И аз воздам

Глава 23

Событие шестьдесят пятое

В нашем, лучшем из миров,

очень много поваров

Комендант крепости Моздок аж целый полковник Истомин Павел Юрьевич чуть огонь не открыл из пушек по приближающемуся отряду, ну и понятно, впереди ехали горцы, и так уж получилось, что все гусары потихоньку оказались в хвосте длинной колоны. Сам Моздок уже не в горах, скорее на холмистой равнине. Стоит он на берегу Терека и им же прикрывается от супостата. Сейчас с появлением Владикавказа и присоединением Грузии – это очень оживлённая транспортная артерия. Идут и идут караваны в обе стороны, не предвидится боев, но военные бдят. Время от времени кабардинцы налёты на пригород устраивают, рабов получить, торговцев пограбить, но это небольшие отряды, а тут целое войско по местным меркам. Весь гарнизон крепости сейчас меньше трёхсот человек при сорока крайне устаревших пушках, ещё при Петре отлитых. Соизмеримые величины с отрядом Брехта. Панику и подняли, углядев большой отряд черкесов подъезжающих к крепости.

Пришлось Петру Христиановичу срочно ускориться и гусар в первые ряды вывести, а то эти древние пушки уже заряжать начали. Пропустили их в крепость неохотно. Места, мол, и так самим не хватает, если бы не генеральское звание Витгенштейна, то и оставили бы за воротами, устраивайтесь, как можете, на постоялом дворе с клопами. При этом горцев всё одно не пустили внутрь крепости, только гусар. Брехт прикинул и гусар, которые не офицеры, тоже выгнал. Тут можно кучу болезней подхватить от всяких корей до дизентерий, такая в крепости царила антисанитария. Лучше лагерем, как обычно, стать на открытом воздухе и с местными не общаться.

Для офицеров освободили закуток в … сарае, что казарму изображал. Глинобитный домик десять примерно метров на шесть с крышей крытой соломой. И одной общей большой скамьёй – лежанкой по периметру. И рядом даже скворечник туалет не построен. У стены яма выкопана.

Нда, не хотелось бы здесь служить. Или это зависит от тебя? Будь Брехт вместо этого полковника, неужели не организовал бы нормальные условия солдатам и уж подавно – офицерам.

От выпивки, предложенной хлебосольным хозяином, граф отказался. Какая-то местная чача. Ну его, там сивушных масел куча, потом мучайся с похмелья и с поноса. Съел изыск. Каплун на вертеле. Оказывается, у полковника личный повар – француз. Сбежал после революции, хоть и не дворянин. Ну, его дело. Петух был вполне себе. Такого повара можно и себе завести.

На следующее утро полковник Истомин водил его по крепости и рассказывал об её устройстве:

– Сама крепость обнесена земляным валом и рвом, который в протяжении полуокружности своей имеет 4 версты 200 саженей. Оный вал укреплён 16-ю бастионами, в которых расположено сорок орудий разного размеру. При крепостном укреплении сделан ретранжамент, который и облегает западную часть укрепления. Почти параллельно южная оконечность ретранжамента находится в 400 саженях от городового вала, северная в 150 сажень. Которой имеет также 4 бастиона. Между укреплением города и ретранжаментом построена Горская станица, которую и называют фортштадтом (поселение вне пределов крепости). Улицы в оной станице, также укреплены. Число домов 184. Есть десять магазинов и рынок ежедневно работает.

– Павел Юрьевич, я не инспектор и не командир вам. Как вам командование указало, так и несите службу. У меня своя задача. Скажите мне вот что, понятно, что кабардинцы и ингуши осетин не любят, да и вас с ними заодно, а как себе чеченцы ведут. Эти на вас не нападают?

– Пойди их разбери, кто ингуш, а кто чеченец.

– Стоп. У вас, что нет осведомителей в окрестных селениях? – Ох, понаберут по объявлению. – Переводчики с местных языков в крепости есть?

– На что нам, кто придёт, тот и враг.

