Мы, Мигель Мартинес

Глава девятнадцатая. Под микроскопом

Москва. Кремль. Кабинет Сталина

26 апреля 1932 года

Отгремели торжественные мероприятия, посвященные дню рождения Владимира Ильича Ленина. Мероприятия отгремели, а некоторые товарищи загремели, да не куда-нибудь, а на Лубянку, надо было им ответить на некоторые вопросы, которых у следователей накопилось очень и очень много. Вот только сначала они выстоят траурную вахту у тела товарища Ягоды, который вчера застрелился у себя дома. Что-то почувствовал, мерзавец, два раза выстрелил себе в висок, снайпер, наверное!

Надо сказать, что настроение у товарища Сталина было несколько приподнятое. Как-то незаметно стали уходить куда-то из жизни очень неприятные персонажи. Тот же Троцкий. Икак это получилось, что Лев Давыдович нас так быстро покинул? Вот этим, точнее, отчетом об операции, который предоставил Артур Христианович Артузов, руководитель иностранного отдела ОГПУ Иосиф виссарионович и решил заняться.

Отчет существовал в единственном экземпляре. Сначала вождь прочитал о выбранном спецпрепарате, который действовал надежно, но имел одно побочное свойство — давал сильный запах чеснока у пораженного им объекта. Усмехнулся, Троцкий любил острую еду, это было хорошо известно, так что баранина под чесночным соусом, даже картофель, и тот шел с большими дозами чеснока, посему врач, проводивший вскрытие, подтвердил сильную пневмонию. Кроме того, бронхит подхватила жена Троцкого, но у нее болезнь протекала не в такой тяжелой форме — она вдыхала токсин не так долго. Сам препарат был не опасным, опасным были его пары, но тоже недолго. А тут еще — климат острова и частые простуды, которыми страдал создатель мирового троцкизма. На кашель и простуду он жаловался задолго до приезда Кольцова, так что всё получилось более чем удачно. Просто прохлопали воспаление легких, а когда хватились, было уже поздно! Теллурий так тяжело достать, а сделать из него нечто смертоносное… И еще, к тому же, в единственном экземпляре! Это ж такие расходы. Но не будем мелочиться. Льва дробинкой не убить. Интересно, что у Кольцова тоже были признаки бронхита, но опять же в легкой форме. Он заболел уже в Париже, из-за чего пребывание там могло затянуться, а когда он закадрил Лину Оденсе, точнее, когда она закадрила его. Почему-то девушка решила испытать Михаила, предложить ему бежать, скрыться, но он не раскрыл себя, да и на очень соблазнительное предложение агентессы не повелся. Расписание его действий, движений, что делал. Когда, с кем встречался. Буквально поминутный расклад. Интересно, Лина такая хорошая актриса или у них там что-то большее, чем просто медовая ловушка получилось?

Такое бывает, когда неопытная девушка влюбляется в предмет слежки или шантажа. Но нет, Лина не выдала ничего. Их прослушивали. Нет, технических суперсредств не было, но соседний номер снимал человек Шпигельгласа, а слышимость там была очень и очень даже, так что слышно было даже о чём они говорили в постели, хотя в постели они говорили очень мало.

А уж как был удивлен наш агент, который остался проследить за Паолой, когда увидел, что она пробирается на советский пароход в порту Амстердама. Причем очень аккуратно, тайно. А Соломон не дурак, всё сопоставил и попенял Артуру, мол, почему не поставил его в известность о двойном контроле. Так Артузов тоже ничего о таком контроле не знал. Как говориться, товарищ Сталин полон сюрпризов.

Так, стамбульская группа ничего интересного.

Так, Парижские похождения нашего дона Жуана… ага, интервью с белогвардейским генералом всё-таки сделал! И что мы имеем?

Иосиф Виссарионович стал читать ещё не напечатанную статью Кольцова. Да, написано превосходно! Очень хорошо! Хлёстко, крепко, выставил белых генералов не только идиотами, у которых служба безопасности на никаком уровне, а еще и жадными, беспринципными, показал их нравственное и интеллектуальное убожество. Да, где-то перегнул палку, но для такого жанра — политического фельетона такие приемы более чем допустимы. Пускай!

«У них тоже свое расслоение, свои оценки, у этих побитых и изгнанных рабочим классом маршалов Николая Романова, не признанных и отвергнутых страной полководцев, диктаторов, гвардейских сверхчеловеков, придворных гениев.

Одни, уединившись на покой в тихих виллах, обеспеченные до конца жизни вывезенным с родины грабленым золотом, махнули рукой на всякие и всяческие перспективы. Они заняты только подведением итогов. Они выпускают многотомные мемуары и сводят в них долгие счеты с врагами. Не с большевиками — тут они пока бессильны. Счеты с бывшими сослуживцами, конкурентами, соперниками. Обвиняют друг друга в предательстве, в «забвении интересов России», в плохом вождении войск, в лихоимстве и взяточничестве. Перелагают друг на друга ответственность за свое поражение и, может быть, искренне верят, что победа Красной Армии имела причиной бездарность одних генералов или могла быть предотвращена талантами генералов других.

