Мы, Мигель Мартинес

* * *

Зубалово-4. Дача Сталина

Вечером у Сталина на даче собралась большая компания с отчетливым кавказским акцентом. Первыми на даче вождя появилась чета Ворошиловых. Они уже вчетвером встречали остальных гостей. Чуть позже подъехала машина, из которой вышли Нестор Лакоба с супругой, сразу же за ними появились Микояны, а также Серго Орджоникидзе, чуть позже подъехала и его жена, Зина Павлуцкая. Детей с собой никто не брал. Сталин пребывал в отличном настроении духа. Конечно, не хватало Кирова, но Сергей Миронович сдавал в Ленинграде дела новому руководителю партийной организации, но собрать своих близких друзей и соратников в такой неформальной обстановке было делом хорошим.

Из всей компании Сталин недолюбливал жену Ворошилова. Екатерина Давидовна (до крещения и замужества Гитля Давидовна Гобман) представляла образец жены и подруги. По молодости лет она увлеклась революционной борьбой, была арестована и отправлена в ссылку. Там у нее возникли романтические отношения с Авелем Енукидзе, но тот не был настроен на серьёзные отношения, беременная Голда (Гитля) осталась одна, а потом потеряла ребенка, как и возможность иметь детей в будущем, малоприятная история. Но именно в ссылке она встретила молодого красавца Климента Ворошилова, это была Любовь! Вот что вспоминал про это сам «первый красный офицер»:

«Мы познакомились во время моей первой ссылки в Архангельскую губернию. Потом встретились в Екатеринославе и хотели было обвенчаться, но по церковным канонам Екатерина Давидовна должна была принять православие, и дело застопорилось. Когда же меня выслали повторно, она приехала ко мне. Надзирающий за мной жандарм потребовал, чтобы она в течение 24 часов покинула поселок как лицо формально постороннее. Тогда Екатерина Давидовна придумала такую хитрость. Из какого-то журнала мы вырезали портрет царя Николая. Повесили его в комнате. Ко времени ожидаемого прихода жандарма собрали в горнице “свидетелей” — местных крестьян. Жандарм пришел, по обыкновению развалился на стуле и начал материться: почему, мол, Екатерина Давидовна еще не покинула поселок? Тут я как гаркну:

— Кто позволил сидеть и материться перед портретом батюшки-государя?!

Жандарм, увидев портрет, весь затрясся, побелел.

— Не губите, — запричитал. — Пусть Екатерина Давидовна живет здесь, сколько хочет. И свадьбу устрою как положено.

Так мы и поженились».

И на всём жизненном пути она была верной подругой и соратницей, которая обеспечивала мужу самый лучший комфорт в жизни. И Климент Ефремович это ценил! А если вспомнить РИ, то это была единственная кремлевская жена, за которую вступился муж, да как вступился! Выхватил револьвер и выставил приехавших ее арестовывать сотрудников НКВД! И отстоял! Наверное, она была одной из немногих спутниц соратников Сталина, которая не попала под репрессии.

Так вот, в Екатерине Давидовне Сталин видел именно хозяйку, которая давала Климу такой необходимый семейный уют и покой. К сожалению, Надя не была хозяйкой, от слова совсем. Она была очень вспыльчивой, покой с нею Иосифу Виссарионовичу только снился. Но, темперамент нравился. А тут некрасивая, рано располневшая, очень умная женщина, умеющая создать вот этот самый уголок отдыха души и тела… Вот это в ней и немного вождя раздражало.

А вот отношение к жене Лакобы было совсем другим. Нравилась ему эта знойная красавица! Как он говаривал: Всех нас Нестор обошел, такую красоту в жёны взял!

