Завет

Только Писанием IX (12)

Нет уже ни Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского.

Послание к Галатам, 3:28

Снаружи их ждал очередной автомобиль из обширной коллекции Виктора. На этот раз им оказался дряхлый «Траби», произведённый ещё в доисторические времена. Из-под облезшего лака просматривался деревянный корпус и покоробившийся пластик.

– Откуда ты достал эту штуку? – спросил Каин.

– На какой-то распродаже, – беззаботно ответил Виктор.

– И сколько у тебя машин?

Он на мгновение задумался.

– Много. Давно я в некоторые гаражи не заглядывал. Хотя кое-какие даже открывать не стоит.

– Это ещё почему?

– Я там секретные документы храню, – ответил Виктор и приложил палец к губам. – Только никому не говори.

– Где ты взял этот раритет? – спросила подошедшая Кальфу, презрительно осмотрев «Траби». – Он же сейчас на части развалится.

Виктор вернул на место боковое зеркало, которое болталось на нескольких проводах.

– Не оскорбляй честь культового автомобиля, символа великой Лейтании, простирающейся от моря до моря, – с достоинством ответил он, хлопая расхлябанной дверцей рыдвана[1], которая норовила открыться сама собой. – Хм… Надо заменить уплотнитель. Опять придётся искать резину и корячиться с нарезкой. Такую страну просрали… Ну ничего, у вашего поколения появился шанс высрать её обратно, сделав ещё более великой.

– «Не спрашивай, сколько дерьма тебе может дать твоя страна, спроси, сколько дерьма ты можешь дать своей стране»? – подсказал Каин.

– Именно так, брат. Именно так.

– А подпалины откуда? – спросила Кальфу, тыча пальцем в чёрные пятна на передней части автомобиля.

– Какие ещё подпалины? – тут же всполошился Виктор. – А, эти. Загорелся во время заправки, нормальное явление.

Обычная история с «Траби» – расположенный рядом с двигателем бак требовал уделять заправке должное внимание. Виктор, разумеется, этого не делал, предпочитая пускать процесс на самотёк.

– Пока ждали пожарных, цыгане успели сосиски на пламени зажарить, – Виктор вздохнул. – Заплутали, бывает. Забыли, что заправка находится в ста метрах от них. Хотя им даже предложили дорогу показать.

– Кажется, я видела нечто подобное в новостях пару лет назад.

– Да? Мне казалось, что он за последние пару лет горел раз пять, не меньше. Деревянные части, бензобак под капотом, всё такое…

– Я туда не полезу, – заявила Кальфу.

– Ицинке-пиценке киш Кальфу, – пропел Виктор. – Испугалась маленькой старой машинки. Не дрожи, «Траби» не кусается. Опять же, на метро мы туда всё равно не доедем, ветка опять на ремонте.

Можно было не уточнять о какой именно ветке идёт речь. Синяя ветка метро стабильно закрывалась на ремонт каждый месяц. Вагоны, которые должны были ездить по ней, приходили бракованными, списывались и отправлялись в отстойники, где благополучно ржавели и разваливались. Новые партии продолжали поставляться точно в срок, качество их становилось всё хуже, а в последний раз ситуацию усугубили пьяные рабочие-урсиды, которых забыли забрать перед отправкой. На протяжении всего пути они продолжали уничтожать запасы спиртного и до Офенпешта доехали в совсем уж невменяемом состоянии. Полиция попыталась было справиться с ними, но быстро отказалась от этой идеи и отступила.

Проспавшись, мающиеся с похмелья урсиды отказались возвращаться домой в Ебению и попросили оставить их в Транслейтании. Спустя неделю дебатов, едва не закончившихся поножовщиной, парламент всё же постановил оформить урсидам гражданство, так как забирать их никто не спешил, и не смог придумать ничего лучше кроме как доверить им ремонт всё тех же бракованных вагонов. Благо работать с металлом и механизмами они умели.

