Нечаянный тамплиер. Книга 2

Глава 24

Родимцев все последние дни крутился, как белка в колесе. Столько дел навалилось на него одновременно, что успевать переделать их все было очень трудно, но он, все же, старался везде успевать. Кроме руководства производствами пороха, пушечных стволов и снарядов, он еще и выполнял все орденские служебные обязанности, которые возлагались на командора Тибериады, согласно Уставу братства храмовников.

Должность командора предполагала серьезную ответственность, хотя и не являлась очень уж значительной в иерархии ордена тамплиеров. Больше всего она походила на должность коменданта территориального подразделения. Командором могли назначить не только брата-рыцаря, но и брата-сержанта. Над командорами на внутренней лестнице власти братства стояли Великие приоры провинций, а над ними находилось высшее руководство: сенешаль, маршал и, разумеется, Великий Магистр. После того, как Иерусалим был потерян крестоносцами, руководство ордена переехало в Акру и уже многие годы находилось там.

Командор не являлся высоким чином. Даже должность блюстителя формы, фактически портного, считалась выше и престижнее, чем командорская. Но, объяснялось это скорее тем, что ответственному за форму не приходилось участвовать в сражениях, в то время, как командоры гибли довольно часто, лично возглавляя оборону вверенных крепостей. Именно на деятельности командоров орденская структура и держалась на местах, потому что командоры составляли местную орденскую власть, будучи комендантами крепостей и руководя как хозяйственной, так и военной деятельностью в них.

Практиковалась в братстве и параллельная власть, совещательные органы, как на местах, так и на самом верху: капитулы командорств, провинций и Генеральный Капитул. Имелся еще и Капитул Тайный. Что, впрочем, не мешало некоторым братьям заседать и в том, и в другом, как, например, делали это братья Николас, Теодор и Бернар, недавно посетившие Тибериаду и утвердившие на должность командора Грегора Рокбюрна.

Генеральный Капитул отчитывался перед Великим Магистром, а Тайный Капитул мог принимать решения и вовсе самостоятельно. Более того, он имел право высказать недоверие руководителю ордена и выдвинуть кандидатуру нового Великого Магистра для утверждения Генеральным Капитулом, если назревала такая необходимость. В этом высшем совещательном органе братства Великий Магистр имел всего один собственный голос, а потому не имел возможности значительно влиять на подобные решения. Хотя в большинстве остальных вопросов власти глава ордена мог вести себя подобно самодержцу и поступать так, как вздумается, если только его решения не шли вразрез политической линии, проводимой Тайным Капитулом.

Впрочем, Родимцев пока и не помышлял забраться выше по карьерной лестнице. Место командора Тибериады его вполне устраивало. В военное время командор становился на территории вверенного командорства не менее значительной фигурой, чем Великий Магистр, потому что глава ордена находился далеко, а командор имел право организовывать оборону, строить укрепления, набирать отряды туркополов из местных, посылать людей в бой, карать и миловать, совершая суд. Следовательно, должность командора предоставляла ее обладателю достаточно широкие полномочия, ограниченные лишь рыцарским советом самого командорства.

Не успевая справляться со всеми многочисленными делами в одиночку, Родимцев озаботился назначить себе помощников из числа братьев-сержантов, наградив наиболее достойных должностями надзирателей за рыбацкими деревнями, надзирателей за пригородными масличными рощами, надзирателей над дорогами. Но самыми значительными, по мнению самого Григория, в сложившейся ситуации, являлись надзиратели за выгребными ямами и пороховым производством. А потому он постарался назначить на эти места самых преданных из сержантов. Братьев-рыцарей на хозяйственные должности назначать не позволял Устав. Поэтому Родимцев задействовал их для патрулирования и охраны опорных пунктов.

Еще Григорий потратил деньги спонсоров на увеличение штата наемников-туркополов. Этими усилиями безопасность южной части Тибериады удалось более или менее обеспечить. На всех дорогах организовались посты, досматривающие въезжающих и выезжающих, а городские улицы регулярно патрулировались пешими нарядами и конными разъездами. В темное время объявлялся комендантский час. И местные жители имели право передвигаться по улицам вечером только получив специальный пропуск от самого командора. Все это привело к тому, что ни ассасины, ни вампиры, ни кто-либо еще на тамплиеров больше не нападал. И это несмотря на то, что сарацины по-прежнему продолжали сидеть в осажденной цитадели неподалеку.

Конечно, граф Ибелин ревностно наблюдал за тем, куда Грегор Рокбюрн тратит выделенные деньги. Он часто приезжал из своего лагеря, расположенного в центральном городском квартале, и требовал отчеты по расходованию средств. Монфор тоже выделил деньги, но, согласно договоренности, финансировал он только строительство самих пушек. Все же расходы на пороховое производство нес Ибелин. Напирая на секретность мероприятия и сохранение секрета пороха от посторонних, Григорий смог убедить графа в необходимости всех тех мер безопасности, которые он принял. Впрочем, в усилении тамплиеров Тибериады под командованием своего собственного протеже граф был заинтересован, а потому пока не возражал против дополнительных затрат, считая, что все они окупятся.

Граф посетил строящуюся пороховую фабрику и остался доволен тем, как Григорий там организовал производство. Более того, Ибелин все больше интересовался идеей строительства паровой машины, а также по просьбе Родимцева заказал своим знакомым ювелирам изготовление линз для оснащения подзорных труб. В связи с интересом графа и к оптике, Григорий сразу же подсказал ему идеи очков и лупы.