Она действительно была красива особой восточной красотой, эта достойная дочь аджарского народа. Родилась в достаточно состоятельной семье, ее отец Ахмед-Мамед Джых-оглы владел пекарней, магазинами в Батуми, несколькими доходными домами. В двадцатом году в их доме Нестор Лакоба скрывался от преследования английской оккупационной администрации. Его друг Сталин тоже скрывался у Аллилуевых. Вот они, чисто по-дружески и увели из приютивших их семей дочерей. Стройная эффектная брюнетка с пышными волосами, бархатными карими глазами, певучим нежным голосом и легкой стремительной походкой мало кого могла оставить равнодушной. И да, родители ее были против этого брака. Но тут помогли Берия и Орджоникидзе. Очень сильно помогли, уговорили-таки… Так Сария стала супругой Нестора. Она не имела приличного образования, тут ей поспособствовал Нестор, но женщина обладала острым умом, быстро и хорошо училась, прекрасно владела русским, турецким, грузинским и абхазским языками, имела очень твёрдый, властный характер, но никогда его не показывала. Умела себя вести на людях. Днём Нестор рассказал ей о предложении Сталина. Ответ супруги прозвучал моментально. «Нестор, нас хорошо принимают в Москве. Мы хорошо принимаем Иосифа дома. Ты называешь его другом. Сейчас твоему другу нужна помощь. Так помоги ему!». Когда в РИ Лакоба был убит, Сари арестовали и требовали дать показания на мужа. Не дала. Держалась на допросах два года, умерла в тюремной больнице, так и не предав Нестору. Может быть, она и изменяла мужу, хотя никто про это кроме сотрудников Берия не говорил, может быть она и привыкла к богатой жизни, по-своему понимая положение начальственной супруги. Но в главном не изменяла, это правда.

А вот ещё одна кремлёвская домохозяйка, жена Анастаса Микояна, Ашхен Лазаревна Туманян Иосифа Виссарионовича не раздражала совершенно. Эта дочка мелкого царского чиновника умела держать дистанцию, вела себя так, как ведут женщины на Востоке. Была незаметна, всегда благожелательна, верна мужу, но политикой не интересовалась и всю себя отдала воспитанию сыновей, их было пятеро!

Ашхен была очень доброжелательна, никогда не перебивала мужчин, умела себя вести в обществе, при этом постоянно тактично подчеркивала, какой у нее замечательный супруг. Скромность и обаяние…

А вот приехавшая чуть после Орджоникидзе Зинаида Павлуцкая была Сталину как-то безразлична. Он трепетно относился к Серго, их дружба была давнишняя, Серго был человеком, вокруг которого всегда было шумно и весело. Очень темпераментный, цельный, сильный человек. А рядом с ним — она, якутянка, дочка священника, учительница, она встретила своего будущего мужа в Покровске, куда тот попал в ссылку. Зинаида к тому времени очень много сделала для того, чтобы детей бедноты принимали в школу, в которой она работала, старалась дать ученикам как можно больше знаний, делала для просвещения народных масс всё, что могла.

А тут жгучий красавец, который еще и стал работать фельдшером, считай, что на большую округу он был единственным, кто мог оказать медицинскую помощь, если не считать пары-тройки знахарей. И вот Зинаида не была «кремлёвской женой», она продолжала работать именно на ниве просвещения, а в эти годы занималась беспризорными детьми, количество которых было просто катастрофическим, особенно в столице, ратовала за организацию детсадов для рабочих с самым высоким уровнем содержания в них малюток. Очень энергичная и смелая женщина. В РИ в страшном тридцать седьмом, когда застрелится ее муж, Зинаида даст пощечину самому Берия.

О делах не говорили. Лакоба привез вино, которое сразу же разлили, гранатового цвета напиток обладал очень приятным букетом с тонкими земляничными нотками и чуть терпковатым вкусом.

— Откуда это вино? — поинтересовался Сталин.

— Лыхны, это небольшое селение в Абхазии, у Гудаута. Его делают из сорта винограда Изабелла. — отозвался Лакоба.

— «Букет Абхазии» тоже из Изабеллы делают. — заметил вождь.

