Нечаянный тамплиер. Книга 2

Глава 21

Течение событий начало ускоряться. Едва скрутили ассасина и отвели в камеру, как прибежавший от ворот сержант доложил Григорию, что в город въехали еще какие-то тамплиеры, что они уже у ворот дворца эмира Ибрагима и желают, как сказал сержант, видеть Грегора Рокбюрна. Родимцев поспешил им навстречу. И вскоре наблюдал, как возле конюшни остановились семеро всадников. Причем, в орденских белых плащах и при оружии были лишь четверо суровых бойцов, которые выполняли роль охранников. А трое других прибывших носили черное монашеское одеяние.

— Похоже, по твою душу приехали сами заседатели тайного капитула братства Храма Соломонова, — шепнул Иннокентий, стоящий рядом.

И вскоре выяснилось, что он оказался прав. Прибывшие слезли с коней и подошли вплотную. С минуту они молча взирали на Григория, которого гостям уже представили сержанты. Трое стариков, приехавших в седлах, верхом на отличных конях, не были немощными, хотя выглядели гораздо старше, чем шестидесятилетний знаменосец из отряда Рокбюрна. Лысые головы, морщинистые лица и сгорбленные спины все-таки выдавали их возраст. Но, глаза каждого из них смотрели цепко и без всякого снисхождения. То были взгляды судей, прибывших судить.

— Приветствую, сын мой Грегор. Я брат Николас, со мной братья Теодор и Бернар. Все мы советники Великого Магистра и представители тайного трибунала. Мы наслышаны о твоих подвигах и прибыли поговорить с тобой без посторонних. Ибо речь пойдет о внутренних вопросах нашего братства, — наконец произнес тот, который выглядел старше других, недобро глядя на брата Иннокентия.

— Что ж, тогда проходите в дом, — сказал Гриша и пригласил гостей за собой в покои эмира.

Когда они достигли диванного зала, трое старцев зашли вместе с Григорием внутрь, а четверо их телохранителей остались охранять двери, ведущие в помещение. Оставшись наедине с суровыми стариками, Родимцев нервничал. На сердце у него было неспокойно. С подобными особами, представляющими тайную сторону ордена Храма, ему общаться еще не приходилось. И потому он старался, как мог, сохранять самообладание. Усевшись на диване, двое молчали по-прежнему, заговорил от лица всей компании все тот же брат Николас:

— Итак, мы готовы выслушать тебя, брат Грегор.

— А что вы хотите услышать? — проговорил Григорий, не очень пока понимая, чего хотят от него странные гости.

— Скажи, как ты относишься к Храму и Господу? — неожиданно спросил скрипучим голосом тот, которого звали Теодором.

— Я считаю, что истинный Храм находится внутри сердца человеческого, а Господь живет в каждом, кто верит в него, — откровенно сказал Родимцев.

Старики переглянулись. И тот, который до этого молчал, задал очередной вопрос:

— А как ты относишься к кресту?

Гриша снова не стал выдумывать, а ответил то, что думал:

— Я считаю крест орудием пытки из которого создали символ веры. Слышал, что, кроме того, крест обозначает перекресток путей и знак выбора.

— Очень откровенный ответ, — кивнул вопрошающий. Остальные покачали головами.

— До нас дошли вести, что ты изобрел новое оружие. Так ли это? — спросил Николас.

Когда Родимцев подтвердил, Теодор неожиданно разразился тирадой:

— Глупец. Ты считаешь, что земное оружие само по себе способно изменить что-нибудь? Истинные битвы происходят незримо за гранью этого мира. И ведут их высшие существа. Люди же копошатся на земле, выигрывая или проигрывая сражения лишь по воле Иерархии Небесной.

— Но, есть же поговорка: «На Бога надейся, да сам не плошай». И потому нам нужно самим прикладывать усилия, чтобы побеждать, — возразил Григорий.

— И что же, ты на самом деле убежден, что это новое оружие способно изменить расклад сил? — спросил Николас, проигнорировав замечание Теодора.

