Бастард Ивана Грозного — 2

Глава 32

Двадцатка больших буеров быстро донесла Санькин отряд до Рязани. Вместе с ним в буере ехали родственники Азы Темрюковны и ближники Александра. В каждом десятиметровом буере располагалось по двадцать человек. Без особого комфорта, но всё же с ветерком. Поездка князьям Черкасским понравилась. Далее их пути разошлись. Санька поехал по реке к Новгороду, а черкесы конно к Астрахани. С собой они гнали табун Санькиных породистых лошадей.

Вместе с черкесами отбыл и тысячный отряд Санькиных Опричников, решивших прокатиться по волжским степям и заодно погонять крымчаков.

Прощались долго. Обнимались, целовались. Князья хлопали друг друга по спинам. Наконец, разъехались.

Однако Санька и его отряд доехали на буерах лишь до городка Шилова где, переночевав, пересели на заранее переправленных сюда лошадей. Буера загрузили пушками, тоже привезёнными сюда заранее, поставили на лыжи и вместе с конными отправились на юго-запад. Санькин и «Астраханский» отряды соединились в Ряжске и дальше двинулись вместе по направлению к Липецку.

Двухмачтовые буера неслись по заснеженной, хорошо проторенной дороге, как огромные бабочки-махаоны. Конница за ними не поспевала, но это было и к лучшему. Ехавшая на буерах команда кикиморок и замаскированных под гвардейцев оборотней, устраивала привалы, разбивала лагеря под ночлег и готовила горячую пищу. Нередко (в безветрии) в буера впрягали восьмёрки крепких лошадей, и они двигались в общей колонне.

Саньке нравилась зимняя езда на лошадях. Дорога была наезженная. Он почти не мёрз, в седле не уставал и мог скакать сутками. Если бы не усталость лошадей…

Его жена тоже сидела в седле, словно влитая, и видно было, что она радовалась, что не осталась в Москве. Русская столица ей не понравилась. Сильно большая. Таких больших и шумных городов Аза ещё не видела. Сейчас она чувствовала себя птицей, выпущенной из клетки, хотя ей вообще-то не нравилась степь. Получалось, что птица летела очень низко и это её угнетало. Но всё равно это был полёт.

Своим отъездом Александр решил убить нескольких зайцев. Во-первых, — тайно напасть на крымского хана, шпионов которого в Москве было так много, что любые попытки отправить отряды заканчивались неудачей. Во-вторых, — ему тоже надоела Москва. И его «прыжки»… То в образ «Ракшая», то в образ царя, то в Воронеж в тело Петрухи.

А в третьих… Санька помнил, чем для Ивана Грозного едва не кончилась попытка государственных реформ. Того обложили так, что царь едва смог сбежать. Вот Санька и предвосхитил события, отдав бразды правления тому, кого и хотели воссадить на трон бояре. Это была, своего рода провокация. Катализатор. И он должен был проявить скрытые в глубине процессы. Но, даже если боярская дума возьмёт власть, казна была пуста.

Казну, Санька, на этот случай, вывез. Казначей добровольно кладовые не откроет, так как был оборотнем, вселившимся в тело Фёдора Ивановича Сукина, и бунтовщикам придётся брать их силой. Что, даже если они сначала захотят проверить наличие денег, тоже будет показателем бунта. А оборотень всех запомнит в лицо.

Поэтому Санька скакал по накатанному тракту, весело насвистывая какую-то «древнюю», годов семидесятых, роковую мелодию.

* * *

О нападении на Таманские крепости Александр сговорился с кабардинским князем Темрюком Идаровичем и недавно посаженным на Астраханский «трон» ханом Бек-Булатом. После того, как Александр провёл первые переговоры с послами черкесов, он отправил к вновь перешедшей под «руку» Крымского хана Астрахани воеводу Черемисинова с семьюстами ратниками. Тот Астрахань захватил. Предавший Ивана Грозного Дервиш-Али бежал, как и почти всё население города.

Черемисинов пригласил из Ногайской орды потомка Ченгисхана Бек-Булата, передал ему в управление город, а сам отправился на помощь Темрюку, в чём преуспел.

Таким образом, весь восток Московии оказался в руках ногаев и черкесов, с которыми сейчас породнился Санька. Бек-Булат был женат на одной дочери Темрюка, а Александр на другой. Однако Санька понимал, что удержать Кавказ, Астрахань, да и Казань без захвата Тамани и устья Днепра было невозможно. Вот он и сместил сферу государственных интересов в эту сторону.

Дорогу из Рязани до Воронежа за несколько лет подняли на крутую (с восточной стороны) полутораметровую насыпь, ставшую преградой от конных набегов степняков, присыпали мелким камнем и выровняли. А потому до Липецка и далее до Воронежа Санькин отряд доскакал и доехали споро и без приключений.

Александр, ещё издали увидев дубовые заросли, похожие на его родной Шипов лес, возрадовался. Если бы не свалившееся на него «Российское Царство», он с удовольствием жил бы здесь. Балтика ему не понравилась. Однако на море тянуло. Вот он и решил отнять море у турок.

Александр чётко понимал, что завоевание Иваном Грозным Казани, Астрахани, и его, Санькино, завоевание Кавказа, — меры недостаточные. Пока османы держат под контролем Босфор и Крым, не ходить русскому флоту по Азовскому и Чёрному морям.

В «нормальной истории» Липецк основан в месте слияния речки Липовки и Воронежа в начале восемнадцатого века по команде Петра Первого, который сейчас и не родится, кстати. Александр же послал сюда разведчиков пять лет назад и сейчас с удовольствием рассматривал плоды фактически своих рук. Он тогда «в наглую» использовал доверие царя Ивана и отправил сюда рудознатцев и двести «своих» крестьян, хотя права на это не имел. Крестьяне были приписаны к Коломенскому.