– Замечательно. Так, и последний вопрос, а то, вон, наши господа гусары уже на завтрак собираются идти, – Брехт указал на махающих руками ему синих гусар, стоящих у ворот крепости и ожидающих только командира. – Земляное масло тут продают у вас на рынке чеченцы? Чёрное такое, вонючее.

– Полно этого добра, можете к тому же татарину Акимке на рынке подойти, он лекарь на вроде, лечит им, вот ему точно чечены привозят земляное масло.

– Спасибо. Побежал на завтрак. Нет, не уговаривайте, вас стеснять не буду. Командир должен принимать пищу вместе с солдатами. Так Суворов великий заповедовал. Нужно слушаться умных людей. Хотя повар у вас отменный, продаёте?

– Так он… – Стушевался полковник.

– Да, шучу, Павел Юрьевич. До, свидания. Может, и встретимся ещё. Чую, война скоро тут грянет. Прямо пороховая бочка под задницей этот Кавказ.

Обнялись и Пётр Христианович пошёл к своим завтракать. Полевую кухню хоть и загрузили с горой, но получилось всего шестьдесят пять порций. Так что черкесам о пропитании пришлось самим заботиться, но они особо к русским и не лезли, дичились пока и обосабливались. Пригрели только шестерых бывших рабов и Зубера с родственниками, эти от каши с мясом не отказались.

После завтрака граф приказал отряду готовиться в путь, а сам с Зубером и его братом – муллой недоучившимся отправился на рынок найти врачевателя, который лечил нефтью. Акимка – татарин, как его обозвал полковник Истомин нашёлся быстро, но толку от этой находки было мало. Да приезжают с гор люди, продают ему земляное масло.

Почему его зовут «Татарин» сразу ясно – бритый налысо индивид с тонкой такой козлиной бородкой, в халате стёганном и тюбетейкой на этой лысой голове.

– А откуда, как место называется? – насел на него Брехт. Переводчик не понадобился, нормальный русский язык, не хуже уж всяко разно, чем у императора Александра.

– Точно не далеко, вёрст тридцать, как-то говорили, что утром выезжают, а вечером уже здесь. А как называется, не помню, вроде говорили, но не запомнил. – Брехт сунулся в свою английскую карту. Нет. Именно этого куска не было, только схематичное изображение гор. Белое пятно. Даже английские шпионы не могут сюда добраться.

– Вспоминай, а вообще какие там аулы знаешь?

– Реку знаю. Сунжа. Вот их аул стоит на Сунже. Или рядом с Сунжей. Вы брать-то будете мазь, отлично раны заживают. – А чего, взял Пётр Христианович глиняный кувшинчик. Больше тут делать нечего. Пщы Эльбуздуков нашёл и нанял проводника, который доведёт их отряд до кумыкского селения Хасава, которое уже за территорией Чечни. Хасавюрт должно быть, тоже крепость, которую ещё не построили.

Событие шестьдесят шестое

Скрой то, что говоришь сам, узнай то, что говорят другие и станешь подлинным князем.

Никколо Макиавелли

Можно и дорогой назвать. Можно и не называть. Арба с ишаком проедет. Кое-где криво проедет, кое-где поддерживать надо полевую кухню, чтобы не опрокинулась, с телегой, из брички переделанной, хуже всего, она гружённая продуктами и перетаскивать её через булыжники это квест. Приходится спешиваться гусарам и плечо подставлять. Черкесы в этом подвиге участия не принимают, не мужское дело – телеги таскать. Брехт с брички своей слез и взгромоздился на орловского жеребца, который прозывается «Карим». Ну, конь не плохой, правда всё время с аргамаками местными кусаться лезет. Почему ему местные представители его вида Equus caballus (Домашняя лошадь) не нравятся, гусарских же жеребцов или кобыл не кусает? Аргамакофоб.

