Общага 90-е. Откат к "заводским настройкам"

— Так ты это, с корешем своим прямо перед нашим входом на мотороллере преевернулись. Да и еще и ужаленные не по-детски!

— Ха! Серьезно? Так я помню этот момент! Меня тогда твои архаровцы отхерачили… Но спасибо, что на тормозах все спустили и в институт не сообщили, а то накрылось бы мое поступление медным тазом. Вот оно, значит, куда меня занесло… — Тот, который тоже я, но «подселенец» хрен его знает, то ли из будущего, то ли из еще какой отдаленной задницы, слегка подзавис, и я почувствовал, что вновь перехватываю управление собственным телом.

— Э-э-э, Вадимыч, не спи! — Майор обеспокоенно заглянул мне в глаза и, видимо, что-то там увидел, что ему не понравилось. — Пойдем-ка со мной, хлопчик. — Он потянул меня за рукав. Мы вышли из туалета, поднялись по лесенке на второй этаж и вошли в его кабинет. — Ну-ка… — Зябликов быстро плеснул в стакан еще пойла из качельки, и почти насильно влил мне его в глотку.

— Гребаная тетя, как ты постарела! — Сморщившись, я выдохнул винные пары в лицо майора и осмотрелся. — Я че, пять вырубился — мы ведь только что с тобой в толчке были.

— Ты трезветь начал, — пояснил Зябликов, — и мальчишка опять наружу вылез.

Ну, это он явно обо мне.

— А ты, значит, меня подлечил, старый хрен? — ехидно прищурился я.

— Кто бы меня в старости упрекал, — хохотнул майор. — Тебе лет-то, уж всяко поболе моего!

— Уел, засранец, уел! — кивнул я головой, подтверждая его правоту.

— Я тебе вот что хотел сказать, Сергей Вадимович — вдруг твой пацанчик…

— Хех, да это я — только молодой…

— Да похрен, — отмахнулся мент, — вдруг ты, который молодой, после всего, что с ним приключилось, бухать напрочь завяжет?

— А, вот ты о чем? — уловил я направление мыслей Зябликова. — Ну, какая-никакая, а вероятность подобного исхода, несомненно присутствует, — согласился я.

— Тогда вот эта твоя «чудотворная личность» попросту перестанет существовать.

— Ну, да, — кивнул я. — Может оно и к лучшему, Филимоныч? Ведь я, со своей дырою в памяти, таких дел тут у вас наворотить смогу — хера разберетесь!

— Давай так, — предложил майор, — я за твоим носителем, ну, за тобой молодым, пригляжу… Чтобы чего… На всякий… А там, глядишь, тихой сапой и срастетесь со временем в одно целое…

— Насчет приглядеть — дело говоришь! — согласился я. — Насколько я себя молодого помню — покуролесил, по-дурости, изрядно. Пригляди, Филимоныч, в долгу не останусь.

— Та ты это, уже… — опешил майор. — Какой долг? Это я перед тобой всю жизнь в неоплатном долгу ходить буду! Я домой утром позвонил, а… — Его голос неожидан осип и на глаза навернулись слезы, которые он «промакнул», костяшкой кулака.

— С женой все в порядке? — Я добродушно улыбнулся.

Зябликов не ответил, а лишь молча и поспешно кивнул.

— Ну и здорово, что хоть кому-то сумел помочь за такой короткий срок!

— Вадимыч… — Майор облапил мою субтильную подростковую фигурку, повисая у меня на груди. — Я… я…

— А не спеши ты меня хоронить, Филимоныч! — Я отодвинул майора в сторонку, и в моих руках вновь появилась гитара, только на этот раз обычная аккустическая.

— А не спеши ты нас хоронить,

А у нас ещё здесь дела,

У нас дома детей мал мала,

Да и просто хотелось пожить.

А не спеши ты нам в спину стрелять,

А это никогда не поздно успеть,

А лучше дай нам дотанцевать,

А лучше дай нам песню допеть.

А не спеши закрыть нам глаза,

А мы и так любим все темноту,

А по щекам хлещет лоза,

Возбуждаясь на наготу.

А не спеши ты нас не любить,

А не считай победы по дням,

Если нам сегодня с тобой не прожить,

То кто же завтра полюбит тебя?

(https://www.youtube.com/watch?v=9Uiom8VfslI)

— Кто это? — размазывая сопли и слюни по лицу, спросил майор.

— Это «Чайф», старина! Бля, песня на все времена!

— Чайф? — удивился Зябликов, не прекращая всхлипывать. Да уж, накидались мы уже основательно! — А почему я эту песню раньше не слышал?

— Выходит, её время еще не пришло, — печально произнес я, откладывая гитару в сторонку. — Годика через три услышишь. — Я взглянул на опухшую от пьянки морду майора и произнес:

— Хороший ты мужик, Степа! А у тебя дети есть?

— Есть, — всхлипнул Зябликов, — двое: мальчик и… мальчик…

— Ну, бля, кино! — расхохотался я во весь голос. — Береги семью, Степа — и все у тебя будет заебись!

— Уважаю тя, Сережка! — произнес майор, боднув меня головой в плечо. — Настоящий ты мужик!

— Вот, что бывает, когда нажираются до поросячьего визга двое здоровых ушлепков! — продолжая хохотать, я обнял мента за плечи и поцеловал в лысую макушку. — Уважаю, сука! Будущая жизнь у тебя, конечно, будет не сахар, — выдал я прорицание, — девяностые, как-никак, на дворе! Но ты выдержишь! Выдержишь, и выживешь, Филимоныч! А я помогу! Держись за семью, не прогибайся под этот гребаный изменчивый мир… Че смотришь, ментяра? Наливай!