Тонкие грани. Том 5
- Автор: Кирико Кири
- Жанр: Альтернативная история / Боевая фантастика
Читать книгу "Тонкие грани. Том 5"
Глава 205
Нам выделили действительно уютное место. В самом углу зала на небольшом помосте в тени, откуда открывался вид на всё помещение, но нас самих частично закрывали занавески. Приглушённый свет и тихая музыка создавали свою интимную обстановку, в которой было приятно даже просто находиться.
— Здесь очень хорошо, — с улыбкой окинула взглядом помещение Мария. — Я даже не представляла…
— Что в Нижнем городе такое есть?
— Верно, хоть мне и стыдно в этом признаться. В своё оправдание могу сказать лишь то, что я сама не так часто, как хотелось бы, выбираюсь в город.
— А вас не смущает это место? — спросил я.
— Нет, ни капельки, — покачала она головой.
— Точно?
— Нет. Что-то случилось? — озабочено глянула она на меня.
— За вас беспокоюсь.
— Почему?
— Здесь так мало света и много тьмы… — протянул я, наблюдая за её реакцией.
— Ой, да ну вас, Эрнест, — отмахнулась она с лёгким смехом. — Скажете тоже. Свет должен литься изнутри, а не снаружи.
— Как знать, — пожал я плечами, беря в руки меню. — Что ж, посмотрим, что они предлагают. Так…
Я пробежался по списку совершенно неизвестных мне названий. Вообще ни о чём не говорит, учитывая тот факт, что часть не на нашем языке. Это… французский вроде, да? Так, а это на английском…
— У них есть интересные блюда, — задумчиво произнесла Мария.
— Да? Например?
— Сervelle de veau, например. Очень вкусно, если правильно приготовлены.
— Звучит аппетитно. А что это?
— Телячьи мозги.
Моё выражение было столь красноречивым, что Мария хохотнула в ладошку.
— Жаль, вы не видели себя сейчас. Не один вы можете подшучивать.
— Ага… я… смотрю, вы разбираетесь в этом, — неловко ответил я. Насмотрелся я на мозги, причём человеческие. Так что стоило представить, как я ем нечто подобное… меня аж помутило. — Кстати, Мария, а кем были ваши родители?
— Офисными служащими. А что?
Вот вопрос «А что?» зачастую заставляет задуматься о том, что человеку есть, что скрывать.
— Ну, ваши манеры, речь… Не знаю, я бы сказал, что вы аристократка.
Мария покраснела.
— Спасибо, приятно слышать, что вы такого высокого обо мне мнения. Это даже смущает.
— Нет, серьёзно, у вас довольно высокопарная речь для обычного человека. Я встречался со многими людьми: деловыми, быдловатыми, скромными, сумасшедшими, обычными, хитрыми и лебезящими. Каждый говорит по-своему. В том числе и аристократы, когда они разговаривают с кем-то из вне.
— А вы часто видитесь с аристократами?
— Я финансист, как и говорил. Из-за фирмы мне приходится иногда пересекаться с ними.
— Я понимаю, — кивнула она. — Из уст обычной девушки вежливая речь выглядит скорее как желание выделиться и показать собственное превосходство.
— Нет, просто заметил за вами это.
— Просто так воспитали меня бабушка и дедушка. Они были старого уклада люди, поэтому воспитывали меня как девушку, что может представить нашу семью перед кем-либо, кто выше по рангу. Чтоб стыдно не было. Всё детство — срок немаленький. Это въедается даже в кровь.
— Понятно… И всё же от вас это звучит не высокомерно, а мило.
Она подняла ко мне взгляд, удивлённо хлопнув глазами.
— Спасибо…
К этому моменту к нам с заискивающей улыбкой подошла официантка. Подозреваю, что послали к нам самую-самую из всех.
— Добрый день, могу ли я принять ваш заказ?
Я даже не знаю, что выбрать, если честно…
— Пожалуйста, — зато с готовностью вытянулась Мария. — Будьте добры, мне…
И посыпались названия, которые для меня ничего не значили. Первое, второе, десерт, вино… Я ни слова не понял, но сделал ход конём, когда официантка улыбнулась уже мне.
