Бро

* * *

Высадить Катю и Риту у советского посольства не удалось — здание опустело. Над выбитыми окнами чернели полосы сажи, а стены были разрисованы звездами, свастиками и матерными откровениями. И, как привет из Будапешта времен бунта — повешенный за ноги посольский. Его истерзанное, залитое кровью тело мерно покачивалось под ударами палок — туземное студенчество развлекалось, играя в «пиньяту».

Я выпустил короткую очередь прямо с места, опустив стекло, и перебил ноги игрунам. Те заверещали, падая и корчась.

— Это был салют! — вытолкнул я, трогаясь.

— Правильно! — вызвенела Марина.

— Так им и надо! — гневно сузила глаза Катя. — Фашисты какие-то!

Я прибавил скорости.

Не знаю, разбежались ли власти Праги, или это у них стратегия такая, а только ни одного блюстителя порядка нам не встретилось. Военные тоже не показывались. Иногда маячили вдалеке серые взводы рабочей милиции, охраняя особо важные объекты, вроде посольств (советское представительство как бы не в счет).

Зато мародерам раздолье! Обносили и магазины, и квартиры, тащили все подряд, доказывая, что халява и европейцам мила. А как же орднунг? Порядок важен, конечно. И закон тоже.

Когда есть кому следить за соблюдением того и другого…

— Кажется, за нами гонятся, — сказал Марлен напряженным голосом.

— Вижу, — обронил я.

В зеркальце отражалась «Шкода», прозванная «Толстушкой» за объемистый кузов. Кто именно догонял нас, было неясно, но орущие головы, выглядывавшие из окон, и вороненые стволы не требовали долгих объяснений.

— Может, это не за нами? — робко предположила Рита.

— Проверим!

На окраине улица влилась в пустынное шоссе, а минутой позже нас ждала развилка. Я свернул вправо, на дорогу поуже, но и «Шкода» рванула за нами.

— Они стреляют! — охнула Марина, зажатая у окна.

— Слышу!

— Там еще одна! — воскликнула Катя.

— Кто?

— Машина!

— А в ней такие же придурки, — дополнил Марлен.

— Фиг оторвемся, — выронил я. — Ищи место!

— Вон, за поворотом, на пригорке! Давай туда!

«Лендровер» бодро вкатился на возвышенность, покидая асфальт. Травянистый вал за кюветом хоть как-то мог защитить, а машину я и вовсе загнал в промоину — с дороги только крышу увидишь.

— Выходим! Бегом! Девчонки — к машине!

Я похватал сразу ворох оружия — СВТ и пару автоматов. Бросил их на траву, и сбегал за «рожками». А патронов-то… Мало патронов.

Отпустив матерок сквозь зубы, сгреб всё, что было, а заодно и динамитные шашки.

«Я вам устрою…»

Сказать по правде, была у меня надежда, что обе «Толстушки» проследуют дальше, избавляя нас от своего присутствия. Но нет, чехи оказались упорными преследователями.

Не знаю даже, чьими дружками их считать, за кого они мстили. Скорее всего, за тех, кто колотил замученного дипломата. Они же нас видели — и остались живы.

«Урок второй: от свидетелей надо избавляться!»

Насилуя движок, водитель «Шкоды», гнавшей впереди, ринулся в гору. Стрелки, высунувшись из окон, дружно балаболили, высматривая мишени. Углядели нас — и заорали:

— Русска просата! Вздаватсе!

Марлен привстал на колено, и выпустил очередь — круглые серые вмятинки с дырками усеяли борт косым пунктиром. Бро почти не рисковал — мстителей в машину набилось столько, что они лишь мешали друг другу, а стрелять могли разве что вверх, в чистое синее небо. Там как раз пролетал самолет с разнесенными килями, гулко сверля воздух могучими винтами. Неужто «Антей»?

Недодумав, я запалил фитиль, и швырнул шашку. Она рванула, закатившись под «Шкоду» — желтоватый дым пыхнул, шурша гравием, машина качнулась, и всё.

А мстители, явно под градусом, не напугались, а наоборот, бросились в атаку.

— Тик! Вторая! Я сам!

Как ни странно, я понял. Перекатился к винтовке, и послал две пули во вторую «Шкоду». Ветровое стекло осыпалось, водитель обвис, истекая красной жижицей. А пассажиры, пригибаясь или прячась за кузовом, открыли частый, но бестолковый огонь. Прозудела пуля, прошуршала дробь… Мимо!

Короткой очередью из «взора» я отсек особо прыткого борцуна — тот чуть не зашел к нам в тыл. И тут же левую руку резануло болью — будто кто раскаленный железный прут приложил.

— А-а… Т-твою ж ма-ать…

Я даже не заметил, как рядом оказалась Аленка.

— Уходи! — застонал я.

— Ага, щаз-з! — буркнула девушка в ответ. Ловко орудуя ножом, она распорола рукав моей рубашки и оголила задетое плечо.

— Сквозная! Нормально, кость не задета… Потерпи, Игнатик…

Щедро плеснув виски на рану — я зашипел, как шкварка на сковородке, — Алена ловко намотала бинт.

— Жить будешь!

