Манглабит Варанги

Глава 13

…- Не отставайте! И подгоните уже своих кобыл, скоро на полверсты растянемся!

Роман понукает своих гвардейцев скорее по привычке и усталости от монотонного путешествия по однообразным и обезлюдевшим дорогам Конийского султаната. Сарацин — словно никогда и не было на земле греков! Впрочем, нет никакой убежденности, что здесь жили и подданные ромейского базилевса… Вытоптанные, уничтоженные посевы, еще дымящиеся пепелища на месте поселений — и засыпанные колодцы встречают крестоносцев в этом некогда цветущем краю, ныне превращенном турками в обезлюдевшую пустыню!

Прием «выжженной земли», известный еще со времен скифов, а точнее их войны с персами, во всей своей неприглядной красе…

Н-да, получивший по зубам у столицы султаната Кылыч-Арслан теперь пытается измотать крестоносцев — по всей видимости, желая «подготовить» их к новому сражению. Опять же, все согласно скифской «науке побеждать»… Интересно, откуда такое удачное название в голове? И почему оно кажется особенно знакомым⁈

— Хм, любопытно…

Роман попытался вспомнить, где и когда слышал последнее определение — но безрезультатно промучив себя несколько минут, вернулся мыслями к событиям последних недель, размышления о которых помогают сотнику коротать его путь.

…Итак, при попытке проникнуть в Никею, Кылыч-Арслан неожиданно для себя столкнулся с провансальскими крестоносцами графа Раймунда Тулузского. Недолго думая, султан бросил на врага отряд гвардейцев хасс-гулямов, следующих в голове войска сарацин… Поголовно защищенные кольчугами, шлемами и щитами всадники на лучших, самых крупных конях — к тому же поголовно вооруженные копьями. Это был отряд избранных, самых подготовленных воинов султана — и застигнутый врасплох появлением крестоносцев у южных ворот, он надеялся, что хасс-гулямы все же прорвут боевые порядки франков… А потому вслед за сводным отрядом тяжелой конницы, собранным со всей его рати, Кылыч-Арслан бросил в атаку также и имеющуюся у него пехоту из числа греков-копейщиков — принявших ислам, и верностью своей заслуживших быть право воинами пророка! Легкую же конницу сельджуков вождь бросил на крылья вражеской армии, желая охватить ее — и полуокружив, позже обратить в бегство беспощадным обстрелом и ударами с тыла…

Но все пошло не по плану Кылыч-Арслана: хасс-гулямы не успели даже доскакать до сплотивших ряды копейщиков-франков, когда были атакованы многочисленными франкскими рыцарями! Причем последние, ударив в копье на разгоне тяжелых жеребцов, без особой сложности опрокинули гулямов, истребив большую их часть… Также под удар франкских рыцарей попали и мусульманские пешцы, застигнутые врасплох, а потому не успевших перестроиться и принять крестоносцев на пики. Впрочем, иные воины сарацин сошлись в ближнем бою с пехотой Раймунда Тулузского, успев испытать на себя убойную мощь арбалетных болтов!

Но если начало боя для султана сложилось не лучшим образом, его прием с охватом крыльев вражеского войска себя вполне оправдал. Окружая пеших крестоносцев, сарацины засыпали их множеством стрел, заставив пятиться назад и вселяя страх в их сердца… Рыцари же Раймунда завязли по центру, сражаясь с греками-мусульманами, и также были атакованы турецкими конными лучниками, расстреливающими франкских жеребцов! Да, Кылыч-Арслан вполне мог победить графа Тулузы, если бы тот сражался под стенами Никеи в одиночку…

Но в том-то и дело, что у столицы Румского султаната собралось все войско крестоносцев!

