Точка Лагранжа

Возможно, впрочем, дело в том, что за эти несколько месяцев мы, ученики «космической школы» изрядно-таки отдалились от прежних своих одноклассников. Нет, никакого снобизма, никакого высокомерия — например, Оля Молодых на подобные вещи вообще не способна, как мне кажется, — но всё же между нами словно пролегла незримая стена. Та же Оля как-то, ещё в поезде, по дороге в Москву, пожаловалась при мне «Юльке» — что она чувствует себя словно чужой среди тех, с кем проучилась с самого первого класса. Словно она взялась за ручку двери, за которой лежит новый, неизведанный, сверкающий мир, и вот-вот откроет его и шагнёт туда — а все они останутся там, позади, и будут провожать её завистливыми взглядами. «Юлька Сорокина» в ответ на это Оленьку обняла, зашептала на ушко что-то утешительное, в результате чего обе девчонки вполне предсказуемо расплакались. А когда Середа, обнаруживший эдакий непорядок, поинтересовался, в чём, собственно, дело — посоветовали ему отстать и не лезть в девичьи дела.

Я Олю понимаю. Всё именно так: дружный девятый «Б» вдруг обнаружил, что трое его учеников вдруг стали какими-то другими — как сказали бы в иные времена, «перешли на другой уровень». Подростковые коллективы таких вещей не прощают, тем более, что ситуацию усугубила наша пижонская «космическая» униформа и фирменные чемоданчики-кейсы Проекта — их мы теперь носили вместо привычных сумок и портфелей. Даже мне пришлось отказаться от своего брутального ранца с крышкой из коровьей шкуры, позаимствованного в Запрудне, на чердаке у дяди Игнатия — уж очень слабо он сочетался с нашим новым обликом. В общем, когда о грядущих переменах было объявлено — мы, все трое, почувствовали плохо скрываемое облегчение. Насколько я мог заметить, похожие эмоции испытывали все наши одноклассники, и даже Ленка Титова, с которой мы по-прежнему сидим на одной парте. Нет, по вечерам мы всё так же выгуливаем вместе собак и беседуем на тысячу разных тем (среди которых всё чаще мелькает француз Шарль) , но вот в школе… тут дистанция растёт, хоть и медленно, но неуклонно.

Не отстаёт от ребят и наша классная руководительница Татьяна Николаевна. И её тоже можно понять: при всей симпатии к нам, своим ученикам, наметившееся в классе молчаливое противостояние грозило в любой момент выплеснуться наружу конфликтом — а оно ей надо? «Нет человека — нет проблемы», как говорил известно кто (а может, и не говорил вовсе, теперь уж не спросишь…) — да простит меня дражайшая Татьяна Николаевна за подобную аналогию.

В общем, что на уроках, что на переменах мы трое стараемся держаться вместе и говорили, по большей части о своих делах, остальным малоинтересных. Сегодня, к примеру, это расписание новой школы. Это, должен сказать, тот ещё сюрприз: четыре дня, со вторника по пятницу включительно, мы будем мы будем учиться при Дворце — не меньше семи уроков в день плюс час интенсивного куса физподготовки. Вместе со школьными кабинетами здесь собираются оборудовать и мини-интернат, где у каждого из нас будет койка, шкафчик и всё необходимое — в удобных двухместных номерах, мало чем уступающих тем, в которых живут у себя «юниоры». Однако в этом «интернате» мы находиться не обязаны — кто пожелает, волен после уроков отправляться домой, и возвращаться только на следующее утро.

Суббота — выходной, побыть в кругу семьи и отдохнуть от учёбы (домашних заданий на этот день принципиально давать не будут), а в воскресенье утром — Дворец, автобусы, и здравствуй город Калининград, Центр Подготовки! Там мы будем проводить всё воскресенье, и большую часть понедельника, а вечером возвращаться в Москву, чтобы во вторник переступить пороги классов. Когда я спросил отца, зачем понадобились такие странные порядки, он сослался на требования психологов Проекта — а с этими товарищами, как я уже успел уяснить, спорить не принято даже высшему руководству.

Кстати, выездные занятия проходят теперь без участия наших старших (не по возрасту, а по статусу в Проекте) коллег-«юниоров. Как нам объяснили, их жизнь тоже вот-вот переменится самым решительным образом, и они тратят всё время на подготовку к этим переменам.

И ещё одна новость — на этот раз, сугубо моя, персональная. Отец предложил в следующий раз, когда мы отправимся в Центр Подготовки, взять с собой собаку. Я, услыхав такое слегка обалдел, а он принялся заверять меня что нет, везти Бритьку в автобусе мнен не придётся, от тоже поедет в Калининград, на машине, и прихватит зверя с собой. А если понадобится — её и оставить найдётся где, например, в его служебной квартире, где он ночует, когда проводит в ЦП по нескольку дней подряд. Только, сказал он, загадочно улыбнувшись, вряд ли это понадобится…

Ничего себе, сюрприз, а? Я, придя в себя, только поинтересовался — а не затеяли биологи Проекта каких-нибудь экспериментов над собаками, в стиле несчастной Лайки, как известно, так и задохнувшейся в пятьдесят седьмом в дюралевом гробу «Спутника-2»? Отец с возмущением отверг это предположение, признавшись, что некий эксперимент — да, планируется, и мне он наверняка придётся по душе. Других подробностей я, как ни старался, вытянуть из него не смог — не помог даже мелкий шантаж вроде «Ах, так? Ну, тогда ищите другую собаку!» В итоге мы пришли к соглашению, но с оговоркой: если мне что-то не понравится, я смогу прекратить это «что-то» беспрепятственно и в любой момент.

… Нет, но интересно же — что они там затеяли?..