Мы, Мигель Мартинес

* * *

19 марта 1932 года

Мне понадобились сутки. Вырвать сутки из своей жизни. Но это было важно, очень важно. Мне наконец-то удалось сложить последние кусочки пазла под названием «заговор против СССР», не против Сталина, или партии, а именно против страны, проводящий самый мощный социальный эксперимент в мире. Меня накрыло ночью. С семнадцатого на восемнадцатое. Я понял, что должен это записать. Но мне надо было как-то залегендировать свои «озарения». Рецепт довольно простой: несколько капель йода на кубик сахара-рафинада и запить стаканом воды, через полчаса-час поднимется температура тела, прием старый, еще со студенческих времён. Но надо. О вреде щитовидке подумаем потом. В общем, получилось. Когда приехал Артузов, чтобы уволочь меня на стрельбы, у него появилась идея, что я должен научиться стрелять как эсер-боевик, лучше всего с двух рук и без промаха. На самом деле, если мне придётся стрелять в Троцкого, это будет означать провал всей операции. Мы оба это понимаем. Но у Артура какие-то свои критерии того, что должен уметь агент. С моим-то зрением… Впрочем, дело не в этом. Получился просто очень сложный момент: мне пришлось тянуть слишком большой объем редакторской работы. Тем более, что Мехлис получил новое назначение. Сталин таки решился на создание наркомата Государственного контроля. То есть, на меня легло еще и редактирование «Правды».

Если говорить проще, Миша Кольцов во мне только вздыхал и твердил, что я слишком люблю отдыхать. Это да, у него и у меня энергетика немного другая. И я в кольцовском темпе довольно быстро выдыхаюсь. Потом я взял себя в руки и решил, что человеку с инженерным образованием негоже пахать аки раб на галерах. Всё-таки какие-то подвижки есть в голове. Я занимался несколько часов тем, что называлось оптимизацией рабочего процесса. Во-первых, никаких метаний по редакциям. Я выбил себе один кабинет для всех редакторских дел и настоял на том, что именно туда будут тащить все материалы. Там же все совещания, количество которых свёл к минимуму. Вечная беда нашей интеллигенции — слишком любит языки расплести, так, что заплести их обратно уже не удаётся. Ненавижу эту черту людей, которые, в принципе, не лоботрясы и умеют трудиться, но только собери где-то больше двух интеллигентов на одну комнату, и ты получишь задушевные разговоры сроком на сутки и более. И всё! Никакой работы нахрен! Хорошо, если такая беседа идет под чай, а если под водку? Вот то-то и оно, тогда такие беседы могут растягиваться, как знак бесконечности в математике — до этой самой бесконечности.

Мой Кольцов из-за занятости даже свои редакторские пометки сокращал до трех букв, нет, не тех, что на заборе пишут, что вы, СИУ (сократить и усилить) — правда, мог просто перечеркнуть материал, если он ему не нравился и отправить его в корзину. Самый удачный вариант: вносил несколько правок и подписывал в печать.

Я, как и Миша, впрочем, я тоже Миша и иногда сам в нас двоих путаюсь, вот, я старательно вычитывал все материалы, что попадали мне на стол. Вот только времени, чтобы писать что-то самому почти не оставалось. Так что приходилось брать секретаря на дом и там ей надиктовывать, блин, диктофон бы мне нормальный! Набормотал, дал девочке, а она пусть моё тихоговорение превращает в понятный людям текст. И тут я понял, что надо прерваться! Надо привести самые главные мысли в порядок, потому что выстроилась интересная логическая цепочка, которая и даст мне возможность хоть что-то изменить.

«Подготовка СССР к войне — это претворение планов индустриализации и коллективизации страны. Оба плана невозможно отделять один от другого, они комплексные, должны претворяться синхронно, насколько это возможно. Коллективизация высвобождает необходимые для строительства и построенных предприятий рабочие руки, введение механизации сельского хозяйства — позволяет при меньшем количестве рабочих рук получать достаточные для пропитания населения ресурсы. Планы правильные, но имеют узкие моменты. Именно по ним и бьют наши враги. И главный ресурс, который критический для этих планов — кадровый. Сорвать индустриализацию можно организовав массовый голод. Просто будет нехватка рабочих рук, а при плохом питании и качество работ будет низким. Неблагоприятные погодные условия плюс перегибы в коллективизации привели к резкому падению урожая зерновых. Потеря нескольких миллионов человек — это провал планов индустриализации. Плюс удар по имиджу и авторитету советской власти. О том, что голод направлен на срыв индустриализации и подготовки СССР к грядущей мировой войне будет говорить и тот факт, что страны Запада откажутся продавать СССР зерно даже за золото. Чтобы затормозить индустриализацию нам не будут разрешать покупать нужные заводы, технологию, но будут согласны реализовывать задорого технику. Мы вынуждены будем распродавать по дешевке картины и предметы искусства, драгоценности, что так же будет вести к падению престижа нашей страны. Поэтому прекращение продажи зерна за границу позволит создать тот резерв, что даст людям выжить и покажет заботу народной власти о народе. О причинах массового голода, который может унести от трех до семи миллионов жизней, я уже писал, предварительно данные наших корреспондентов многое подтверждают. И всё это требует немедленной реакции власти не только тут, в Москве, но и на местах, потому что враги-троцкисты сделают всё, чтобы помощь просто не дошла до нуждающихся.