Аскер (это имя) Эльбуздуков выслал вперёд пару аскеров в разведку и позади отряда арьергард из пары черкесов имеется. Только дорога идёт по дну впадины с заросшими лесом склонами и пальнуть, если что, из этих зарослей запросто можно. Это не ущелье. Едут по равнине, почти по равнине. Чуть поднимается местность справа, и холмы время от времени встречаются. Вся надежда на гонца, что отправил сразу из Нальчика сюда Марат Карамурзин. Должен поведать местным власть имущим, что русский генерал хочет набрать двадцать лучших воинов для службы в Санкт-Петербурге в охране самого императора, ну и описание всех стрельб соревновательных и борьбы с выявлением самых достойных.

Пока почётной встречи не видно. На обед встали на берегу небольшого ручья. Вообще такое ощущение, что едешь по совершенно безлюдным местам, за те пятнадцать примерно километров, что проехали, ни одного аула не встретили, и ни одного путника или всадника. Пустыня, хоть и зелёная. До будущей крепости Грозный километров сто. Там-то точно должны быть люди, как-то засело в голове, откуда-то почерпнутая информация, что на месте города Грозный было шесть аулов. В непосредственной близости Терек. Слышно, как слева шумит вода, перекатываясь через камни. Терек это граница, там Российские земли и почти спокойно. Бывают набеги, но казаки и сами не промах, тогда ответный визит нанести, потому, по рассказам того же коменданта крепости Моздок полковника Истомина, ситуацию можно назвать терпимой. Ну, для Кавказа терпимой.

После обеда въехали в первый аул. Дорога делит его на две половины. Брехт хотел было к нескольким старикам, что выстроились вдоль дороги или улицы пристать с вопросами, где представители власти, и где тут добывают земляное масло, но пщы Эльбуздуков его одёрнул. Так нельзя. Это Кавказ. Остынь, граф. Все дома или сакли глинобитные, заборы сложены из камня и глины, крыши домов из тростника, пасутся козы, лают собаки. Мирное село. Только людей не видно кроме этих пятерых спокойно стоящих у одного из заборов аксакалов.

Полковник Истомин, а затем и пщы Эльбуздуков поведали Брехту неожиданные вещи. Он по наивности считал, что сейчас Чечня и не отделившаяся пока от неё Ингушетия – это феодальное общество с князьями и более менее чёткой структурой, как и в Кабарде. Оказалось, что хрена с два. Пятнадцать лет назад местный Ленин, он же шейх Мансур практически полностью уничтожил всех князей. Наверное, Брехт историю Чечни не изучал, и говорить за историков не мог, в будущем его сделают предводителем народно-освободительного движения сразу и против захватчиков русских и против местных поработителей – князей. Наверное, так и есть. Вот только Ленина немецкий Генштаб с соратниками привёз в Финляндию в опломбированном вагоне и денег дал и дальше помогал. Кем считать Ленина? Борцом за свободу или немецким шпионом. Потомки рассудят. Так и шейх Мансур. Да, поднял восстание, да перебил почти всех князей. Только делал это на деньги Турции или Порты и боролся против русских, чтобы зачистить поляну для турок. В отличие от Ленина проиграл, и потому мученик. И, правда, умер в плену в России. То ли в Шлиссельбургской крепости помер, то ли на Соловках. По-разному пишут.

Это в том восстание не главное, главное, что теперь в Чечне вообще никакой централизованной власти нет. Каждый аул сам по себе. Кое-где остались князья с десятком нукеров, но их власть тоже дальше одного аула не распространяется. Как тут с кем-то и о чём-то можно договариваться. В селениях тоже нет централизованной власти. Есть уздени, есть чанка, это не бедные люди. Ну, типа, кулаков. Но есть и старейшины. А ещё есть муллы, кадии и муфтии. Эти тоже имеют вес в аулах. И тоже не дальше своего аула.

А ещё чеченцами они себя не называют. Живут тут вайнахи, которые только-только стали делиться на нохчий (будущие чеченцы), ингушей и тушинцев – бацой – это небольшое количество вайнахов, что проживает в горной Грузии.