И аз воздам

Глава 4

Событие девятое

Нет обороны – заклюют и вороны.

Кто незваный лезет к нам, тот получит по зубам.

«Надо крепить оборону на Западе, а друзей искать на Востоке».

Александр Невский

Брехт поседел, стараясь понять хоть один листок из сотен, что оказались в ящиках. Мрак. Суворов писал на французском в основном. При этом грамоте был обучен хреново. Буквы другие вставлял в слова, падежи и склонения путал. А ещё предложения прерывал, где хотел. Тезисы или конспект человека – студиозуса за лектором не поспевающим записывать. Там же, где Александр Васильевич писал по-русски, было в сто раз хуже ещё. Он не знал ни каких правил, почти церковно-славянский текст с беспрерывными предложениями без знаков препинания.

Ещё одной фишкой было у генералиссимуса вставлять русские слова во французский текст и наоборот – французские в русский. Получалось вообще феерически: «пяххоттных вataillonы». Побившись десяток минут и так и не поняв до конца ни одного предложения, Брехт сел к окну, уставился на муху, засохшую между рамами, и стал думу думать, допивая пятую чашечку кофею. Такая замечательная идея, как написать несколько «советов» от генералиссимуса потомкам трещала по швам. Просто же. Вырыть окопы по всей длине Бородинского поля в три эшелона. Или в пять. Натянуть перед ними колючую проволоку и нарыть ямок небольших, для коняжек. Конная атака захлебнётся, и по ней картечью орудийной вдарить и залпами ружей. Пешую атаку тоже остановить картечью и оружейным огнём, а пока она эта вражеская пехота не знающая, как преодолевать заграждение из колючей проволоки, натянутой перед окопами в три, а то и пять рядов, будет эти заграждения преодолевать, заваливая трупами, солдатушки будут стрелять и стрелять почти в упор из-за бруствера в противника. Контрбатарейной борьбы не надо. Ядра французские не плотные ряды полковых колонн будут выкашивать, а просто тратиться вхолостую. Пусть себе летают. Ну, даже если одно и залетит в окоп на излёте, это в тысячи раз меньший урон, чем французская артиллерия нанесла русским полкам при Бородино в реальной истории. И не надо в этом сражении наступать. Пусть наступают французы, им деваться некуда. Наступающая сторона, при вот такой правильной обороне несёт потери в десять раз большие, чем обороняющаяся. По разным данным русских погибло в той битве от тридцати до пятидесяти тысяч. Пусть тридцать. При сражении от чистой обороны можно просто уничтожить полностью армию узурпатора на этом поле. Триста ведь тысяч получится погибших французов. А ночью на деморализованный лагерь противника пустить кавалерию, нет, гусары безоружных французиков, австрияк, прусаков, испанцев и прочую нечесть рубить не будут. Невместо. Честь! Пустить казаков и татар с башкирами, казахов, вновь приобретённых, пригласить. Горские племена. Что захватите, то ваше, и за каждую голову рубль серебром. И никакого Ватерлоо не будет. Ни один не вернётся домой. Не нужно будет мириться с Прусаками и Австрийцами. Вся сохранённая армия сначала полностью уничтожит Пруссию, разорив её. Всё вывезти, всю промышленность, заставить лучшего друга Александра Фридриха-Вильгельма III все здания каменные в стране разобрать, для чего мобилизовать всех немцев на эту нужную работу. А потом обложить контрибуцией такой большой, чтобы лет сто выплачивали, и денег не оставалось ни на развитие промышленности, ни на просто сытное существование. И повод есть замечательный. Пруссия предоставила в распоряжение Наполеона 20-тысячный корпус, участвовавший в русской кампании, хлопотала о территориальных приращениях за счёт России на случай совместной с Наполеоном победы. Но это только полбеды. Есть просто замечательный приказ Фридриха-Вильгельма III. В июне 1812 года прусский король издал эдикт против прусских офицеров-эмигрантов, поступивших на русскую службу. Все их имущество конфисковывалось, они лишались чинов и орденов, готовился заочный процесс, на котором «при усиливающих вину обстоятельствах» им грозила смерть. Если кто-то думает, что это про лейтенантиков каких, то ошибается, это были лучшие генералы в мире того времени. Вот некоторые имена: Гнейзенау и Шарнхорст, Клаузевиц – будущий всемирно известный военный теоретик, Тидеманн, Лютцов. А Блюхера, героя Ватерлоо будущего отправил король в отставку и запер в Бреслау под надзором и чуть голодом не уморил. Углубить нужно этот эдикт. Под приставленным к виску пистолетом Фридрих-Вильгельм должен лишить всех немецких генералов и офицеров гражданства и выделить им деньги для переезда в Россию и покупки там имений на юге. А чтобы те имения было кому обрабатывать, каждому выделить по тысяче душ крепостных. Хотя. Беда с этим. Потерпев поражение в войне с Наполеоном в 1806–1807 годах, Пруссия пошла на просто неадекватные по тем временам меры. Король отменил крепостное право и ввёл всеобщую воинскую повинность. В результате к 1814 году у четырёхмиллионной Пруссии была армия в 250 тысяч человек. А у сорокамиллионной России 500 тысяч, которую полностью кормили и снаряжали англичане. На войну с 1812 года по 1814 год Российская империя истратила 180 миллионов рублей. И ровно столько же подарила ей Великобритания. Плюс вся Англия несколько лет собирала и передавала деньги на восстановление Москвы после пожара. Новую Москву на 90 % процентов отстроили на деньги английских купцов, промышленников и фермеров.