Между тем, фабрика начинала производить все больше пороха. Вскоре его запасы позволили обеспечить постоянный обстрел причалов вражеской цитадели, что вызвало у сарацин трудности со снабжением. Еще две галеры удалось повредить, а несколько суденышек поменьше затонули от метких выстрелов. Артиллеристы, между тем, продолжали совершенствовать свое мастерство. Григорий ежедневно выделял время для того, чтобы лично обучать расчеты орудий. А еще он учил саперов обращению со взрывчаткой. В голову ему пришла новая идея, и он начал работать над созданием заряда, достаточного для того, чтобы подорвать одну из башен цитадели. Тогда можно будет организовать штурм.

Граф Ибелин и барон Монфор по-прежнему руководили осадой. Их войска держали городскую цитадель Тибериады в полукольце. Обязанности распределили равномерно. Монфор отвечал за северную половину осадной дуги, от берега озера вдоль рва и до главных ворот, а Ибелин контролировал южную часть. Тылы войску Монфора обеспечивали госпитальеры, а войску Ибелина помогали тамплиеры, контролируя все южное предместье. И роль их возрастала, потому что именно у тамплиеров имелось новое оружие, которое уже показало свою эффективность. И госпитальеры от зависти только бессильно скрипели зубами.

Завистники не знали, что само братство бедных рыцарей Христа и Храма на новое оружие не дало никаких средств. И все делалось только на деньги спонсоров. Даже получив должность командора, Григорий Родимцев не получил от руководства ордена никаких сумм. И все вынужден был организовывать самостоятельно. Для цели финансирования он ввел на оккупированной территории десятину в пользу ордена, взимаемую со всех местных предпринимателей, с купцов и лавочников. Узнав об этом от неизвестных доносчиков, руководство из Акры потребовало присылать им половину от собранной суммы.

С течением времени Родимцев начал сомневаться, что в простые командорства сверху вообще поступают какие-либо деньги, кроме самых ничтожных сумм на очень скромную еду для братьев и корм для лошадей. Он начал думать, что, возможно, верхушка ордена так богата именно потому, что почти ничего и не тратит на содержание орденской структуры, а только копит богатства, собираемые на местах командорами и отправляемые наверх руководству. При этом, каждый командор выкручивается так, как может, оказывая давление на местных богатых людей и собирая с них дань.

Потому все золото тамплиеров находится где-то наверху этой финансовой пирамиды и вкладывается, например, в строительство замков и резиденций в Европе. А каждый командор является кем-то вроде официального рэкетира, работающего на босса всей этой орденской мафии, в роли которого выступает сам Великий Магистр. Деньги же распределяются в интересах Тайного Капитула. Кроме денег, поступающих от командорств, верхушка ордена распоряжалась и теми немалыми суммами, которые отправлялись жертвователями из Европы на ведение крестовых походов и войны против сарацин в Святой Земле. И если бы все эти средства, поступившие за столько лет, доходили по назначению, то неприятель, наверняка, давно уже был бы побежден. Все указывало на то, что на самом верху орденской иерархии расположились воры.

Предполагал Григорий и то, что в братстве госпитальеров дела обстоят еще хуже. Помня похождения брата Гаспара, которым лично стал свидетелем, он сделал вывод о том, что если тамплиеры пополняют казну рэкетом, замаскированным под собирание законной церковной десятины, то госпитальеры и вовсе применяют рэкет наглый и ничем не прикрытый. Потому, если местное население над тамплиерами посмеивается, то госпитальеров просто боится.

Полностью отдавшись многочисленным заботам, Григорий перестал думать об опасностях. Тем более, что все меры предосторожности, вроде бы, были им приняты. В тот день он оставил своего верного коня Антония заботам конюхов, а сам поехал на пороховую фабрику на телеге вместе с ассенизаторами. Этим он старался продемонстрировать своим подчиненным, что не сторонится любой, даже самой грязной работы. Что же касалось мерзкого запаха, то к нему Родимцев уже притерпелся. Пороховое производство требовало определенных жертв, и Григорий шел на эти жертвы вполне осознанно, ежедневно подвергаясь риску, потому что в любую минуту порох мог взорваться по неосторожности персонала. Потому самые ответственные операции Родимцеву приходилось контролировать лично. Зато в народе о нем уже судачили, как о трудолюбивом аскете и чуть ли не святом.

Подчиненные уважали его не только за справедливое отношение, но и за то, что позволял им какие-то маленькие шалости, вроде отлучек в самоволки. Молодые сержанты наладили связи с местными шлюхами и убегали к ним регулярно. Даже верный оруженосец Мансур зачастил к какой-то куртизанке. Впрочем, братья-сержанты и оруженосцы аскетами не были и обет безбрачия не давали. Что же касалось братьев-рыцарей, которые давали клятву целибата, то отношения их с женщинами, если и были, то представляли собой тайну, которую тщательно берегли. Ведь по Уставу нельзя было даже целоваться с матерями и сестрами.

Многие братья-рыцари из отряда являлись суровыми ветеранами, они достигли того возраста, когда разочарование в женщинах брало верх над желаниями плотских утех. Из молодых рыцарей некоторые уже успели получить от противоположного пола сердечные раны, что и заставило их выбрать служение братству вместо личной жизни. Но, были среди шевалье и такие, которые искали любви в обществе мужчин. Например, в последнее время Григорий стал сторониться своего прежнего друга Тобиаса, потому что начал замечать за ним определенные повадки. Он отослал этого молодого рыцаря от себя, назначив комендантом опорного пограничного пункта, созданного на основе постоялого двора, расположенного на несколько миль южнее города, возле реки Иордан.