Олигарх

Глава 11

Княжна Анна пришла очень быстро, она видела, как господин Охоткин чуть ли не бегом покинул наш дом, встревожилась и сама направилась ко мне. Я, не ожидая еще её увидеть, вытирал измазанные чернилами пальцы и немного смутился.

— Тут, Анечка, такая вот проблема у меня образовалась,— я поймал её удивленный взгляд и решил, что он относиться к моим измазанным пальцам. — После болезни писать немного разучился, пальцы как не мои и из-за этого ошибок море.

Анна в ответ рассмеялась.

— Вы и раньше этим талантом не блистали, Алексей, — она сделала ударение на моем имени.

«Понятно» — подумал я. Обращение «Анечка» явно было не привычным и удивительным. Анна, в отличие от меня, всегда была при родителях и у неё не было подруг, таких как мои братья Петровы. Хорошо, что хотя бы своего младшего брата она знала и любила. К русскому языку я всех уже приучил, потихоньку на «ты» переходим, а вот простые русские варианты имен: Алеша, Аня или Машенька еще никак. Надо обязательно Алексей, или на иностранный манер Мари, Мэри.

— У тебя, Анечка, — я сделал вид, что её колкость пролетела мимо, — грамотность и почерк идеальные. Будешь со мной каждый день заниматься, обучать меня заново грамотно и красиво писать.

— А ваша поездка, что отменяется?

— А ты с нами поедешь, Матвей будет только за.

Сестра помолчала и внимательно оглядела кабинет. При жизни родителя её сюда не допускали, матушка тоже её доверием не баловала и здесь она была второй или третий раз.

— Садись, — я показал на свободное кресло подле стола. — Сергей Петрович всё закончил, ознакомься.

Анна взяла исписанный мелким убористым охоткинским почерком лист с итогами проведенной ревизии и стала читать. Я же стал читать лист с его подробными предложениями предполагаемых продаж. Третий лист был с его оценками доходности наших имений.

Сестра читала бумаги медленно и вдумчиво. Прочитав на раз, она взяла лист бумаги, перо и стала читать по-второму разу, что-то выписывая. Затем Анна также прочитала и две других бумаги.

— Алеша,— «о, вот так уже лучше», промелькнула мысль, быстрая как молния, — Матвею можно будет со всем этим ознакомиться?

— А у нас с тобой, сестра, выбора нет. Наша матушка укатила в Европу. У неё своя секс-программа, — я употребил привычный термин и Анна похоже поняла значение незнакомого словосочетания и горько сложила свои губки. — Маша еще мала, кого еще мы можем позвать на помощь?

Риторический вопрос на который я не знал ответа. Не генерала же Бенкендорфа просить, он конечно помог и капитально, но в его бескорыстие и благородство я не верил. Скорее я поверю, что княгиня Елизавета Павловна имеет какие-то рычаги влияния на влиятельного царедворца.

— А насколько можно доверять этому господину от генерала Бенкендорфа? Не пожалеешь, что доверился ему? — Анна Андреевна явно не глупая особа. Этот вопрос самому покоя не дает.

— Не знаю, Аня. Сам об этом постоянно думаю. Но твердо знаю одно, самому мне из всего этого не выпутаться. А Сергей Петрович за эти дни не дал повода усомниться а его порядочности и компетенции.

— Сколько у тебя, Алексей, незнакомых слов. Оторопь прямо берет.

— Анна Андреевна, я ведь в университете учусь. Книг много читаю, умные лекции слушаю, — первое, что я сделал после «вынырования» когда более-менее оклемался, это изучил свою спальню и личный кабинет. Везде было много книг и различных тетрадей, принадлежащих мне, князю Алексею Андреевичу Новосильскому. Тетради все были исписаны собственной рукой их светлости, то есть моей. В книгах было много карандашных отметок и получалось что круг моих интересов был широк и разнообразен. Поэтому я нисколечко не расстроился, что сестра подловила меня на употреблении незнакомых слов, слова заимствованные и их значение я знал.

— В университете ты учишься не первый год, но такого раньше за тобой не замечалось, — с недоверием произнесла сестрица.

— Так я раньше таким умным и не был. Я кем был? — вопрос я усилил жестом руки. — Сыном их светлости, кня-жи-чем. А как стал владетельной светлостью, враз поумнел.

Анна махнула рукой и засмеялась.

— А твои друзья детства и однокурсники? Или ты в них сомневаешься?

— Василий и Иван? Нет, в них, как и в нянюшке, не сомневаюсь. Но они должны учиться, скоро выпускные испытания, а потом их ждут вступительные испытания в Главном инженерном училище. Да и я без их записей не сдам выпускные в университете, не бросать же, — как только я пришел в себя, то сразу же прогнал братьев учиться. — Тебе они естественно помогут, если что.

Мы с Анной оказались в каком-то вакууме, все круги нашего общения как-то рассосались.

Круг общения нашего родителя почти весь сидел по крепостям и гауптвахтам. Матушкины товарки тоже начали избегать общения, после императорского указа о майорате еще больше. У Анны своего круга общения еще не было, она в этом отношении следовала кильватером за родителями.

После 14-ого декабря, когда не понятно было падет ли гнев Государя на голову княгине, да еще и я лежал в беспамятстве, это можно было понять. Но когда ситуация благополучно разрешилась, то ничего не изменилось. Столичный свет почему-то закрыл двери перед нами, к нам никто не пытался приезжать и даже более того Анне Андреевне демонстративно было отказано в двух домах матушкиных подруг, когда она попыталась нанести визиты после отъезда княгини.