— Убежден, — кивнул Родимцев.

— Молодой человек, гордыня является первой ступенью на лестнице, ведущей вниз, в самый ад, — вставил Бернар скрипучим голосом.

— А на чем основывается твое убеждение в силе нового оружия, брат Грегор? — поинтересовался Николас.

— На том, что мощь пороховых газов несравненно выше, чем сила любого метательного оружия, — честно сказал Григорий.

Все трое внимательно посмотрели на него. Они были опытными людьми, преуспевшими не столько в сражениях, сколько в тайных интригах внутри ордена. И потому никак не могли понять, почему этот ничем не примечательный молодой человек, сирота, записанный в документах, как сын покойного небогатого рыцаря, каких многие тысячи, вдруг проявил невероятные таланты не только на поле боя, но и в таких вещах, понимание которых доступно лишь единицам избранных. Первым нарушил молчание Николас, задав странный вопрос:

— Неисповедимы пути Господни, и ничего не происходит в мире без промысла Божьего, но, скажи нам, брат Грегор, в чем же твоя цель?

— В победе над врагами, — сказал Григорий, недолго думая.

— Что ж, стремления твои достойны, брат Грегор, — произнес Николас. И добавил:

— Но, одного этого мало, чтобы назначить тебя командором Тибериады. А потому опросим мы и других. И, разумеется, нам необходимо осмотреть то самое новое оружие, о котором уже ходит столько слухов.

После того, как прибывшие заседатели из тайного капитула отбыли к казармам, Григорий направился к той самой башне, в подвале которой находился подземный ход. Он спешил в кузницу. Нужно было готовить новую демонстрацию пушки. Родимцев понимал, что от того, как эта демонстрация пройдет, зависит не только его личное будущее, а судьба всего государства крестоносцев. А если лично ему удастся занять должность командора Тверии, история поменяется кардинально. Потому что он получит возможность влиять на многое, в том числе, и на политику ордена.

Конечно, Григорий прекрасно понимал, что в такой сильной, сложной и самодостаточной организации, как братство бедных рыцарей Господа и Храма Соломонова, существует множество политических течений, незаметных с первого взгляда, но очень влиятельных. И, разумеется, интриганы постоянно вели друг с другом тихие войны, не гнушаясь и устранением нежелательных фигур, которые не вписываются в их планы. И такой фигурой был он сам, хотя бы потому, что не участвовал в политических интригах. Принимая во внимание все это, Родимцев ставил себе задачу занять прочное положение в ордене без излишнего погружения во всю эту внутреннюю борьбу.

Пройдя по подземному ходу, который теперь, по приказу Грегора Рокбюрна, круглосуточно охраняли сержанты, он добрался до постоялого двора во внешнем городе, а потом дошел и до кузницы. Там его ждал приятный сюрприз. На деньги, полученные от графа Ибелина, в кузницу наняли нескольких подмастерьев, и производство расширилось. А люди графа где-то даже закупили и доставили металлические заготовки, вполне годные для изготовления орудий небольших калибров.

Кузнец, довольный оплатой, которую ему назначил Григорий за каждое готовое изделие, показал свою новую работу. Он снял мешковину и предъявил двухдюймовую пушку, гораздо длиннее первой и на полноценном лафете с маленькими колесиками, искусно выточенными из дерева. Ствол орудия был изготовлен методом сверления из заготовки для какого-то массивного столба. Мастер выглядел гордым собственным творением. И Родимцев, не жадничая, выдал ему еще золотых.

Пушка, построенная первой, была заботливо убрана в соседний сарай и начищена сержантами до блеска. Ящик с заготовленными зарядами стоял рядом. Во втором ящике находилась металлическая картечь. Все распоряжения о приготовлениях, которые накануне сделал Родимцев еще после того, как к нему явились Монфор с начальником госпитальеров, подчиненные выполнили. И это, само по себе, вселяло оптимизм.