Урсиды организовали небольшой анклав-гетто рядом с отстойником и приторговывали уцелевшим оборудованием, изредка доводя до ума пару вагонов в месяц. Итогом их деятельности стал дикий бардак, покрываемый городскими чиновниками, но синяя ветка стала закрываться чуть реже. Также урсиды приторговывали термоядерным самогоном собственного производства и ввели моду на квадратные зимние шапки с ушами.

– Твой рыдван может взорваться в любой момент.

– В следующий раз поедем на джипе, – пообещал Виктор. – Но сейчас не стоит привлекать внимание.

– Как будто эта штука тянет на эталон незаметности.

– Зато полиция никогда не останавливает.

Он махнул рукой, и Каин едва успел поймать брошенные ключи.

– Ты поведёшь.

– Пересмотрел фильмов про крутых полицейских?

– Да. И тем горжусь. У кого ещё есть такая эпичная коллекция, а?

Кальфу подёргала дверную ручку.

– Не открывается.

– Бывает. Попробуй с другой стороны.

Раздался скрип и грохот. Виктор обернулся.

– А нежнее открывать не могла? – спросил он, увидев лежащую на асфальте дверь.

Кальфу приложила её обратно и вернула в паз ударом ноги. Тем временем Виктор принялся крутить ручку радиоприёмника. Салон заполнила громкая музыка, последний шедевр Жужи Иллени[2].

– Выключи эту лажу, – сказала Кальфу.

Виктор сделал вид, что ему нравятся вопли Жужи о том, какой у неё отличный бойфренд, и начал покачивать головой в такт. Регулятор громкости повернулся сам собой, положив завываниям конец.

– Здесь действует одно самое главное правило – никакого телекинеза, – сказал он, вернув музыку.

Виктор успел поднять руки, прежде чем его шею охватила вытянутая из часов гаррота[3]; шнур врезался в перчатки. Сбросив петлю, он развернулся и упёр Кальфу в колено ствол пистолета до того, как она успела применить грант[4].

– Могла бы просто сказать, что не нравится, – сказал Виктор, держа большой палец на курке.

Кальфу мило улыбнулась.

– Я же сказала.

Виктор тоже улыбнулся и убрал пистолет.

– Ладно, поедем в тишине.

– Можешь включить хип-хоп, – разрешила Кальфу. – Против него я ничего не имею.

– Эх, молодёжь… И запомни кое-что ещё. Второе самое главное правило – никакого пих-поха.

– Твоя жена сбежала в ужасе, наверное. Потому как никто не вынесет гнёта всех этих тупых правил.

– Вообще-то она умерла, но не будем об этом. Дело прошлое. А раз найти точки соприкосновения не удалось, мы будем наслаждаться исключительно твоим обществом.

– Мне подходит, – сказала Кальфу и, откинувшись на спинку, забросила ногу на ногу.

* * *

Студия удачно располагалась на холме среди деревьев, в стороне от домов. Низины окутывал туман, скрывающий очертания зданий.

Каин припарковал «Траби» около торговой площади.

– Проверка, – шепнул Виктор в микрофон, закреплённый на лацкане.

– «Альфа» на позиции.

– «Омега» на позиции.

– Прикрытие?

– Готова, – сообщила Джен.

– Бео? Бео, ты меня слышишь?

– Опять сообщения читает, наверное.

– Я тут.

– Бери пушку и следи за периметром, потом пообщаешься.

Виктор подошёл к уличному лотку и купил небольшой лангош[5]. Мимо него пробежал пингвин.

– Ну надо же…

Следом появились двое полицейских, которые гнались за пингвином.

– Как мне нравится столичная атмосфера, вы бы знали, – сказал Виктор, глядя им вслед.

– Всего лишь пингвин, который опять сбежал из зоопарка, – сказала Кальфу. – Ничего особенного.

– До зоопарка пять километров, – заметил Каин.