Ну, пусть назад немцев-пруссаков Фридрих-Вильгельм закрепощает. Хотя, можно ведь в качестве крепостных к немецким офицерам и генералам отправить пленных французов с семьями и всех до единого прибалтов им подарить. Их сейчас на две деревни приличные всего наберётся.

Блин, занесло. Не победить без наступлений.

А про наступление тоже пару советов можно от Суворова дать. Отменить все эти наступления батальонными колоннами в лоб. Перебежками отдельными группами, с одновременным фланговым ударом, с гранатами, которые бросить в плотные ряды противника не доходя до того двадцать пять метров. И нужно обучить людей работать против штыка длинным современным кортиком. Схватить ружьё за ствол пропустить противника чуть сбоку от себя и воткнуть кортик в пах. Стена штыков – это серьёзное препятствие, а прореженная гранатами, оглушённая и потерявшая строй и уверенность толпа бегущих плохо обученных владению холодным оружием бывших крестьян – это просто добыча для профессионалов.

И что теперь делать. Как написать всё это вот таким дебильным слогом, с такой вопиющей безграмотностью и неумением выразить мысли в предложения. Почерк какой-нибудь стряпчий подделает, а вот слог и ошибки. Не простая получится задача. Очень и очень умный стряпчий нужен, чтобы так неумно свои мысли выразить.

Тяжко вздохнув и последний раз глянув на дохлую муху, Брехт вытащил наугад из груды страниц парочку записок на разных языках для образца подчерка, сунул их в ташку и пошёл на запах сдобы ползущий через анфиладу комнат.

Событие десятое

Седина в бороду – челюсть в стакан!

– Хочу отпустить бороду, это сейчас модно.

– Может, ты все-таки что-то другое попросишь на день рождения, Надюш?

– Давай, Ваньша, жги, – Пётр Христианович собрал своих дезертиров на конюшне во внутреннем дворе дома Валериана Зубова. Подальше от ушей и глаз дворовых графа.

С делом возмездия и одновременно обретением стартового капитала тянуть дальше было нельзя, прямо чувствовал Брехт, что со дня на день его вызовут к Государю.

– Так, того, нечего сложного, нашли мы дом глицкий. Там и есть на Галерной. Всё как вы Вашество и сказывали, – Ивашка младший нарочитым баском и нарочито же медленно, зная цену себе и своим словам, прохрипел. Голос сорвался от низких октав и разведчик закашлял.