Прежде всего, отличился Танкред Отвиль, ведущий в бой норманнских рыцарей — включая и воинов его дяди Боэмунда, на момент битвы все еще находившегося в Царьграде… Танкред подвел своих всадников к сарацинам неспешным шагом, усыпив бдительность врага — и это несмотря на плотный обстрел сельджуков! После чего норманны неожиданно для сельджуков перешли на тяжелый галоп — воспользовавшись тем, что на короткой дистанции скорость разгона их дестриэ заметно превышает скорость бега степных кобыл…

Протаранив же и здорово потрепав турок, заставив их всерьез попятиться на правом крыле войска Кылыч-Арслана, Танкред дал небольшой отдых жеребцам своих рыцарей. После чего он резко изменил направление удара, и атаковал конных лучников, обстреливающих пехоту провансальцев ближе к центру сражения! И вновь его расчет оправдался: норманны рассекли крупный отряд сарацин буквально надвое — после чего прижали большую его часть к рядам копейщиков из Прованса, и буквально вырубив сельджуков!

А там уже в бой на левом крыле вступили подоспевшие крестоносцы герцога Нижней Лотарингии и его братьев, а затем армии и прочих европейских феодалов…

Кылыч-Арслан был отброшен от стен Никем по итогам боя, понеся значительные потери. А его ударные части в лице хасс-гулямов и греческих пикинеров были и вовсе уничтожены… Наконец, попавшие под рыцарский таран конные лучники принялись пугать прочих воинов, вновь и вновь рассказывая соратникам о жутких ударах копий крестоносцев и мощи их огромных жеребцов! В этих условиях султан рискнул отвести уцелевшую рать от столицы, чтобы привести людей в чувство, пополнить их ряды новыми всадниками — а заодно и заключить перемирие с туркменами Данышмендидов пред лицом общего врага… Кылыч-Арслан рискнул безопасностью своей семьи, будучи уверенным в том, что хорошо укрепленная крепость все же не падет — ибо по водам Аскании в осажденный город регулярно поступали запасы провизии и воинские подкрепления.

И в какой-то мере это ожидание оправдалось: несмотря на то, что после поражения сельджуков у стен Никеи крестоносцы построили баллисты, тараны и осадную башню под руководством Раймунда Тулузского, несколько штурмов крепости не дали результата. Не сломал осажденных и обстрел города отсеченными головами сарацин, павших при попытке отбить столицу… Скорее наоборот, после ее защитники начали драться еще более яростно и остервенело!

А осадную башню, главное средство штурмующих крестоносцев, сарацины сумели зажечь и разбить камнями, погубив под ее останками и всех рыцарей, в ней находившихся… До того, кстати, действия павших крестоносцев едва не увенчались успехом! Ведь подведя свой «порок» к Гонате, поврежденной башне первого ряда стен Никеи, они едва ее не разрушили, сумев выбить в основании часть камней и заменить их деревянными блоками, кои после подожгли… Впрочем, даже если крестоносцы и сумели бы разрушить Гонату и пройти первый ряд стен — разве после не оказались бы они в ловушке перибола, истребляемые стрелами, дротиками, и камнями, летящими на них сверху, обливаемые кипящим маслом и греческим огнем, зажатые в узком «коридоре смерти»?

Но все изменило прибытие отряда Татикия — и небольшого ромейского флота. Блокировав гавань Никеи, команды «монер», собранные из ветеранов варанги — в большинстве своем привычных к морскому бою! — отразили единственную серьезную попытку сарацин пробить блокаду, широко используя греческий огонь и навыки варангов в схватке на судах. Причем пошедшие на вылазку из крепости турки в этом бою понесли очень тяжелые потери, едва ли не самые значительные за время осады… А поняв, что подкреплений по озеру больше не будет, сельджуки осознали и свой неминуемый конец.

