Бастард Ивана Грозного — 2

В гостиный двор повозка въехала под свист и окрики пацанвы и остановилась у Пантелеймоновского постоялого двора. Санька внутрь заходить не стал, а просто приоткрыв дверь, громко крикнул туда:

— Фрол Петрович! Выйди на минутку!

Окружившие коляску любопытные о чём-то между собой заговорили. В перекатах говора слышалось повторённое многократно слово «по отечеству».

Фрол вышел с горделиво поднятой до горизонтального положения бородой, но увидев Саньку в боярском «прикиде», сорвал с себя шапку и упал коленями в грязь.

— Доброго здравия, Фол Петрович. Поднимайся с колен и пошли к купцам. Упредил, что приеду?

— Упредил, Александр Мокшевич! У меня в харчевне ждут! Я вчера ссаную землю выбрал, свежей нанёс, да чистой соломкой с утра присыпал. Стол накрыл. Не побрезгуй, Александр Мокшевич.

Санька удивлённо вскинул брови.

— Ну, пошли, коли не шутишь! — сказал он, пожимая плечами. — Пошли с нами, отец!

Мокша, ни слова не говоря, слез с облучка и двинулся вслед за сыном.

Внизу, действительно, было относительно «свежо», но аммиачное амбре присутствовало. Ближайшие к «барной» стойке столы были сдвинуты и застелены скатертью.

— Здравы будьте, господа купцы! — первым поздоровался с поднявшимися из-за стола четырьмя богато одетыми пожилыми купцами. — Я — Ракшай Александр Мокшевич, боярин и советник царя и государя нашего Александра Васильевича. Это — отец мой, мастер и дворецкий государева кузнецкого двора Мокша Мокшевич Шипов. С кем имею честь?

Купцы назвались. Санька кивал каждому.

— Чем потчуешь, корчмарь? Мёд, пиво? Холодное пиво есть?

— Как не быть! — обрадовался корчмарь.

— Утром выпил и весь день свободен! — пошутил Санька, но поддержки не ощутил. Купцы сидели напряжённые и насупленные.

Отпив действительно прохладного и пузырчатого пива, Санька сразу перешёл к делу.

— По решению государя нашего Александра Васильевича в Москве-городе я построю пять питейных дворов с пивоварнями. Мне позволено отбирать любые земли, главное, чтобы место было удобное. Слышал я, что вы, купцы, собрались из Китайгородского гостиного двора съезжать далее на выезд из города. Так ли это? Если так, я бы ваши склады выкупил.

Один из купцов, погладив бороду, откашлявшись, начал пространную речь о ценах на соль и логистических трудностях, потом рассказал о нововведениях в налоговых отношениях с государевой казной, а закончил тем, что реестр земель Московских с некоторого времени закрыт и ничего никому не дают.

Александр выслушал терпеливо и даже с покачивал сочувственно головой, а потом сказал:

— Если вы возьмёте меня в долю, я выбью для вас землю. Такой кусок, какой вам нужен и в том месте, где вы покажете.

— За мзду?

— За долю. Вы вместе или по отдельности?

— По отдельности.

— Понятно. Тогда по десять процентов от дела. Готов вступить деньгами, но тогда доля вырастет в зависимости от вложения.

— Не-е-е… так не годится, — покачал головой первый.

— Как хотите. Ваши соляные и рыбные склады я всё рано отберу. Дело государевой важности. А вы другой земли будете ждать долго. Пока ревизия в приказе закончится, может и год пройти. А указ о сносе вашей части гостиного двора я принесу завтра. Верите?

Купцы молчали.

— Понятно. Не верите. Ну, тогда до завтра!

Санька поднялся из-за стола.

— Ты приготовил расписки? — спросил он корчмаря.

— Триготовил.

— Неси. Я подожду.

Корчмарь исчез за дверью в жилую половину.

— Подожди на улице, отец. Сейчас поедем, — попросил Санька и тоже отошёл к выходу.