– Подумаешь. Это очень целеустремлённый пингвин, который решил прогуляться по центру. Всё равно смотреть больше не на что.

– Где ещё можно увидеть нашествие пингвинов?..

Следом появился здоровенный кабан. Стуча копытами по брусчатке, он тоже скрылся в тумане.

– Сегодня опять распродажа в Шишкошопе, похоже, – сказал Виктор. – Спешат, вдруг рыбы на всех не хватит как в прошлый раз.

– С чего ты взял?

– Они ж все в центр бегут.

– Распродажа, говоришь? – спросил Бео.

– За периметром следи, Ракоши. Потом закупаться пойдёшь. И пейджер с мобильником спрячь.

– Ладно…

– Кому он постоянно отправляет сообщения? – спросил Каин.

– У него и спроси, мне без разницы.

Кальфу прошла дальше по улице и остановилась.

– Смотрите, тупой цислейтанец решил оформить документы.

Какой-то человек в помятом сером костюме пытался прочитать надпись на здании миграционной службы. Каждые несколько секунд он заглядывал в потрёпанный транслейтанский разговорник и судорожно листал страницы. Рядом с ним стоял плотно набитый картонный чемодан.

– Беженец, наверное, – заключила Кальфу, уделив цислейтанцу пару секунд своего драгоценного времени.

В последнее время беженцев становилось всё больше. Война внутри католической церкви набирала обороты, захватывая всё новые страны. Протестантская Транслейтания оставалась в стороне, предпочитая решать свои внутренние проблемы.

– Вы не могли бы прочесть эту надпись? – спросил беженец, оглядев всех троих.

Вблизи его костюм выглядел так, будто мужчине приходилось долгое время спать в нём. Виктор сделал вид, что слишком занят поглощением лангоша и не расслышал. Обращаться к грозно выглядящей Кальфу цислейтанец побоялся. Остался только Каин.

– Бэваандорлааши иш Ааламполгааршааги Хиватал, – ответил он.

Цислейтанец непонимающе уставился на него.

– А…

– «Официальная государственная структура для путешественников в другие страны», – перевёл Каин.

– Да, точно.

– Только они вам ничего не оформят. Компьютер перенесли в другую комнату, сотрудники ищут его уже неделю.

– И что мне теперь делать?

– Ждать пока вывезут на границу и расстреляют, – пробурчал Виктор. – У нас депортация только в мешке для трупов. Речной патруль выловит и доставит на другой берег.

– Твоё валашское происхождение опять даёт о себе знать? – спросил Каин.

– Улицы Брана и Брашова учат мороев бить первыми.

Виктор продемонстрировал самую очаровательную из своих улыбок. И без того напуганный встречей с вампирами цислейтанец заметил кобуру под расстёгнутой курткой Кальфу.

– Вы из… эммм… Хонвидшэгг?

Виктор расхохотался так, что подавился лепёшкой. Кальфу попыталась помочь, но он уклонился.

– Не пристраивайся ко мне сзади, я не готов к столь тесному контакту с твоим маленьким женским членом. И руки держи так, чтобы я их видел.

– Ты просто боишься, что у Кальфу член больше, – сказал Каин.

– Нокс просто слишком высокого мнения о себе.

– Даже не думай покуситься на мою невинность.

– Да кто б решился… Но раз ты планируешь блюсти свою инцелостность[6] до самой смерти, то не буду мешать.

– А то вдруг ты воображаешь нас героями сериала «Блудопешт». Хотя в некоторых сериях актрисы что надо, я бы не отказался от знакомства.

– Видимо, диагноз в твоей медицинской карте – безудержный фаллоцентризм, – сделала вывод Кальфу.

– Я что-то не так сказал? – осторожно поинтересовался цислейтанец, дождавшись паузы в диалоге.

– Ну… как вам сказать… Вообще всё верно, но есть один нюанс…

– Мы не состоим в Национальной защитной заднице, – пояснила Кальфу. – Это…