Нечаянный тамплиер. Книга 2

Глава 25

Трое мертвецов-вампиров остановились. Они чего-то ждали и не набрасывались. Выглядели они неважно, плоть с лиц местами сползла, обнажив белые кости, которые резко выделялись в свете луны. За ними появилась и четвертая фигура, которой и принадлежал мерзкий голос. И Родимцев узнал нищего хромого калеку, одетого в лохмотья, который часто просил милостыню на этом месте, возле руин монастыря. И Григорий регулярно подавал ему, ничего не подозревая. Оказывается, это сам некромант следил за ним, вычисляя маршрут следования жертвы прежде, чем организовать нападение.

И взгляд желтых глаз длинноволосого старика, опирающегося на посох, подсвеченных изнутри каким-то нереальным колдовским светом, вонзался в Грегора Рокбюрна, словно отточенное лезвие клинка. И ни спрятаться от этого взгляда, ни отвести глаза возможным не представлялось. Старикан явно обладал гипнозом. Подобную силу взгляда имел, пожалуй, лишь монах Иннокентий. Только взгляд монаха был добрым и расслабляющим. Вот кто пригодился бы в этот момент со своим волшебным крестом. Только, где он сейчас? Уже несколько дней Григорий не встречал монаха, хотя он и проживал в странноприимном доме, организованном при командорстве.

Между тем, голос старика продолжал говорить, хотя сам он даже не открывал рта, а лишь сковывал волю Родимцева своим страшным взглядом ядовитой змеи. Слова звучали прямо внутри головы так, что Григорий отчетливо понимал каждое слово:

— Я предлагаю тебе возможность разделить власть со мной над миром живых. Но, если ты не согласишься, то я заставлю тебя служить мне мертвым. Делай выбор. Иначе мои слуги умертвят тебя, а я заберу твою душу!

Фигура нищего старика в этот момент показалась угрожающей и настолько мрачной, будто бы внутри нее клубилась концентрированная темнота, густая и беспросветная, а взгляд старика полыхал огнем ада.

«Да он же сам дьявол!» — мелькнула мысль у Григория. И он понял, что нечто изменилось, раз способность мыслить вернулась к нему. Слетело и гипнотическое оцепенение. Да и страх сильно уменьшился, превратившись в обычное предвкушение схватки, заставляющее мышцы напрячься.

И действительно. Григорий даже не заметил, как из-за его спины вышел монах Иннокентий, до того, по-видимому, скрывавшийся в тени за ближайшей пальмой. Только в этот момент до Родимцева дошло, что старик все это время тайно следил за ним и оберегал. Вспомнились его слова о том, что вампиров нужно выманить на себя. И все это время Грегор Рокбюрн играл роль приманки. А в критический момент, когда враги решились напасть, появился и сам охотник за вампирами.

— Он слишком мелок для князя тьмы. Лишь его посланец, не более, — спокойно произнес Иннокентий, уверенно поднимая свой крест из белого металла.

Некромант ответил, поднимая свой посох:

— Так и ты не архангел, а такой же посланец, вроде меня, только от другой стороны. Или ты возомнил, что сможешь победить в схватке? Ты преследуешь меня, как надоедливая муха, и самое время тебя прихлопнуть!

После этих слов две молнии, белая, вылетевшая из креста Иннокентия, и красная, ударившая из посоха некроманта, соприкоснулись в воздухе, разлетевшись во все стороны тысячами искр. Одновременно с этим вампиры кинулись на Григория сразу с трех сторон. Одному из них не повезло наткнуться на древний кинжал, отчего тварь мгновенно задымилась и рухнула, а другому Грегор Рокбюрн точным ударом меча по скелетированной шее снес голову. После удара тело твари повалилось, быстро умерев окончательно, а вот череп, упав на землю, продолжал активно щелкать челюстями, пытаясь укусить Родимцева за сапог.

Рыцарь пнул мерзкую голову ногой, словно футбольный мяч, и оглянулся в поисках третьего вампира. Тварь застыла всего в одном шаге сзади, но больше не атаковала, а странно корчилась. Объяснение оказалось простым. Вампир терял управление, потому что брат Иннокентий в этот момент держал некроманта за горло и душил. Но, Григорий, все же, для верности, ткнул мерзкого зомби-вампира кинжалом, отчего тот вспыхнул изнутри снопом разноцветных искр и повалился без движения.

В это время Григорий заметил, что, несмотря на то, что монах уже почти окончательно придушил некроманта, тот умудрился свободной рукой извлечь откуда-то свой кинжал с черненным лезвием, который собирался вонзить Иннокентию в бок. Увидев такое, тамплиер немедленно ринулся на помощь монаху и поразил врага собственным кинжалом, но было поздно, потому что некромант все-таки сумел пырнуть Иннокентия черным клинком.

Григория сильно ударило током, встряхнув разрядом все тело, а перед его глазами с разницей в сотые доли секунды произошли две вспышки: белая, а затем красная, словно бы взорвались свето-шумовые гранаты. И мир для Родимцева исчез. На какое-то время он полностью ослеп, а когда зрение вернулось к нему через пару минут, то среди пальм никого уже не было. Лишь на том месте, куда упали тела вампиров и их части, тлели кучки пепла. От монаха, как и от некроманта, никаких следов не осталось. Словно их и никогда не было.

Старинный трофейный кинжал, которым Григорий заколол некроманта, тоже бесследно исчез, только на ладони левой руки остался ожог от рукояти, раскалившейся при разряде. «Значит, некромант оказался посланцем тьмы, а монах Иннокентий оказался посланцем света, так получается», — решил для себя Родимцев. Он еще какое-то время стоял среди пальм в задумчивости, предполагая, что народ сбежится, услышав раскаты грома и увидев вспышки. Но, никто так и не появился. Постояв еще немного, командор побрел к себе в командорство.