Пока он ждал, купцы шептались. Их мозги только-только «зашевелились». Так быстро дела в России не делались, а Санька не дал купцам даже мозг размять.

— Погоди, боярин, — наконец сказал третий купец. — Ты зело дерзок, но, видать, то от младости твоей, а не от скудоумия. Верим мы, что ты завтра указ принесёшь, но десятая доля велика для нас.

— Сколько предлагаете?

— Четверть от десятины.

— Четверть десятины от чего?

— Ну, как от чего?! От продаж.

— Согласен, — сказал Санька, а купец от неожиданности поперхнулся невысказанным словом.

— Как согласен, — спросил четвёртый купец.

— А так… Согласен, и всё. Я не наживаться на вас вздумал, а помочь. Но я мзду не беру, а готов участвовать в деле вкладами. Но мой вклад участия зависит от получаемой доли. Как я сказал… Сейчас мой вклад участия выразится в том, что я выбью вам землю, за это вы даете мне два с половиной процента с выручки. Но и вкладываться дальше я буду в этой доле. Понятно?

Купцы закивали, но Санька увидел, по их глазам, что до понимания им было ещё далеко. Ну и ладно.

— Письменные договоры я сам подготовлю. Напишите ваши имена.

Санька положил перед ними и раскрыл папку с белой матовой бумагой для рисования, вынув из специального кармашка папки серебряное стило. Однако никто из купцов к карандашу не потянулся.

— Ладно, я сам напишу, — сказал Санька и снова сел за стол. — Говорите…

Купцов оказалось не четверо, а тридцать пять человек. Каждый из них имел по несколько складов в гостином дворе, а всего солевых и рыбных складов было пятьдесят. «Тема» с частичным отъёмом собственности у купцов и вхождение к ним в долевое участие, Саньке понравилась, но всех подряд «кошмарить» он не собирался. Надо было влиться в особые отрасли, те, от которых зависела обороноспособность государства и продовольственная безопасность, например пушкарское дело и сельское хозяйство.

Из харчевни он вышел окрылённый перспективой. Тем, что он совершенно случайно нашёл форму управления и развития государства. Он, как боярин, мог организовывать необходимые государству направления бизнеса, или входить в долевое участие уже действующих, и, как царь, разрешать их выделять фонды и ресурсы. Субсидировать наконец...

Санька ехал назад в Коломенское и мечтал сесть за стол и начать планировать.

— Так, я не понял, Ракшай, ты царь, или не царь? — вдруг спросил отец, чуть поворачивая к нему голову.

Санька рассмеялся.

— Вообще-то, царь, но купцам и корчмарю представился, как боярин. Не гоже царю так просто расхаживать без помощников и охраны.

— Бояре тоже в одного не ездют. Завсегда двое-трое боевых холопов, слуг. А ты один… Я тебе другой раз своих ребят дам. Только снарядить их побогаче надо. Да и девок твоих боевых, как ты говорил, подруг, тоже можно… У них сбруя знатная! Где они, твои девки? Хотя они и на девок в сбруе не похожи. Аки отроки оружные.

Точно! Он совсем забыл, что и боярин должен быть не только одет, но и окружён боярскими атрибутами.

— И ещё… Эти купцы, небось и царя-то не видели. А кто видел тебя и царя, тот подумает, что там ты и там ты. Как такое может быть? Ежели хочешь быть в двух лицах, лица менять надо. Знаю одного купца… Заезжал тем летом по торговым делам… Так тот купец бороду накладную носит. Своя не растёт, а среди купцов это зазорно.

— Мне тоже бояре предлагают накладную бороду носить. Не принято, де. Что только отрок может не иметь бороды, но тогда он должен слушать старших. И мне приходится слушать этих бородатых умников[24]. Даже сделали мне несколько штук разного цвета.

— Ну, так и носи. Царю может быть и можно без бороды, а вот простому люду без бороды трудно.

Мокша вздохнул.

— Вот у нас в роду борода плохо растёт. У мокшан так у всех…

Санька подумал, что отец прав. И что ж это он не додумался сам?