Конторщица-2

Глава 15

Решительно и неотвратимо я устремилась домой. Всё, Римма Марковна, достала!

Взлетев на свою площадку (в буквальном смысле), я чуть не снесла соседа: Иван Тимофеевич как раз выходил из квартиры с двумя тяжеленными авоськами, набитыми литровыми банками с крыжовниковым вареньем (очевидно в подвал нес, а тут я такая). Повезло, что он успел сгруппироваться и урожай варенья не пострадал.

— Лида? — удивился моему состоянию сосед, — Что опять случилось?

Я затормозила. Внутри все клокотало.

— Зайди-ка, — вдруг пригласил он и распахнул дверь.

Отказывать соседу и работодателю было невежливо, и я зашла.

— Рассказывай! — велел Иван Тимофеевич на кухне, и налил мне чашку чая.

— Да вот, вернулась домой, а тут Нора Георгиевна такое понарассказывала! Иду убивать Римму Марковну, в общем, — хмуро поведала я, яростно размешивая сахар.

— Это ты о подъездной филологической войне, что ли? — хмыкнул сосед и пододвинул мне розеточку с вареньем.

— Уже все знают! — выпалила я и нервно сделала глоток чаю.

— Лида, а ты не думала, что Нора Георгиевна.. эммм… несколько субъективно.. и дозированно… подает тебе эту ситуацию? — прищурился Иван Тимофеевич, — и что ты тоже — орудие в ее руках…?

— Как так? — удивилась я.

— Тебе фамилия Вилембовская-Шутко о чем-то говорит?

Я отрицательно покачала головой.

— Ну вот, а еще на филолога поступила, — укоризненно поморщился Иван Тимофеевич и подлил мне еще чаю, — Да будет тебе известно, Лидия, что наша многоуважаемая соседка — выдающийся литературовед. Мастер художественного перевода. Более того, признание общественности она получила как раз в том числе и за переводы Бальмонта.

Я чуть чаем не подавилась.

— Вот видишь, — хитро ухмыльнулся Иван Тимофеевич, постучав мне по спине, — сама подумай, как можно полжизни переводить Бальмонта и рассказывать всем, что ты его ненавидишь?!

Я откашливалась, переваривала новость и не знала, что ответить.

— И что плохого в том, что Римма Марковна взялась за воспитание Светы? Музыка, чтение классической литературы — это разве плохо для формирования личности ребенка?

Говорить я пока не могла, поэтому лишь согласно кивнула, мол не плохо, отнюдь.

— Так за что ты хочешь убить бедную Римму Марковну? — поинтересовался Иван Тимофеевич.

— Она Свету подбила на барабане стучать, когда Нора Георгиевна спит, — начала перечислять я, — Лёлю вон перепугала, еще и зеленкой покрасила…

— Какая ерунда! — отмахнулся Иван Тимофеевич, — Нора Георгиевна спит только тогда, когда людям что-то надо делать. Она тогда срочно спит. Вон Ивановы с пятой квартиры ремонт делали, так там война началась похлеще филологической. И Нора Георгиевна их победила, можешь себе представить, хоть там вся семья — спортсмены-тяжелоатлеты.

— А Лёля? — неуверенно протянула я.

— А что Лёля? — хмыкнул Иван Тимофеевич, — Сейчас жара, Нора Георгиевна ее еще на прошлых выходных постричь хотела. Под машинку. Она каждое лето так делает. Вот сегодня пусть и пострижет.

— Но ведь Римма Марковна учит Светку пакостить! — не поддавалась на уговоры я, — учит ребенка плохому! Вредить животным!

— Ну так сама спроси Светку, зачем она покрасила Лёлю.

— И спрошу, — мрачно пообещала я. — Я с них со всех спрошу. Включая Нору Георгиевну.

— А вот это ты зря, — не согласился со мной Иван Тимофеевич. — Как ты думаешь, зачем Нора Георгиевна войну эту затеяла?

Я пожала плечами.

— Все просто, — пояснил сосед, — Ей одиноко. Ужасно одиноко. Многие люди, кто выходит на пенсию, занимаются внуками, семьей. А у нее муж давно уже умер, сын уехал куда-то на Кудашхскую ГЭС работать, уже года три не приезжает.