В этих условиях дукс Мануил Вутумит, посол и доверенное лицо Алексея Комнина, сумел убедить осажденных сдаться именно ромеям — под гарантии защиты жизни и здоровья. Особенно жизни и здоровья членов семьи Кылыч-Арслана, включая его жену, детей и сестру… В случае же отказа Мануил пугал осажденных неизбежной резней мусульманского населения города — и последние, пережив обстрел крепости отрубленными головами павших сарацинских воинов, охотно поверили в реальность угроз Вутумита! Таким образом, в день решающего штурма крестоносцев, сарацины открыли «морские ворота» крепости со стороны озера — и варанги вошли в Никею, подняв над крепостными башнями имперские знамена с Лабарумом, Константиновым крестом…

Ох, и какой же вой поднялся среди крестоносцев, мечтавших хорошенько так разграбить Никею! Что бы при этом ждало бы женщин и детей, и прочих мирных горожан, лучше даже не думать… Но Мануил Вутумит напомнил горячащимся вождям рыцарей, что те принесли вассальную присягу базилевсу — и обещали вернуть Комнину отбитые города и крепости, некогда принадлежавшие грекам.

Однако же действующий с истинно ромейской хитростью, Вутумит использовал не только кнут, но и пряник — передав знатным европейским феодалам всю городскую казну Никеи! Заодно заставив присягнуть императору всех феодалов, кто еще не успел присягнуть, включая и Танкреда Отвиля…

И вот, неделю спустя после падения столицы султаната, крестоносцы двинулись вглубь захваченных турками ромейских земель. Ужасаясь тому, что сарацины выжигают собственные владения, лишь бы враг их не смог обеспечить себя пропитанием и водой! А заодно и получить поддержку от преимущественно христианского греческого населения… Впрочем базилевс, взявшийся обеспечивать продвижение союзников-«вассалов» по Малой Азии, исправно выполняет свои обязательства. И под сильной охраной прониариев и их боевых слуг, а также наиболее верных печенегов, Комнин регулярно посылает обозы с солониной, сухарями, достаточным количеством круп и овощей для рядовых крестоносцев. А также и изысканной едой для рыцарей: мягким пшеничным хлебом, копченым мясом и колбасами, сыром и вином! Кроме того, специально обученные греки расчищают засыпанные колодцы или роют новые, так что и от особой жажды европейцы не страдают…

Тем не менее, с крестоносцами по-прежнему следует лишь небольшой отряд Татикия — в то время как основное войско базилевса, собранное из прониариев и варангов, двинулось вдоль западного побережья Малой Азии к Смирне. У Комнина свой интерес в этой войне, и прежде всего он желает вернуть не Гроб Господень (хотя император заинтересован и в Иерусалиме!), а земли, чье владение сарацинами угрожает непосредственно Царьграду. И Смирна, в которой ныне правит сын достопамятного Чакан-бея (из-за которого, по большему счету, и случился крестовый поход!), стала первой целью императора…

Ну а что сам Роман⁈ А Роман, успевший принять самое деятельное участие в схватке на водах Аскании и позже, в числе прочих варангов вошедшего в Никею (возвращению древнего христианского града Самсон действительно радовался), ныне следует в передовом отряде крестоносцев, ведомом Боэмундом Тарентским. Татикий счел, что присутствие небольших сил ромеев среди норманн будет полезно — после чего выделил сотню конных стрелков из числа прониариев и их слуг… И славянскую сотню варангов, посадив ее на трофейных сарацинских лошадей! Естественно русичи не стали боевыми всадниками — вовсе нет. Их степные кобылки рассчитаны лишь для того, чтобы как можно скорее перемещать гвардейскую пехоту, что при случае будет сражаться в пешем строю. Просто на конях воины меньше устают и двигаются с большей скоростью… Собственно говоря, прием вполне известный среди варягов и прочих викингов. Так, например, после победы над урманами Харальда Хардрада у Стамфордского моста, англо-саксонские тэны и хускарлы Гарольда Годвинса именно на лошадях спешили на юг, чтобы встретить норманнское войско герцога Вильгельма Бастарда, позже прозванного «Завоевателем»… Но у Гастингса войско Гарольда дралось именно пешим.