Крестьяне поехали с удовольствием, так как Санька разрешил им работать на шахтах только четыре дня в неделю и добывать пропитание лесной охотой. На плотинах были поставлены рыбочерпальные колёса, снабжавшие поселян рыбой, освобождённые от леса деляны распаханы и засеяны горохом и чечевицей. С питанием у работников проблем не было и в Липецк потянулись свободные крестьяне и беглые.

Несколько раз городок, обнесённый из-за территориальной разобщённости не сплошной стеной, а двойными засеками вокруг заводов, удачно отбивался от набегов степняков ибо у всех работников имелись боевые луки, рогатины и мечи. У крестьян оружия не было не потому, что имелся запрет на хранение и ношение. Стоили хорошие луки, мечи, другое стальное оружие слишком дорого. А броня и огнестрельное и подавно.

Санька же обеспечил рабочих Липецких заводов не только бронёй и холодным оружием, но и, года два назад, огнестрельным.

Красный и бурый железняк содержит много воды и при нагревании становится пористым, что облегчает его восстановление. Потому выплавка чугуна и железа из таких руд была сравнительно легка, но металл требовал дальнейшей ковки.

Александр, глядя на кузни, доменные печи, ткацкие и другие цеха вспомнил фильм, который смотрел в детстве: «Город мастеров», и усмехнулся. Липецк и Воронеж были выведены из системы налогообложения и подчинялись только царю.

В Липецке немного задержались. Александр решил осмотреть, а заодно и показать черкесам казенные железоделательные заводы, построенные и запущенные в эксплуатацию ещё три года назад. Заводы пользовались тремя рудниками, поставлявшими бурый и красный железняк шахтным способом.

Два завода (нижний и верхний) имели две плотины, доменный и оружейный дворы, несколько молотовых и сверлильных мастерских. Рядом с заводом имелось село, и немецкая слобода, образовавшаяся из сосланных на жительство эстонцев, захваченных в ходе набега на Ливонский орден.

Александр спустился в шахту, чем сильно удивил и Черкесов, и своих «ближников», опросил рабочих горячих цехов. Помимо железоделательных заводов, здесь существовали суконная, кожевенная, чулочная, шляпная «фабрики», красильная, бударная[34] мастерские, овцеводческое хозяйство. Александр просил управляющего не насиловать селян и разрешать им заниматься иными, кроме железных, промыслами.

И несмотря на то, что на казённых заводах платили деньгу, а кормёжка была обильной и качественной, многие эстонцы открыли собственный «бизнес».

— Сколько у вас жителей? — спросил он управляющего заводами.

— Работных мужиков — две тысячи шестьсот двадцать девять, — ответил бывший мастер Тульского завода Иван Баташов. — Баб — тысяча триста восемь, а мальцов — три тысячи восемнадцать. Ратных не считаю, но знаю, что около трёхсот.

— Чем заняты ратные? Не озоруют?

— Баб не хватает. Воруют у половцев, а те к нам приходят. Но воевода дело знает, службу справно поставил. Отбиваемся. А ратные люди в окружных дозорах, да на промысл зверя и дичи ходят. Ратный городок за нижней плотиной стоит.

Заводы впечатлили черкесов. Они вместе с Санькой ходили по цехам и цокали языками, пробуя на прочность и на изгиб сабли и мечи. Удивлялись количеству отлитых из бронзы пушек и чугунных мортир.

— Это сколько же нужно ямчуга, чтобы все пушки снарядить? — спросил старший сын Темрюка.

— Много, — согласился Александр, не вдаваясь в дальнейшие разъяснения.

Он не очень доверял своим новым родственникам. Санька помнил, что горцы многие века помогали русским царям удерживать власть, но не понимал почему. Только из-за того, что боялись турок?

История с женитьбой на черкешенке не очень нравилась Александру, но получалось, что ни у царя Ивана, ни у него не было иного выбора. Та «лучшая тысяча», которую Иван, и он, Александр, одаривал землями, доверия не оправдывала.

Поднимая младшие фамилии Иван и Александр лишь возбудили ненависть к себе потомственных дворян. Недовольных становилось всё больше и больше. Бунт зрел. Александр знал даже его «точки кристаллизации», но начать вырезать бунтовщиков не решался. Именно поэтому он ушёл из Москвы в «свою землю». На Дон.

Санька полагал, что переговорами с ливонцами и шведами, он отсрочил войны на западе и севере. В любом случае, там есть и кому продать русские земли, и кому защищать их. Он сделал всё, что мог, усилив регион самостоятельными и жадными владетелями.

Александр махнул рукой, прогоняя мрачные мысли. Уведя за собой более пяти тысяч самых боеспособных воинов, Санька не чувствовал себя уверенным в правильности своих действий. Однако, ту силу, которую он в них вложил во время тренировок, воины должны выплеснуть.

Александр заметил, что когда тренировкой воинов занимается лично он, то им передаётся его энергия. Он увидел её своим «неправильным» зрением, когда рискнул помочь канониру в стрельбе из пушки. Сначала это выражалось в лёгком золотистом свечении крови. Потом, через несколько дней тренировок, свечение крови усилилось и засветились даже мельчайшие капилляры. После трёх месяцев занятий его ратники засветились золотой аурой. Александр не знал, как переполнение его энергией скажется на обычных людях. Вдруг они станут какой-нибудь нежитью?!

Вот он и решил, что надо нагрузить их тяжёлым походом. Он давно заметил, что с аурой они легче переносят тяжёлые физические нагрузки, но она быстро тает. В походе, во время стоянок, Александр пробовал накачивать силой не только бойцов, но и лошадок, и это у него получалось.

Невероятная выносливость ратников и лошадей была отмечена черкесами.