Застенец

Но вместе с этим было кое-что и интересное. Я понял эту вещь только сейчас. И подобное обстоятельство в данный момент перевешивало всю эксцентричность собеседника.

Сначала мне показалось, что Будочник не создает заклинание. А будто использует силу напрямую. Но именно теперь я понял, это не так. Создает. Вот только не применяет ни одну из известных техник – ни ковку, ни плетение.

– Как вы это делаете? – из всего множества вопросов, задал я именно этот.

Несмотря на туманность формулировки, хозяин меня понял. Он громко рассмеялся, затушил папиросу и вытащил следующую.

– Потому что Будочник пожил. Будочник знает много всего. И не уподобляется этим кретинам из лицея. Они выгнали Будочника. Почему? За что? Я просто хотел сделать детей лучше, сильнее. Но нельзя, всем ходить в ногу, всем слушаться, всем смотреть в одну сторону. Да, господин директор, хорошо, господин директор. Мы еще один кирпичик в стене.

Он плотно сжимал папиросу губами, быстро и жадно попыхивая ею, как если бы весь день не курил. И не сводил взгляда с меня. Словно о чем-то размышляя. И наконец принял решение.

– Хорошо, лицеист. Я могу тебя обучить. Не только открывать шкатулку, когда ты захочешь. Но и прочистить твои забитые грязью и дерьмом каналы. Сосуд ведь хороший, это со всем остальным не повезло. Я помогу. Чтобы ты понял и смог. О да, Будочник это может.

– Я буду вам весьма признателен, – я все еще не мог понять хорошо это или нет.

– Признателен-зазнателен, – запел вновь хозяин дома. – Никто никогда не делает что-то просто так. У всего есть цель и цена. Цена и цель, цель и цена. Понимаешь? Я понимаю. Потому что Будочник умный.

– Да, конечно, понимаю, – понял я сразу, к чему он ведет. – У меня есть немного денег. Конечно, их, наверное, недостаточно, но я готов потратить любую сумму.

Ведь всегда можно загнать сульфар.

– Деньги-дребеденьги. Зачем деньги тому, у кого все есть? – будто подтверждая свои слова, он развел руками, чтобы я посмотрел на его хлам. Ну да, действительно. – Будочник не дурак, Будочник умеет торговаться. И своего не упустит.

– Тогда что вы хотите?

– Сущую малость, малость, шалость, малость. Кусочек, всего лишь кусочек твоего дара.

Будочник сказал это и захлопнул рот рукой. Совсем как маленький ребенок, который произнес нечто плохое. Сказать по правде, офигел и я.

– Кусочек дара? – протянул я.

– Кусочек, совсем немного, – не отрывая руку ото рта, произнес он. – Ты же можешь, я знаю. Ирмер мог, ты можешь. Совсем чуть-чуть. Не будь жадиной!

Последние слова он прокричал и вновь погрузился в молчание. Только теперь тишина угнетала. Давила на плечи, как тонны воды, погружая все глубже и глубже.

– Мне… Мне надо подумать, – сказал я, понимая, что отсюда надо линять. И делать это как можно скорее.

– Думай, думай, будь умницей, не разочаруй Будочника. Только помни, они придут. Не они, так другие. Не другие, так третьи. Ты лакомый кусочек. Сладкий, как пончик. Ха-ха-ха, да, как пончик.

Он так резко поднялся, что я дернулся, ожидая очередных неприятностей. Даже за кортик схватился. Но Будочник проскользнул мимо меня, выйдя из комнаты в коридор, бесшумно прошелся по скрипучим половицам и уже оттуда произнес ровным спокойным голосом.

– Думай, лицеист, думай. Когда надумаешь, придешь, Будочник будет очень ждать.

Я выскочил из комнаты, пробежал по скрипучему полу и вылетел в открытую дверь, которая тут же захлопнулась за мной.

И только теперь отдышался. Снаружи было непривычно хорошо. Светило солнце, легкий дым щекотал нос, воздух казался сочным, как жирный пирог из свинины. Создавалось впечатление, что все произошедшее сейчас внутри нереально, как дурной сон. Вот только шею по прежнему саднило от невидимой удавки Будочника.

Молодая, хорошо одетая парочка, увидев откуда я вышел, шарахнулась от меня, как от зачумленного. С другой стороны, я и выгляжу сейчас не лучшим образом. Дворяне перешли дорогу, то и дело оглядываясь. А я все стоял, тяжело дыша, словно пробежал пять километров.

Ну, Самарин, чтоб его. Надоумил. Порекомендовал человека, который мне поможет. С такими союзниками и врагов не надо. Отдать часть дара. Вот ведь придумал. А что потом будет со мной? Кстати, непонятно, во всех книгах, которые я читал, об этом не было ни слова. Говорилось, что дар можно отдать добровольно или принудить отдать. Кстати, похоже, именно это и собирался сделать незнакомец с помощью Очарования. Но чтобы поделиться его частью. Что потом будет?

Я решительно направился домой, занятый своими мыслями. Голова гудела, как осиный улей. Однако внутреннее чутье подсказывало, что этот поход точно был не зря.