Другие бредят наяву. Организуют кружки теософов и спиритов, ведут церковные интриги вокруг нескольких уцелевших за границей монастырей и соборов. Комбинируют смесь католичества с православием и буддизма со старообрядчеством. Или публично фантазируют на бумаге, за гонорар. Бывший донской атаман генерал Краснов закончил двадцать девятый роман. В романе большевики гибнут, сраженные неслыханными изобретениями белогвардейских инженеров».

Хорошо написано, ни прибавить, ни убавить. Прочитав статью, вождь усмехнулся. Вообще-то он считал, что врагов надо изображать правдиво, такое карикатурное высмеивание белого движения как-то принижало победу Красной армии в Гражданской войне, ведь враг был силён, очень силён. А наши военачальники до сих пор плавают в иллюзиях той войны, не похожей ни на какую другую. Может быть, придержать этот материал, а… нет, это ведь тоже операция прикрытия поездки Кольцова, не получиться. Пусть идёт в печать без купюр.

Так, а что это за история? Вот же прохвост ты, Миша, прохвост! И когда он успел это провернуть? Даже Шпигельглас проворонил. Ай, Соломон Мовшевич, Соломон Мовшевич! Как же так? Умыл тебя Моисей Фридлянд, как мальчика умыл!

Итак, некто Юлиан Семёнов, а нет, Ю.Ф.Семенов издает в Париже газету «Возрождение». Газета антисоветская, белогвардейская, печатает ложь и фальшивки про СССР, старательно поливая грязью молодое советское государство. Михаил Кольцов, будучи в Париже, отправляет письмо в редакцию этой газеты. К письму прилагается восторженная хвала господину Семенову. Письмо отправлено из самого Парижа, в конверте, купленном в том же городе, в качестве ответного адреса указан несуществующий адрес и второй — офицерского собрания, который часто печатался в этой газете. Тем не менее, это было напечатано. Хм… Посмотрим…

«Возьми меня отсюда, родной. Не могу больше держаться! А Сережа умирает, без Шуток, поверь. Держался до Августа кое-как, но Больше держаться не может. Если ли бы ты был, Леша, здесь, ты понял. Ощутил бы весь ужас. Большевики кричат об урожае, А на деле — ничего, На деле — гораздо голоднее Даже стало, чем раньше. И что самое страшное: Терпя, страдая, не видишь Слабейшей надежды на улучшение. Как билось сердце тридцатого Августа, когда на Садовой Я увидела у здания Городской тюрьмы толпу, разбивавшую Автомобиль Наркомпрода, услышала яростные, Злые крики «хлеба». Но Едва показался броневик, как Толпа разбежалась, словно зайцы.

Алексей, не верь газетам, Пойми, что наш чудесный Екатеринослав вымирает постепенно и Чем дальше, тем хуже. Алеша, мне известно, что Ты женился. Пусть так, Алеша. Но все-таки, Если ты человек, если Ты помнишь старую любовь, Выручи, умоляю, меня и Сережу от голодной смерти. Я готова полы подметать, Калоши мыть, белье стирать У тебя и жены. Юрий продался, устроился недавно Контролером в УКРВОД, он Лебезит передо мною, вероятно, Ему страшно, что я Выдам его прошлое. Все Екатеринославские без конца завидуют Тебе. Масса безработных, особенно Учителей, потому что школы Областной центр сильно сократил. Большинство металлургических заводов Стоят, закрыты на зиму. Сережа — большой, но помнит Своего папу. Он растет Русским. Целую, Лиза».

Именно сюда Кольцов вставил криптограмму «НАША БЕЛОБАНДИТСКАЯ ГАЗЕТА ПЕЧАТАЕТ ВСЯКУЮ КЛЕВЕТУ ОБ СССР». Чтобы прочитать ее достаточно было посмотреть первые буквы каждого пятого слова. Кроме того, были в этом письме еще некоторые неточности-ловушки, в которых редакция вляпалась «по самое нехочу».

Хорошо! Очень хорошо! Как он назвал свою статью? «От родных и близких». Вот, теперь смешивает это «Возрождение» с грязью! Хорошо! Иосифа Виссарионовича радовало, когда кто-то делал свое дело хорошо, проявляя при этом разумную инициативу.

Берлинская группа… вот тут интересно, зачем ему понадобилась встреча с этим… Вагнером? Так…

Он вызвал Поскрёбышева и попросил его узнать всю информацию о Мартине Вагнере, архитекторе. То, что можно найти без привлечения спецслужб.

Поздно. Засиделся. Пора домой. Похороны Ягоды? Завтра обойдутся без него.