Убедившись в завершении приготовлений, Григорий приказал перетащить оба орудия через подземный ход. Он решил, что лучше всего испытать пушки не по мишеням, а в боевой обстановке. Ведь внутри города все еще существовал самый настоящий фронт. Войска крестоносцев, Монфора и Ибелина, держали в осаде цитадель, в которую отошли все сарацинские войска, оставшиеся в Тибериаде. Конечно, со взятием основной части города, фронт сильно ужался, и линия противостояния сократилась, что значительно облегчало осаду.

Если протяженные внешние стены сил штурмовать у крестоносцев, по большому счету, не имелось, и успеху способствовала лишь удача, то не слишком большая крепость, расположенная в центре города, осаждалась по всем правилам. Ее взяли в плотное полукольцо, протянувшееся от ее северной башни до южной. Вот только вторую половину этого кольца замкнуть не представлялось возможным, потому что она находилась в водах озера. А кораблей для водной блокады у крестоносцев не имелось. По этой причине беспрепятственно продолжал курсировать вражеский флот, подвозя с противоположного берега через большое озеро припасы и пополнения, эвакуируя ценности и беженцев, и осуществляя связь с другими сарацинскими гарнизонами. И эту возможность нужно было постараться пресечь, как можно скорее.

Потому Родимцев приказал готовить артиллерийский удар по причалам. Порт цитадели находился на береговом пространстве между северной и южной башнями. Расстояние по береговой линии там составляло не более двухсот метров. Но сложность обстрела порта состояла в том, что крайние башни цитадели строили с учетом того, чтобы они прикрывали порт с боков. Их фундаменты, построенные на насыпях, выдаваясь в воду на пару десятков метров от линии берега. Впрочем, ничто не мешало вынести орудия на длинный причал, находящийся на южном фланге. Это старинное сооружение, сделанное из камня, выдавалось в озерную воду еще дальше. И с его края возможно было бы попробовать стрелять по портовым причалам и кораблям, стоящим возле них. А, кроме того, можно попытаться обстреливать и сами корабли, сделанные из дерева. Главное, конечно, попасть.

Григорий отправился и в свой пороховой склад, отнятый у пленного факира. Там он рассчитал заряды для новой пушки, отмерил их и подготовил строго выверенное количество пороха, нужное для каждого нового выстрела. Затем он пересчитал сколько зарядов получилось. Их оказалось для обеих пушек около сотни. А главное, для новой пушки по его чертежу кузнец изготовил и несколько настоящих двухдюймовых снарядов-гранат, начиненных порохом и способных взрываться, достигнув цели. Собрав все необходимые принадлежности в ящики, Григорий дал приказ своим сержантам-артиллеристам тащить все ящики и оба орудия на самый длинный южный причал.

Пока артиллеристы выполняли команду, Григорий решил заглянуть в казармы, в которые направились заседатели. Он надеялся застать их там и пригласить на демонстрационные стрельбы. Погода как раз благоприятствовала. Раскаленный левантийский воздух висел над городом и озером. И даже от воды не исходило ни единого дуновения. А значит, поправку на ветер при прицеливании делать не понадобится.

Да и послеобеденное время вполне располагало к представлению. В это время, обычно, с противоположной стороны озера в цитадель приплывал какой-нибудь корабль. А еще Григорий надеялся, что кураторы из руководства ордена уже поели и помолились, пока он занимался подготовкой пушек и пропустил обед. А еще Григория распирало банальное любопытство. Ему не терпелось узнать, как среагируют эти старые кабинетные крысы, Николас, Теодор и Бернар на настоящую полевую артиллерию. Вся эта троица, как выяснилось, и не думала обедать. Вместо обеда, как шепнул знаменосец, они устроили допрос каждому из отряда, подробно спрашивая о Грегоре Рокбюрне. Их интересовали все мнения. Особенно старались выяснить что-нибудь о его пороках и грехопадении. Но, никто ничего плохого, как выяснилось потом, про командира отряда тамплиеров тайным заседателям не сообщил.