, остался.

– Кто ты, лицеист?

– Я Коля. Николай Куликов. Точнее Ирмер-Куликов.

– Ирмер-шмимер, задавака Ирмер, думал, что всех обманул, да нашел себе костлявую невесту, – болтая ногой, пропел Будочник. А после сердито ткнул в меня пальцем. – Кто ты, Лицеист?

Так, он либо прапорщик, которому надо все повторять по два раза, либо глухой. Но делать никуда. Это я выступал в роли просящего.

– Я… Я Николай…

– Имя пустота. Ветер дунул и имя забыли. А вот запах может многое сказать. От тебя смердит чужим миром! – грозно рявкнул Будочник.

– Да, да, я оттуда, из другого мира, из-за стены. Застенец, так меня называют. Господин Ирмер оставил мне дар.

– Ирмер, Ирмер, чертяка-Ирмер, хитрый Ирмер перехитрил сам себя, – он замолчал, но продолжил уже спокойным голосом. – Я сразу почувствовал знакомые нотки корицы.

– Корицы? – не понял я.

Вообще, чем дальше заходил наш диалог, тем острее у меня возникал вопрос: «Что я здесь делаю?». Понятно, что в дурдоме амнистия, но я бы за этим типом пристально присматривал.

– Каждый дар пахнет по-своему. Не все умеют его чувствовать. Я умею. Будочник молодец. Только Будочника списали. Будочник не хочет больше воевать.

Он откинулся на спинку так, что в тусклом свете окна я увидел его коротко и неровно остриженные волосы. Видимо, сумасшедший был сам себе парикмахером. Будочник немного помолчал и вполне нормально, как полноценный член общества и психически здоровый персонаж спросил.

– Что привело вас ко мне, молодой человек?

– Мой дар. Я не могу им пользоваться. Точнее, не могу пользоваться, когда хочу. У меня получалось создать Зеркало и Эгиду…

– Молчи, молчи, молчи, – торопливо перебил меня Будочник. – Слушай, как они крадутся. Выползают из своих щелей, чтобы залезть тебе в уши, забраться под ногти, обглодать лицо. У, сколько их, какие они толстые, красивые, как россыпь опарышей. Они доберутся до тебя лицеист, доберутся. О, страдания, страдания. Зачем ты им нужен?

Мои нервы и так были расшатаны до невозможности, а этот сумасшедший продолжил подливать масла в огонь. Скоро он перешел на еле различимый свистящий шепот, постепенно наклонившись, будто хотел стать меньше. Я как не вслушивался, не мог разобрать ни слова.

Неожиданно Будочник вскочил с кресла и вытянул руку. Он не создал заклинание, по крайней мере я не видел процесс сотворения, но меня резко отбросило в стену, а невидимая рука сдавила горло. Я дергал ногами, лишь краем носков задевая пол. Тщетно пытался схватить ртом воздух, но только беззвучно открывал рот.

– Зачем Будочнику учить тебя? Будочник лучше заберет дар сам! Отдашь, лицеист?

Не знаю, что в этот момент во мне проснулось. Наверное, сильнейшая жажда жизни. Я вытянул руку и наспех создал нечто похожее на Кистень. Ладно, ладно, вообще непохожее. Разве что напоминающее тот по эффекту. Форма дрожала перед глазами в неистовой пляске, а я пытался ее удержать. И у меня получилось. Заклинание ударило в Будочника, разорвав связь. Он перекувырнулся через кресло, но приземлился, судя по звуку, на что-то мягкое. А я упал на грязный пол, кашляя и утирая выступившие слезы.

Но вопреки ожиданиям, хозяин дома не пытался больше причинить мне вреда. Он поднялся из-за опрокинутого кресла, поставил его на место и теперь тихонько посмеивался. Были бы у меня силы, я бы сейчас ему в морду дал.

– Будочник сразу все понял. Будочник умный. Дар живет в тебе, лицеист, но выбирается наружу редко. Когда понимает, что ты можешь умереть. Твой дар очень ленивый, его надо розгами, розгами, да по сусалам.

Он неторопливо подошел ко мне, мягко взял за плечи и помог подняться. Только теперь я разглядел его лицо. Небритое, с глубоко посаженными глазами, которые, казалось, смотрят на тебя из чернеющих провалов, горбатым сломанным носом и острыми скулами.

– Я знаю, что с тобой, лицеист. И знаю, как тебе помочь. Знаю, как сделать так, чтобы ты колдовал, когда хотел. Будешь новым Разумовским. Хотя лучше не надо, тот плохо кончил. Я могу сделать тебя очень сильным. О да, Будочник это может.

Он вернулся к креслу, вытащил откуда-то из недр своих лохмотьев папиросу. Вместо спички Будочник использовал палец. Тот неожиданно загорелся, осветив страшное лицо хозяина дома. Тот походил на ожившего мертвеца, который по какой-то странной причине не желает лежать смирно в гробу. По крайней мере, у меня складывалось ощущение, что мозг у него точно потек от разложения.