— Всё то же самое.
— Слушаюсь, — кивнула она и ушла.
— Всё то же? — улыбнулась Мария.
— Будем считать, что у меня сегодня нет своего мнения, — пожал я плечами. — Я даже не представляю, что здесь выбрать, поэтому положусь на ваш вкус.
— Надеюсь, наши вкусы совпадут.
Сказать, что мне не понравилось, я не мог. Как и не мог сказать, что мне понравилось, если честно. Потому что когда еда у вас размером с харчок повара, понять и почувствовать вкус довольно затруднительно.
— У вас такое разочарование на лице, — рассмеялась Мария, отпивая вино.
— Ощущение, что большую часть еды съел официант, пока нёс сюда, — пробормотал я, тыкая вилкой в маленький кусочек чего-то.
Из-за моих слов Мария неожиданно прыснуло прямо в бокал вина. Всё, что она только что отпила, вылилось обратно. Пытаясь сдержаться, она закрыла рот ладошкой, но вино хлынуло прямо через нос, заставляя её закашляться и рассмеяться ещё сильнее. Чтоб хоть как-то скрыть свой позор, Мария схватила тряпичную салфетку и закрыла ей лицо, продолжая смеяться.
Жесть… вот это реакция… Мне аж кровь к лицу прилила.
Мария продолжала содрогаться, поглядывая на меня смеющимися влажными глазами. Успокоилась лишь через минуту.
— Эрнест, вы ещё тот злодей, нельзя смешить девушку, когда она принимает еду.
— Девушка проглотила смешинку, видимо, раз её смешат даже такие шутки.
— Просто от вас исходит хорошая аура, Эрнест. С вами меня само собой тянет улыбаться, уж не знаю почему. Вы удивительный человек.
— Не удивительнее вас, Мария. Кстати, вы говорили, что при храме есть дом для беспризорников?
— Для сирот, — поправила она. — Беспризорники, если спросите меня…
— Не спрошу, — перебил я её. Мария слегка удивлённо посмотрела на меня, но, увидев улыбку, тоже улыбнулась.
— Да ну вас, Эрнест. Вот не можете быть серьёзным ни капельки.
— Я всё время серьёзен, так что сегодня разгрузочный день. Не могу не порадовать свою душу и не подразнить вас.
— Ладно, если на вашей душе светлее от того, что вы дразните бедную юную монахиню, пусть будет так, — состроила она жалобное лицо. — Ведь некому защитить её.
— Так, не давите на мою бедную совесть и сердце. Так что вы говорили про приют?
— Я говорила, что «беспризорники» звучит грубо.
— Возможно… Вы тоже воспитываете сирот?
— По мере возможностей я прикладываю все свои силы, чтоб воспитать из этих детей божьих тех, кто будет излучать свет. Благопристойных молодых юношей и девушек, что смогут найти себя в этом непростом и иногда агрессивном мире.
— То есть вы их чему-то учите?
— Когда как, — покачала она головой. — Когда я их учу, когда просто провожу с ними время, чтоб они чувствовали, что не всем на них наплевать. Каждая из нас, прислужниц света, пытается показать им, что для нас они личности, те, кого мы любим.
— А вы их любите? — спросил я. — Только честно.
— Смотря что вы понимаете под словом «любовь». Я не могу заставить себя любить их как собственных детей, что очень жаль. Но я люблю их как личностей, как детей, на которых мне не всё равно. И стараюсь показывать это каждый раз.
— Каждый раз? У вас там смены?
— Смены, Эрнест, — вздохнула она. — Может звучит лицемерно, но от детей устаёшь, как бы ты их не любила. Это выматывает. Поэтому нам тоже нужен отдых.
— Понимаю, — кивнул я, вспоминая то, какие бессонные ночи устраивала мне иногда Эйко. Хотелось спрятать её в ящик и отнести на чердак, когда мы жили ещё в той квартире. Да и с Соней было не легче. Когда она постоянно под себя ходила.
Действительно, от этого устаёшь.
Так мы отобедали и дошли до десерта, где нам подали кремовый пирог. Было забавно наблюдать, как у правильной Марии был крем на носу, и она не могла понять, чего я смеюсь.