— Это верно, только «Букет Абхазии» всё-таки десертное вино, а это полусладкое. И пьется легко. — заметил Лакоба.

— Прекрасное вино! — отозвался Микоян. Да, это вино станет его любимым. Вот и сейчас видно, как смакует, разве что не причмокивает, смотрит темно-красную жидкость на просвет бокала, хорошо играет, красиво!

— Да, Лыхнянским мы это вино называть не будем, не красиво. — стал размышлять вслух Иосиф Виссарионович. — Букет Абхазии уже занято название, так… Лалис нектари[18]! Рубиновый нектар! Конечно, цвет чуть гуще рубинового… Нет, мне такое название нравиться. Что скажите, товарищи?

— Лалис Нектари… Звучит! Подходит! — отозвался Микоян.

— Хорошее название, Коба! Очень звучное, как горный ручей… да. — это Орджоникидзе. Гости стали присоединяться к мнению вождя. И в этом не было никакого угодничества, действительно, название было удачным. И вообще, если говорить об общении с людьми, Сталин отличался простотой и демократичностью. Наверное, всё-таки трагическая потеря жены и убийство Кирова послужили очень плохую службу, его характер стал намного более подозрительным, угрюмым, жёстким. Хотя излишней жестокости вождь старался избегать. Вот только и он был заложником своего времени. Времени, в котором физическое уничтожение противника было чуть ли не единственным методом решения политической проблемы.

— Нестор, что скажешь? — спросил Иосиф глубоко задумавшегося Лакобу. Тот сидел за бокалом с вином и думал. Рядом Сари болтала о чём-то с Надей, им обоим было достаточно легко общаться. Давно уже нашли общий язык.

— Согласен. Я согласен, Коба.

— С чем это? удивился немного Сталин.

— Мы с тобой говорили…

— А, ты об этом, я так и знал, что согласишься, я не об этом, я о названии вина, или не слышал?

— Лали Нектари? Слышал. Хорошее название. Думаю, людям понравится.

— Вот и замечательно!

Вспоминая этот вечер, Сталин запомни, что он был одним из немногих дней отдыха, когда он чувствовал себя обычным счастливым человеком.

Как-то я смотрел фильм под названием «Пиры Валтасара». Довольно гнусная вещица. Смотришь, и думаешь, неужели эти карлики и недоноски победили фашизм? Разве могли эти клоуны, пресмыкающиеся вообще кого-нибудь одолеть? Такое впечатление, что СССР победил не благодаря Сталину и его команде, а вопреки им, жестоким тиранам и лизоблюдам. Нет, врага могли разгромить только люди с чувством собственного достоинства, соратники, а не подпевалы. И Сталин умел слушать людей, соглашаться с мнением, отличным от своего, прощать ошибки. Но не всем и не всегда. Обещаешь — делай, не можешь — не обещай. Кому нужна была эта гнусь? Не тем же, кто так долго вёл страну к развалу, а потом плясал на костях победителей фашизма? Извините, что я, как автор, отвлекся чуть-чуть в сторону от повествования.

Мягкий напиток бодрил. Гости вели себя расковано, после довольно скромного стола (особенно, если сравнивать с «Пирами Валтасара») пели песни, и не только грузинские, и не только революционные. Иосиф обладал довольно приятным голосом, и хорошим музыкальным слухом. Из гостей не пел только Лакоба, всё-таки глуховат, знал, что может сфальшивить, да никто его и не заставлял. О чём говорили? О детях, о здоровье, ни слова о работе, это было не то, чтобы табу, просто не для того собрались. Разошлись поздно, когда уже звезды, вывешенные на ночном небе, сами подсказывали: «Пора по домам». Дача Сталина в Зубалово-4 не была большой, настолько, чтобы все могли остаться в ней на ночь, а вот чета Лакоб — осталась. И ему (Сталину) было сегодня хорошо.