Второй момент — это обученные и высококвалифицированные кадры. Из армии уже вымели три тысячи военспецов. Конечно, не все они преданные большевики, но это именно специалисты. Это скелет армии. Почему «Весна» получила такую широкую поддержку среди разных группировок внутри армии? Троцкисты (обязанные Троцкому начальники, такие, как Тухачевский и прочие) таким образом убирают квалифицированные кадры, которые могут сорвать их наполеоновские планы: наштамповать тысячи консервных банок, назвать их танками и рвануть на завоевание Европы. Для других, выдвиженцев Гражданской войны, в условиях сокращения армии — это единственный шанс получить продвижение по службе, не сильно напрягаясь на обучение и совершенствование своих навыков. Но в условиях новой мировой войны ценность обученных и грамотных кадров становится агромадной. Их уже не надо учить воевать. Других надо будет учить во время боевых действий, а это будет стоить жизней наших солдат. Нам неоткуда взять Гинденбургов, так давайте не выкидывать тех, кто хотя бы знает, как с этими Гинденбургами сражаться!

Научные и инженерные кадры — их так мало! И мы не успеваем их подготовить в достаточном количестве! СССР не имеет права раскидываться мозгами! По нашей бедности ученые пишут друг на друга доносы, вырывая те крохи финансирования, которые позволяют им что-то делать. Но репрессии против ученых, особенно в прикладных сферах не допустимы вообще! Это же касается иллюзии того, что в шарашках ученые смогут работать эффективнее. Эффективнее в ограниченных рамках задания — да, создать же что-то прорывное, за эти рамки выходящее — нет. Простой путь не всегда правильный. Нужен баланс с людьми науки — баланс побуждений, наказаний и наград. К сожалению, научная интеллигенция весьма своеобразна и недисциплинированная, склоки, дрязги, подсиживание друг друга — дело обычное. И тут надо сделать все, чтобы идеологические установки не мешали ученым работать. Не имеет значения, какие убеждения у ученого, который продвигает отечественную науку, если те, кто имеют правильные убеждения не могут сложить два и два. Важен итоговый результат! И это не троцкизм, потому что наш результат — это готовность к войне. А без передовой техники и технологий мы так никого и не догоним, будем постоянно отставать, нести необоснованные потери.

Инженерные кадры и управленцы. И тут мы выметаем и арестовываем специалистов, причин много. Да, среди этой категории достаточно людей, которые работают из-под палки, есть и откровенные вредители. Но! Проведение массовых чисток и репрессий из-за их массовости задели и пустили под откос судьбы и честных специалистов, которые стараются работать, по совести. Тут несколько противоречий. План по валу — очень удобная штука для получения наград, потому что не учитывает такой факт, как брак, который на многих производствах доходит до восьмидесяти процентов. И каждый специалист, требующий качества работ враг рабочего и партийного руководства. Рабочего, потому что заставляет работать качественно, а это уменьшает выработку и заработок рабочего, начальства, потому что выполнение плана по валовым показателям — это главная оценка его эффективности. Это путь к получению наград и большей власти. Плюс просто естественный дефицит квалифицированных рабочих кадров, основная масса которых в Гражданскую погибла, а новых в достаточном количестве просто не успели воспитать и обучить.

Очень важно, критически важно понимать, что такая ситуация стала возможной только благодаря тому, что сторонники Троцкого укрепились в НКВД. В первую очередь это группа Ягоды, связанная с Свердловым и Троцким. Массовые репрессии — это прекрасный показатель их работы, чем больше выявлено врагов и шпионов, тем лучше. Но это очень опасная тенденция. Шпиономания в царской России была тем фактором, который разрушил авторитет власти, не надо повторять такой ошибки! Не могут сотни тысяч людей быть вражескими шпионами! Что это за власть, которую контролируют шпионы других государств. Необходимо провести показательный процесс над Ягодой и его ближними сподвижниками, которые раскручивали маховик массовых репрессий, но судить их не как троцкистов или шпионов, а именно за нарушения социалистической законности, превышение своих полномочий, показывая народу истинную заботу партии и правительства о своем народе, провести ревизию дел ОГПУ, освободить и извиниться перед невинно осужденными. Укрепить социалистическую законность. Убрать классовый подход, заменив его презумпцией невиновности — обоснованием виновности со стороны органов охраны правопорядка. Исправить перегибы в борьбе с кулачеством. И честно говорить о том, по чьей вине они произошли. Говорить о подготовке страны к войне с мировым капиталом».

Написав эту преамбулу, я начал набивать ее фактами и аргументами. Закончил эту работу утром, в шесть часов, успел поспать целых два часа до приезда Артузова.

— Что это, Миша?

Артур смотрит на пакет, который я аккуратно запечатал на его глазах.

— Когда ты идешь с докладом в НЕМУ?

— Сегодня. ОН обеспокоен твоим состоянием.

— С моим состоянием всё в порядке. Это так оно проявляется. Озарение. Назови это так. В общем, тут данные, которых очень не хватало. Очень. Что с ними делать, решать не мне. И не тебе. Отдашь ЕМУ. Не читая. Это очень важно. И очень опасно.

— Миша, ты понимаешь, что ты делаешь? Понимаешь, что ставишь наше задание под удар? Я ведь теперь не уверен, что с тобой будет всё в порядке. Это поставить всё под удар. Мне теперь надо искать другого исполнителя.

— Артур, как ОН решит.

— Не ожидал я от тебя такой свиньи, Кольцов. Ладно, спускайся, поедем на стрельбище.