– Ваньша, ремня дам. Говори нормально. Успеешь, вырастишь ещё. Сейчас в эдаком детском виде ты гораздо ценнее. – Граф стукнул ладонью богатырской по худенькой спинке подростка и переломал ему позвоночник. Ну, почти. Ваньша дёрнулся и кашлять перестал.

– Так, того, дом в два поверха один из первых на Галерной, там посол англицкий и поселился. Зовут его барон Алейна, а ещё Фицбергердер. – Закатил глаза младший Ивашка, вспоминая имя английского посла.

Брехт и сам уже от жены Хвостова и племянницы Суворова узнал, что в столицу поздравить императора Александра с вошествием на престолл прибыл с Туманного Альбиона посол Аллейн Фицгерберт барон Сент-Хеленс, тот самый, что сопровождал Екатерину Великую в её поездке в Крым. Не один был тогда приглашён. Полно всяких известных личностей поехало посмотреть на Потёкинские деревни. Ни одной, кстати, не увидели. Так, злопыхатели Потёмкина злопыхали. Кроме английского посла был принц де Линь бывший посланник австрийский, граф Кобенцель – настоящий посол немецко-римского императора, граф Луи Филипп де Сегюр – посол Франции, гетман Польши и русский генерал-аншеф граф Ксаверий Браницкий. Ну, послам может и положено быть при Дворе императрицы. Так там вообще одна интересная особа отметилась. Сопровождал Екатерину сам Иосиф II – Эрцгерцог Австрии, Император Священной Римской империи, Король Венгрии, Король Богемии, Король Хорватии и Славонии, Король Галиции и Лодомерии.

– Вашество, – блин, отвлёкся Брехт вспоминая просмотренный давным давно фильм про путешествие Екатерины по югу России.

– Как узнал? – Нужно с мальцом закончить.

– Так просто, подошёл к извозчику на Галерной и спросил, где тут посол англицкий живёт, он на этот дом и указал.

– Молодец. Вот тебе рубль, купишь себе потом на базаре чего сладкого. И чего выследил там?

– В доме подворотня есть, там сторож стоит и никого не пускает. Но кареты туды несколько раз заезжали и сани. Один раз с базара продукты привезли, и один раз сам барон Фицбергердер выезжал.

– Аллейн Фицгерберт, – поправил машинально Брехт.

– А так и кажу Фицбергердер.

– Ладно, а как ты узнал Ваньша, что это он выезжал? – Брехт вытащил серебряный рубль из кармана, но придержал не отдавая пацанёнку в ожидании ответа.

– Так, просто, Вашество, за ним мужик выскочил раздеты с бумагой в трубку скрученной и кричал: господин барон, вы забыли список. – Паренёк схватил рубль и прямо вырвал из рук Пётра Христиановича, тут же за щёку запихав.

– Ты английский знаешь? – не поверил Брехт.

– Не, не знаю, так дядька по-нашенски кричал вперемешку с немецким.

– С английским.

– Так я и говорю. С англицким.

– Слуг не видел? Охраны кроме дворника.

– Как не видал, видал, на закорках кареты два мужика были. Хлипенькие. Вам, Вашество не чета.

– Молодец, Ваньша, сейчас поешь, поспи, и к сумеркам возвращайся на пост. Смотри там не засветись. От полицейских подальше держись, не стой на одном месте. Ходи туда-сюда. Шапку меняй, как я говорил.

– Знамо дело, не волнуйтесь, Вашество, я бедовый. – Паренёк продемонстрировал, как шапку меняет.

Брехт специально для конспирации ему такую сшил. С одной стороны шапка типа малахая из собачьего меха, а если вывернуть, то получится шапка ушанка из замши. Чёрного цвета. Вся работа вывернуть, да снова надеть, а облик и рост пацана кардинально меняется, с малахаем на все пятнадцать сантиметров выше.