Сын на отца
- Автор: Герман Романов
- Жанр: Альтернативная история / Попаданцы / Самиздат, сетевая литература
- Дата выхода: 2022
Читать книгу "Сын на отца"
Глава 2
— Доброго здравия, княгиня Анастасия Федоровна, рад тебя видеть, кузина. И вам не хворать, княжна Екатерина.
Алексей склонился в легком поклоне, который длился не больше секунды, и выпрямился. Конечно, благородным женщинам принято оказывать видимое почтение со знаками внимания, но в его положении есть одно «но», и весьма весомое. Он не просто царевич, но и государь — то есть решивший править, и плевать, что с этим не согласен «папенька», и даже решительно против этого утверждения.
Сестра вдовой царицы Прасковьи только широко открыла глаза, не в силах понять, мерещится ей царевич или нет — его она видела в жизни много раз, от маленького до взрослого, только не ожидала узреть вот сейчас, при таком положении.
А вот ее дочка, пигалица лет семнадцати, миленькая, но с жестким и некрасивым личиком, оказалась на удивление живой по характеру и сообразительной — присела перед ним в книксене и склонила голову.
— Здравствуйте, ваше царское высочество!
— Доброго вечера тебе, царевич!
Через силу, но свою голову княгиня Ромодановская склонила, присев в свою очередь. Алексей прошел в комнату и присел в кресло, указав дамам, что и они могут устраиваться удобней.
— Я понимаю ваше искреннее недоумение, кузина — мой дядька привез письмо от вашего мужа и вы скоропалительно собрались и выехали, покорившись воле мужа и отца. И вот уже несколько дней живете под караулом, и не можете понять, что происходит.
— Да что уж, царевич, теперь все понятно, — пробурчала княгиня с ноткой властности в голосе. — Раз ты в Москве, хотя тебя по заморским странам ловят, то решил супротив отца выступить людно, купно и оружно. Ну да — у нас в Первопрестольной царя Петра сильно недолюбливают, и дворяне, и пастыри, а также весь посадский и черный люд. Ох, грядет смута великая, и кровь рекой прольется…
— Так ее немало пролилось — одних стрельцов вокруг Кремля повесили сотни на корм воронам, а еще большему числу головы отсекли. Да и сейчас пять мест в городе, где останки несчастных лежат, смерть свою принявших в мучениях лютых, а все на эти казни смотрят ежедневно, когда мимо проходят. В погост Москву превратили — видимо, у царя Петра Алексеевича доводов для подданных не осталось иных, кроме топора, плахи, колеса и кнута. Чрезмерно жесток мой «родитель», коего в народе антихристом называют, и отнюдь не облыжно.
— Не тебе отца судить, царевич. Помни что сказано — не суди, да не судим будешь!
— А я и не сужу его, кузина, я его обвиняю! В том, что скверну еретическую на русские земли принес и над православной верой надругался! Обвиняю в том, что народа сгубил без всякой вины многие тысячи, а еще больше сгибли на строительстве Петербурга в болотах тамошних — стон по всей земли русской идет! И ты, Анастасия Федоровна ничего этого не видела?! Сладко ела и пила, пока твой свекор топором да мучениями народ изводил — ты этого не видела?!
Алексей не кричал, но говорил с такой лютой злобой в голосе, что княгиня сникла и первой отвела взгляд. А вот дочь смотрела на него широко открытыми глазами, в которых сероватой синью плескалось непонятно что — то ли кипяток омерзения или ненависти, то ли сладкая патока восторга и обожания от лицезрения кумира.
— И может ли считаться отцом тот, что клялся Божьим именем, что простил меня и не причинит мне ничего худого, но стоило мне заехать на русские земли, как от слов отрекся, и стали меня пытками пугать, порчу навели, да зельем опоили. Я от смерти бежал и дрался со шпагой в руке, и поверь, кузина, живот положу — но безобразия схизматиков и их ересей на русских землях не допущу!
За себя отместку делать не буду, но вот за матушку, которую без вины в монастырь засадили, возмездие будет неминуемое! Как и за те многие десятки тысяч людей, которых угробили по его указам!
— Кто я такая, чтоб в вашу распрю встревать?! Сами решайте…
Княгине явно не понравились его слова, но вот дерзости у нее изрядно поубавилось, хотя по возрасту в матери царевичу годилась — далеко за сороковник. Почувствовала силу и отступила, не стала перечить. Тем более сама прекрасно понимала, что и муж ее не безгрешен, сам людей пытал и казнил. А про свекра Федора Юрьевича и говорить не приходиться — одно его имя в дикий ужас москвичей вгоняло.
— Да и не отец он мне — природный родитель не ведет себя так, а у него душу подменили, и вместо молитвы вином заливаются, боятся предстать перед судом всевышним. Твой муж хоть и казнит людей, но за дело радеет и не ворует, как вся эта шайка, что вокруг царя в комплот собралась. Крадут все, до чего ручонки блудливые дотянутся, всех обирают. И не говори мне, что в Петербурге все кругом нравственны зело, добродушны и честны, Алексашка Меншиков последнюю копейку на флот истратил, всю мошну растряс, и на паперть ходит подаяние просить.
Княжна Екатерина фыркнула, и прикрыла рот ладошкой, чтобы задержать рвущийся смех — видимо девица хорошо ведала про «забавы» княжеские, и про «облико морале» сподвижников царских. Мать на нее посмотрела строго, но ничего не сказала.
Как говорится — крыть нечем!
— Да есть еще царица Екатерина Алексеевна, достойный пример супруги русского царя. Нравственности выдающейся, целый драгунский полк это удостоверил, как некий фельдмаршал со «светлейшим» князем. Разве настоящий царь возьмет прожженную шлюху в жены?!
— Царевич, тут моя дочь! Нельзя говорить такие непристойные слова при девицах! Даже если это правда!
Княгиня побагровела, а дочка стала пунцовой как роза. Однако, судя по бойким глазам, историю эту знала великолепно, потому что отнюдь не смутилась. Наоборот, всем своим видом показала полную солидарность.
— Простите, но истина не становится ложью, даже если ее выражают такими словами. Только прохиндеи и схизматики не ценят женской добродетели и девичьей чести, а пользуются объедками, как свиньи, что из лохани поедают всякую гадость.
После его слов дружно фыркнули обе Ромодановские, но тут же потупились как примерные школьницы на педсовете.
«Да уж — а ведь в семействе княжеском свои „скелеты в шкафу“! Оказывается ни царь, ни его избранница из-под обозной телеги, популярностью и уважением не пользуются. Да и по случайным оговоркам княгиню спокойно можно на дыбу вздернуть. А ведь муж и жена одна са…, плоть и дух у них заедино, как говорят.
Хм, ведь не встрянет князь-кесарь, видимость приличий соблюдать будет. В Москве пока к нему лишь настороженно относятся — боятся, но не любят, папашу его даже после смерти побаиваются. На этом сыграть можно, если я их привечу, и князя освобожу от казней, то репутация семьи резко поправится. Надо только подумать, как все правильно провернуть — не страхом ведь людей держать нужно».
— Подменили царя, всего и дел — опоить и порчу навести недолго, и человек враз иным станет, и вера для него пустой звук, а церковь дом постылый. А тогда христианин ли православный перед нами, вот в чем вопрос?! А царь без креста в душе, без доброты и ласки к людям, а токмо в звериной жестокости, и не самодержец вовсе!
Ответа ему не последовало — и мать, и дочь словно застыли в своих креслах. Алексей поднялся и быстро вышел из комнаты…