— Ну что? — она уже вся извилась, пытаясь понять причину. Не знаю, вроде просто нос испачкан, а смотришь на неё, и смех пробирает.
— Да у вас нос в крему. Вы похожи на ту, кто под шумок принял на душу.
— На носу? — её глаза скосились на кончике носа. — Ой, и вправду.
Что сделает нормальный человек? Сотрёт крем с носа салфеткой.
Что делает Мария? Пытается языком, скосив глаза, достать кончиком языка носа, чтоб слизнуть крем.
— Что такое? — поймала она мой удивлённый взгляд. — Салфеткой слишком просто.
— Ну вы и ребёнок, Мария, ей-богу.
— Видимо, пришла ваша очередь говорить это, — улыбнулась она и продолжила своё непростое занятие.
— Вы серьёзно можете дотянуться кончиком зыка до носа?
— Угу, — кивнула она, увлечённая своим невинным и бескультурным занятием.
И сидели двое молодых людей за столом — одна пытается слизнуть крем с собственного носа, другой её поддерживает. Детский сад. С другой стороны, как мне кажется, именно так и надо отдыхать: позабыть обо всех правилах, традициях и этикете, отдаваясь сиюминутным забавам, но не перегибая палку.
Так мы и баловались, веселя сами себя и друг друга. Она пыталась справиться с непосильной задачей, а я поддерживал.
— У вас почти получилось, — подался я вперёд, словно наблюдал интереснейший матч.
Мария покраснела от натуги, вытянув язык так далеко, как могла. Аж капельки пота появились.
— Ну! Ещё чуть-чуть! — поддерживал я её.
Она поднатужилась, словно сдерживала что-то внутри себя, и…
Победа!
В какой-то момент, когда я уже было думал, что всё кончено, Мария коснулась самым кончиком языка кусочка крема, подцепил его, и хоп! Всё, съела!
Крем успешно убран, хотя куда меньше времени заняло стереть его салфеткой. Но тем не менее что я, что Мария испытали явное душевное удовлетворение от этого.
— Это было непросто, — выдохнул я.
— Это да…
— Не думал, что в душе вы ребёнок, Мария, — усмехнулся я.
— Все мы в душе немного дети, Эрнест. Иногда полезно дать себе волю, расслабиться и немного позаниматься ерундой. Это помогает отвлечься, поднять настроение и зарядиться позитивными эмоциями, — судя по улыбке, она зарядилась положительными эмоциями на месяц вперёд.
— Не вяжется это у меня с той девушкой, которую я встретил в храме.
— Я многогранная личность, — ответила с гордостью Мария, ни капельки не смутившись собственному хвастовству. — Я ещё и ушами шевелить умею.
— Да ладно, — удивился я.
— Ага. Смотрите.
Она аккуратно убрала свои волосы, показав уши, немного напряглась и… блин, действительно шевелит ими.
— С ума сойти.
— Вот-вот, — кивнула она. — Но только… — прислонила палец к губам, — тс-с-с, не выдавайте мой секрет, — и подмигнула.
— Боюсь, мне нечем похвастать. Ну… разве что я могу заполнять много бумажек и играть в города.
— Я тоже люблю играть в города, — заявила Мария.
— Сыграем? Спорю, что я вас обыграю.
— Зря вы так, — отложила она салфетку в сторону. — Я хорошо знаю географию. У вас слишком мало шансов, а мне не хочется разбивать столь молодую светлую душу её разгромным поражением.
— Вы не слышали, Мария, что гордыня и хвастовство до добра не доводят, — усмехнулся я.
— А это не хвастовство, — невозмутимо ответила она, хотя уголки губ то и дело пытались приподняться. — Это факт.
— Хорошо… Тогда начнём. Сильверсайд.
— Дшан.
— Нью-Йорк.
— Касунгу, — вздёрнула она носик.
— Вы не ищите лёгких путей, — усмехнулся я.
— А то! Свет — это воин на пути тьмы.
— А вы у нас… меченосцы.
— Верно.
— Ну ладно, ладно… Будем играть по жёсткому. Уттарадит.