Я цедила остывший чай и пыталась осмыслить все это.

— Другие грядками-огородами занимаются, варенье вон варят, — продолжил Иван Тимофеевич и кивнул на авоськи с вареньем. — Но варенье тоже для кого-то хочется варить, а не для себя. А у нее кроме этой собачки ничего больше и нету в жизни. А тут по соседству такая же Римма Марковна появилась, у которой мало того, что есть ты, а теперь внезапно еще и Светка. Вот Нора и обзавидовалась, что у той считай внучка есть, семья. Есть кого любить и тетешкать. Пожилым людям ведь нужность нужна. От хронического одиночества они гаснут и умирают. От тоски умирают.

— Ну так пусть бы ходила тоже ее нянчила, никто ж не запрещает, — осторожно сказала я.

— Так Римма Марковна ее к своему сокровищу не подпускает, — вздохнул Иван Тимофеевич. — Как Кощей над златом чахнет, над Светкой, да над тобой тоже, вот Нора ей и завидует люто, и заодно тебя против нее настраивает.

–У-у-у-у..! — простонала я, схватившись за голову, — я с ними скоро сойду с ума!

Иван Тимофеевич сочувственно рассмеялся.

Разговор плавно перетек на редакционные дела, на мою колонку. Мы поболтали еще какое-то время, и я заторопилась домой.

— Так что, выходит, что Римма Марковна вообще не виновата? — уже прощаясь, спросила я.

— Ну, разве только в том, что она учит Свету стихам Бальмонта исключительно в переводе Ванечки, моего старинного друга, с которым у Вилембовской-Шутко давняя творческая конфронтация и, как следствие, непримиримая вражда. Как раз по поводу интерпретации творчества Бальмонта при художественном переводе они и воюют, — поблескивая глазами усмехнулся Иван Тимофеевич и, проказливо крякнув, потер руки.

Дурдом, в общем!

Дома пахло уютом и гречневой кашей с котлетами.

— А мы со Светочкой сегодня уже букву «Л» уже выучили, — похвасталась Римма Марковна, и ловко вытащила из духовки ароматный противень. — Поразительно быстро она делает успехи.

— Римма Марковна, — осторожно сказала я, расправляя накрахмаленную салфетку на коленях. — Говорят, вы Свету на барабане стучать весь день учите?

— Скажут еще, слушай больше! — поморщилась Римма Марковна и принялась аккуратно выкладывать свежеиспеченные булки на поднос, — мы же в музыкальную школу скоро будем ходить, но, прежде, чем понять, на какой инструмент идти, она должна попробовать все. Вдруг что не понравится.

— И поэтому вы купили ей сразу барабан? — не удержалась, чтобы не съехидничать я.

— С чего ты решила? — Римма Марковна удивилась так, что аж перестала «умывать» булки, — Барабан да, взяла в Доме пионеров на два дня, а еще скрипку у знакомой попросила, Ангелина Федоровна сказала даст. На катькином фортепиано Иван Тимофеевич разрешил попробовать, как раз завтра пойдем поиграем. У Варвары баян от внука остался, но это уже в понедельник только. А Вадик обещал гитару, во вторник, хотя, как по мне, так мандолина лучше, но где ж ее взять. Осталось флейту или саксофон найти и можно идти в музыкальную школу записываться.

Я со вздохом поковыряла котлету.

— А еще Светочка интерес к шахматам проявляет! — хвастливо улыбнулась Римма Марковна, — как хорошо, что Дом пионеров рядом, там кружок как раз такой есть…

— Римма Марковна…, — перебила я, — а зачем Света покрасила Лёлю зеленкой?

— Какой еще зеленкой? — удивилась Римма Марковна и позвала: — Светочка, а ну-ка, иди-ка сюда, деточка.

Светка прискакала, на одной ножке.

— Света, — сказала я, — ты Лёлю зеленкой зачем покрасила?

Светка резко развернулась и ускакала обратно. Я осталась сидеть, в некотором обалдении.

