Мы, Мигель Мартинес

— Как? Первые буквы каждого пятого… Так… «ЭТО КЛЕВЕТА И ЛЖИВАЯ СТАЛИНСКАЯ ПРОПАГАНДА». Вот как! Товарищ Кольцов (!!!!!!товарищ!!!!!!), это же гениально! Какой молодчик! А, да, при правке сдвинутся слова, согласен! Вот что, Михаил… скажите мне, вам не кажется, что оставлять компромат на усатого вот так, без присмотра, в ненадежном месте, это несколько опрометчиво?

Вот оно что? Решил-таки на этот материал наложить лапу! А ничего, что этот материал, скорее всего, был мистификацией самого Тухачевского? Точнее, его кураторов?

— Понимаете, Лев Давыдович. Этот материал должен появиться на съезде — оригинал! Иначе никак! Это убойный компромат, но если не будет оригинала — это будет выстрел в молоко. Отобьется!

— Понимаю… Но…

— Я переправлю вам копию. Только мне нужен адрес надежного человека, не связанного с вами тут, или в любой другой стране, только не в СССР.

— Боитесь?

— Если меня назначат главредом, то будут смотреть за мной, серьезно следить. Я не могу так рисковать, товарищ Троцкий.

— Миша, вы получите связь. Обещаю.

На этой хорошей ноте мы и расстались. Токсин должен начать испаряться через пол часа. Как мне объяснили, полчаса контакта объекта с ядом — более чем достаточно. Именно поэтому я травил Троцкого в самый последний, третий день. На прощанье я подарил ему ручку. Паркер. Тот самый, что был у меня в первый день, а не ту, что была со спецсредством. Та отправилась на дно Мраморного моря.

10 апреля 1932 года Лев Давыдович Троцкий умер от пневмонии в госпитале Константинополя.