О произошедшем Григорий никому не рассказал, но, после случившегося, удвоил собственную бдительность, каждый раз надевая в дорогу доспехи и шлем, несмотря на жару, и проложив свой маршрут таким образом, чтобы постоянно оказываться в пределе прямой видимости постов, выставленных на опорных пунктах. Ведь, кроме уничтоженных вампиров и некроманта, за ним охотились еще и ассасины. И все равно, ассасин вскоре напал на него. Причем, случилось это на улице города, когда он уже направлялся к воротам командорства, преодолев весь путь от пороховой фабрики верхом на коне. Ассасин устроил засаду на крыше одного из двухэтажных домов, стоящих близко к ограде сада. Когда Родимцев подъехал ближе, убийца выстрелил из арбалета и умело сбежал прежде, чем организовали облаву.

Григория спас верный конь. Антоний что-то почувствовал и внезапно дернулся чуть в сторону. Благодаря этому, короткая и тяжелая арбалетная стрела, направленная в область глаз, лишь рассекла по касательной левую щеку. Убийца стрелял в лицо, потому что Грегор Рокбюрн ехал с поднятым забралом. Получив рану, командор сразу же пришпорил коня и влетел в ворота, а сержанты, стоящие в карауле возле въезда, немедленно кинулись в погоню за ассасином.

Зажав рану рукой, Григорий благополучно скрылся за оградой, но ассасину удалось уйти и на этот раз. К счастью, капеллан Годфруа оказался на месте. Он сразу почистил командору рану, ведь болт мог быть и отравленным, а затем зашил Рокбюрну щеку кривой иглой с грубой ниткой.

Было очень больно, но Григорий стерпел, стиснув зубы. Шрам от удара арбалетного болта, выпущенного ассасином, обещал получиться весьма заметным. И Родимцеву сразу вспомнилась Адельгейда, которую он отвозил в монастырь. Только у нее шрам получился гораздо больше, через все лицо. И она была девочкой, для которой внешность, конечно, имела значение. А мужчину, тем более командора, шрамы лишь украшают.

Он все-таки не выдержал и выругался. Потом сказал:

— Мне кажется, что все это из-за того, что я перешел кому-то дорогу, что меня пытаются убрать с пути те, кто надеялся назначить на должность командора какого-нибудь своего друга или родственника. Вот я и помешал. Вполне возможно даже, что это сами же эти старики организовали, которые меня и назначили. Во всяком случае, именно в день их приезда атаки ассасинов и начались.

Капеллан Годфруа, выслушав его, проговорил:

— Послушай мнение опытного человека, брат Грегор, я не думаю, что отношение ко всему этому имеют братья Николас, Бернар и Теодор. Они утвердили тебя на должность именно потому, что тоже, как и я, поняли твое предназначение, поняли, что ты способен менять мир вокруг себя. В нашем ордене много храбрых рыцарей, преданных братству. Но, они хорошие добросовестные исполнители. Ты же другой. Инициативный. Таких в братстве мало. К нам в орден приходят, в основном, сильные с виду люди. Но, внутренне они слабы, потому что ищут в стенах братства духовную опору для собственной бесхребетности и нерешительности. Ты не такой. Потому ты сразу заинтересовал Тайный Капитул. И командором тебя назначили не просто так, а за твои дела. За победы, которые ты организовал. Ты достоин этой должности, как никто другой. В руководстве ордена это прекрасно понимают. Потому я считаю, что убийцу к тебе подослали не они. И руководство ордена здесь не при чем. Искать следует среди настоящих врагов.

— Тогда, вполне возможно, что убийцу нанял барон Монфор, — предположил Григорий.

Но, Годфруа отрицательно покачал головой и произнес:

— Не думаю. У Монфора нет никаких мотивов. Он тоже, в конце концов, воспринял твое возвышение правильно и начал активно участвовать в производстве пушек. Барон даже смирился, что секрет пороховой смеси останется у нашего командорства. А вот завистники вполне могли убийцу подослать. И главные завистники, конечно, братья-госпитальеры. К нашему братству они всегда относились неважно. Они же и жалобы постоянно пишут в Рим на всех нас, настраивая церковное руководство против нашего ордена. Но, боюсь, что с этим ничего нельзя поделать. Надо просто принять к сведению, что госпитальеры такие, какие есть. Но, Господь все видит и вершит суд.

Родимцев пробормотал:

— Что же теперь делать? Даже если нашим сержантам все-таки улыбнется удача, и они поймают убийцу, в чем я сомневаюсь, то ничего не мешает тем, кто желает моей смерти, подослать следующего.

— Надейся на Господа. Он есть сама справедливость. И Господь посылает защиту тем, кто идет в правильном направлении, а нечестивцев наказывает. Да воздастся убийцам и тем, кто их подсылает, по заслугам их! — проговорил капеллан.

Прошло еще несколько дней, и на фабрике накопилось достаточно пороха, чтобы сделать фугас большой мощности. Григорий лично изготовил мину, которую следовало подложить под башню цитадели, удерживаемой сарацинами. Грегор Рокбюрн поставил в известность Жана Ибелина. И вместе они приняли решение взрывать южную башню крепости, потому что с южной стороны осаду держали войска графа совместно с тамплиерами. К тому же, именно южная башня, защищающая пристани цитадели с юга и построенная на насыпи, вклинивающейся в воды озера на десяток метров, уже оказалась поврежденной огнем пушек, число которых за это время увеличилось до семи, потому что Монфор, который взял надзор за строительством орудийных стволов на себя, относился к делу очень серьезно, организовав подвоз подходящих металлических заготовок, предназначенных изначально для изготовления различных столбов, опорных и декоративных, отовсюду, включая и саму Акру.