Меня это абсолютно не тронуло, можно даже сказать, что было по барабану. Выслушав Анну, у которой дрожал голос и тряслись губы, я даже рассмеялся.

— Не волнуйся, Анна Андреевна, пройдет немного времени и все они будут толпиться в нашей передней, ожидая твоей милости, — в своих словах я был уверен на сто процентов.

Но сейчас мне было немного страшновато. Одно дело Санкт-Петербург пусть и первой половины 19-ого века. Нет почти ничего знакомого с детсва, коммунальных удобств, света, радио, телевизора и прочих интернетов. Но все равно знакомые стены и более-менее привычные виды из окна.

А скоро я окажусь на просторах России позапрошлого века, где нет практически ничего знакомого, нет даже привычных дорог, люди даже еще не знают что такое асфальт. Да и Аня с Машей стали по настоящему родными для всего конфлюэнца, а не только для его части девятнадцатого века. Мне еще и поэтому немного страшновато, они впервые остаются по-настоящему одни.

Господин Охоткин и Матвей приехали одновременно и очень неожиданно для меня. Я их ждал позже и мы не успели с Анной андреевной обсудить результаты ревизии, проведенной Сергеем Петровичем.

Увидев Матвея, Анна просияла улыбкой и без слов попросила разрещения отложить разговор. Я махнул им рукой и взяв у Сергея Петровича письмо генерала, отошел к столу.

Бенкендорф писал, что он не возражает если господин Охоткин изъявит желание перейти на службу ко мне и уверен, что мне он будет служить также плодотворно и верно как до этого семье генерала.

К письму прилагалось что-то типа послужного списка.

— Садитесь, Сергей Петрович. Я полагаю на необходимо немного побеседовать, — господин Охоткин сел на стул поставленный мною специально напротив стола, а я внимательно прочитал приложение к письму.

Господин Охоткин был из беспоместных московских дворян, православный, возраст- сорок пять лет. Служил а армии вместе с Бенкендорфом и в 1807 году в чине капитана вышел в отставку после тяжелого ранения. Будущий царедворец определил своего сослуживца в помощники своему отцу, при котором он и состоял до его смерти два года назад. После чего перешел на службу к сыну, генералу Александру Христофоровичу Бенкендорфу. Вдовец, детей нет. Коротко и ясно.

Письмо было написано генералом собственноручно, а вот послужной список нет и у меня появилось ощущение, что он не дописан, по крайней мере внизу перед сегодняшним числом поставленном другой рукой было две свободных строчки. Да и Сергей Петрович как-то напрягся, когда я читал эту бумагу.

— Какие были ваши условия службы к генерала?

— Кров, стол, платье, тысяча рублей серебром, — всё перечисленное вполне нормально и для меня.

— Такие же условия, плюс камердинер вас устроят?

— Вполне, ваша светлость, — улыбнулся господин Охоткин. — Если вы не будете возражать, я возьму с собой своего человека.

Возражать я не стал и задал еще один интересующий меня вопрос.

— Скажите, Сергей Петрович, почему генерал Бенкендорф помогает мне?

— Я не знаю чем, но он очень обязан вашей матушке. Она после смерти мужа несколько раз приезжала к генералу. Не было ни каких амурных дел, деловые свидания. Последний раз княгиня была своим отъездом за границу, минут десять-пятнадцать. Генерал проводил ей до кареты. Оба очень довольно улыбались.

Почти до полуночи мы втроем: Анна, Матвей и я изучали отчет ревизии, составленный Сергеем Петровичем. Анна подтвердила моё предположение, что она умница. Получив стандартное домашнее воспитание великосветской дворянской дурочки, она несколько лет занималась самообразованием и для своего времени была уже хорошо и разносторонне образованной девушкой.

— Алексей, а в имениях ты собираешься не просто навести порядок и пресечь воровство управляющих, но и еще что-то сделать, — вопрос-утверждение ответа на которое еще нет.

— Сначала надо на всё это посмотреть, а там видно будет.

Следующим утром Матвей проверил выполнение своих последних распоряжений и ближе к полудню доложил мне что всё готово к поездке.

Выезжать мы решили послезавтра, шестого февраля. У меня остался невыполненным последний пункт моего плана подготовки: беседа со своими друзьями детства, а сейчас однокурсниками университета, сыновьями нянюшки: Василием и Иваном.

Когда я находился в безпамятстве, они по очереди дежурили подле моей постели с нянюшкой и Матвеем. Но когда я пришел в себя, то первое что сделал, когда немного разобрался в ситуации, прогнал их в университет. Не гоже ставить под сомнение судьбу предстоящих выпускных испытаний. Я сразу же решил, что им надо будет делать после университета, да и самому надо будет его закончить в этом году.

Поэтому я еще раз повторил им свою просьбу — требование: учиться, учиться и учиться. Но и конечно держать руку на пульсе и быть готовыми придти в любую минуту на помощь княжне Анне Андреевне. Для братьев, как и для нянюшки. предстоящая разлука была огромным потрясением. Впервые мы расстаемся, да еще и возможно на несколько месяцев. Конечно мне было бы лучше если они поехали бы со мной, но от детских хотелок пора отвыкать.

В жизни в двадцать первом веке я был человеком к религии равнодушным, несколько раз конечно в храмах бывал, даже пару раз причащался. Атеистом естественно не были считал, что есть какая-то высшая сила. А вот князь Алексей первого издания, был человеком верующим и получившийся конфлюэнц естественно это унаследовал, хотя элемент критичности в вопросах веры у меня был ого-го какой.

Атеистов и богоборцев в моем окружении не было и поэтому утром в воскресение было дружный поход на службу в нашу семейную церковь, такое серьёзное дело требовало обязательного благословления.