Не успела я возмутиться, как она прискакала обратно, волоча за ногу старого одноухого зайца, щедро выкрашенного зеленкой, пятнами.

— Тетя Лида. Я же Йорика очень люблю. Он такой красивый. Смотри, — мне под нос ткнули зеленого ободранного зайца, — И Лёлю я люблю. Лёля добрая и смешная. Я хотела, чтобы она была тоже красивая. Как Йорик…

— Нужно срочно отдавать Светочку в художественную школу! — восхищенно выдохнула у плиты Римма Марковна.

И вот как? Как же порой трудно понять, почему человек поступает так, а не иначе. Бывает, он к тебе плохо относится, ты злишься, выходишь из себя, а оказывается, что это все из благих побуждений. И наоборот, тебе кажется, что он твой друг, а на самом деле — сплошное лицемерие и все боком вылазит.

Я сидела в своей комнате, за столом. На полке сиротливо стояла стопка учебников, я поступила, поэтому учебники пока забросила. Надо будет подумать об экстернате. Года два — это максимум, который я готова потратить на приобретение диплома о высшем образовании. А еще связи. Во время учебы друзья-знакомые — они остаются навсегда.

Пришла пора подвести промежуточные итоги. Итак, с момента моего попадания прошло больше двух месяцев. За это время я смогла кое-что сделать:

1. Материальная база. Плюс — у меня есть квартира, двухкомнатная. У Риммы Марковны есть комната в коммуналке. Ольга в ней проживает сейчас незаконно. До этого мне было некогда, а вот сейчас — отвоюем.

Сегодня Иван Тимофеевич подсказал прекрасную идею. И я намерена ее реализовать. Ну, или хотя бы попытаться. Соседи из девятой квартиры разводятся и ищут варианты размена квартиры. Квартира у них трехкомнатная, хоть и небольшая (зато кухня огромная). Вариант моя двушка и комната Риммы Марковны в коммуналке с доплатой им может вполне подойти.

Дальше, автомобиль. Пока вопрос открытый, нужно изучить ситуацию. Я привыкла водить машину. Трястись на автобусе — ну, его нафиг.

2. Карьера. Сделано два важных шага: руководство в лице Ивана Аркадьевича приручено, в команду я вроде попала. Кроме того, поступила в ВУЗ. Осталось дело за малым — закончить институт, получить диплом и стать начальником отдела вместо Щуки. Есть еще Машенька, но там история непонятна, поэтому пока даже думать не буду.

Дополнительно — я пишу заметки в газете для женщин, читательницам нравится. Нужно попробовать расширить тематику.

3. Деньги. Вот с деньгами пока туго. Да, я развела родственников Светки на неплохую сумму, но она быстро закончится. Особенно если прокатит вариант с разменом квартир. Скорей всего еще и одалживать где-то придется. А мне нужен постоянный источник денег (это кроме зарплаты).

4. Команда. Моя команда. Удалось приручить Максимову и Репетун, они за мной теперь в огонь и в воду. Подсели на переписку с читательницами конкретно, даже подруг, говорят, завели по переписке (эх, соцсетей на них еще нету!).

Зоя Смирнова. На сегодняшний день еще не друг, но уже почти свой человек. Все мои просьбы выполняет.

Иван Аркадьевич. Ему хочется меня опекать. Сказывается детдомовское детство. Он, как узнал, что я Светку из интерната забрала к себе, так теперь вообще ко мне особо относится. И Алевтина Никитична тоже, кстати, перестала на меня сердиться.

Аллочка. Здесь без вариантов. Она моя с потрохами.

Егоров-Мунтяну. Считают меня политическим соратником по борьбе. Та еще головная боль. Нужно срочно что-то делать: я хочу их уберечь от ошибок. Их и им подобных.

Иван Трофимович. Мой сосед и работодатель. Надежный человек, правда с хитринкой. Но пока не подводил.

Вроде все. Негусто, но не все сразу. Не хватает эльфа с луком, гнома с секирой и девочки-кошки. А так пока сойдет.

5. Семья. Римма Марковна. Да, я не хочу ее выгонять. Она любит Лидочку, по-своему, но любит. И кроме Лидочки больше никого у нее в этом мире нет.