— Мотай отсюда…

— Вам двоим не отбиться! Держи! — она сунула мне динамитную шашку, и подожгла фитилек. Я послушно швырнул правой, и попал — взрывчатка залетела в салон «Шкоды» через битое стекло, грохнув внутри. Тут же рванул второй взрыв, замещая дым пламенем. То ли в бензобак угодило, то ли в канистру. Взвился долгий крик, и оборвался.

Я глянул в сторону Марлена. За ним ухаживала Маришка — бро досталось куда серьезней, пуля угодила в бочину. Рана не смертельная, но дюже болезненная.

На Осокина полезло сразу четверо. Мне удалось вскинуть автомат одной рукой. «Взор» старательно выплюнул две пули, и щелкнул бойком.

— А-а, черт…

— Что? — Аленка, стоявшая на четвереньках, выглядела восхитительно, но было не до того.

— Патроны — йок!

Я расстрелял последнюю обойму «светки», со скулежом удерживая цевье левой, и отбросил бесполезное оружие.

— Алён! Шашки давай!

Сбоку подползла Катя, привстала, и открыла огонь с двух рук. С правой — прицельно, с левой — для пущего шуму.

«Пистолет же еще», — вспомнилось мне.

Я перевернулся на спину, доставая «ЧЗ», и вытряхнул обойму на живот. Полная. Кое-как воткнув ее обратно, привстал на одно колено — и очень вовремя. Юный мститель, хотя и со шкиперской бородкой, выскочил на верхушку вала, наводя обрез. Радостная улыбка уже гнула его пухлые губы, однако выпущенная мной пуля оборвала и торжество, и жизнь. Взвизгнув, юнец скатился в кювет.

— Ритка! Сзади!

— Молодец!

— Вон, еще один!

— Да сколько же их тут…

А меня настигал некий могильный холод. Не так уж много патронов в обойме, и надо оставить хотя бы пяток… На себя. На девчонок…

Ведь «мстители» не оставят в покое, и жить не дадут. Страшно подумать, до какого изврата способны додуматься победившие «борцуны», как неумелые палачи-энтузиасты станут пытать нас с Марленом, а уж что они с девчонками сделают…

Всё мое существо яростно противилось спасительному суициду, но что же делать, если придется выбирать между быстрой смертью — и долгой, мучительной, страшной?

А если просто встать — и пойти? Расстреливая мстящих тварей? Наверняка ж убьют, пусть даже попадут случайно…

Бухали помповые ружья, трещали винтовки — это вражье. Дважды треснуло справа — это «ЧЗ» Марлена или Маришки…

И вдруг послышался совсем иной калибр — загоготал пулемет. Он не частил на манер «ручника» Калашникова, и не ревел, как ДШК. Каждый выстрел в очереди звучал основательно, как сильный удар молотка. КПВТ!

Я изогнулся, опираясь на локоть здоровой руки. Ломая подлесок и взрыкивая мотором, выехал БТР. Его маленькая башенка развернулась в сторону «Шкоды», чей экипаж штурмовал высотку Марлена, и расколотил ее короткой очередью. Тут же заговорил ПКТ, расстреливая мстителей. И тишина…

Я расслышал свое хриплое дыхание, и ошалело потряс головой. Всё, что ли? И не надо стреляться?

Из люков выпрыгнуло несколько десантников в голубых беретах, куртки нараспашку, чтоб все видели полосатые «тельники».

— Кто йесте? — прокричал на чешском молоденький летёха.

— Свои! — завопила Аленка. — Свои!

— Наши-и! — заголосила Катя, плача навзрыд. — Н-наши…

Понедельник, 11 сентября. День

Прага, аэропорт «Рузине»

— Повезло вам, товарищи туристы! — фыркнул пожилой полковник в полевой форме.

— Зато хоть поездили по стране пребывания, — усмехнулся Марлен. Он сидел, скособочившись на табурете, в одних джинсах, изгвазданных в траве, а молоденькая медсестричка хлопотливо меняла ему повязку. — У-у…

— Потерпите чуточек… — ворковала медичка. — До свадьбы заживет!

— Так я уже…

— Нам путевки на свадьбу подарили! — нервно хихикнула Марина.

— Отдохнули! — засмеялась Алена, и все, кто заглянул в зал ожидания, подхватили. Настроение было бодрое — операция «Дунай» развивалась успешно.

Отдельные очаги сопротивления жестко подавлялись — в паре районов Праги, в Пльзене, в Судетах… Забавно, что в Словакии не случилось ни одного боестолкновения. Не потому ли, что при Гитлере существовал протекторат Чехии и Моравии, а словаки шли за второй сорт?

Баюкая руку на перевязи, я приблизился к стеклянной стене. Как раз садился самолет с опознавательными знаками ГДР. Только что прибывший «Антей», еще ворочавший лопастями винтов, выпускал из гулкого чрева бравую десантуру.

Однако ощущения парада не возникало. В отдалении застыла пара танков с намалеванными «полосами вторжения», а в высоте кружил «Ми-24», высматривая противника — бандформирований хватало. И не все из них проявляли себя, как судетские «Легионеры». Многие затаились. Не показываясь днем, готовились подло ударить ночью. Или устроить провокации — катить на машине «скорой помощи», да стрелять по гражданским из пулемета. А когда русские угробят пулеметчиков, визжать на весь мир о зверствах оккупантов, убивающих мирных врачей…

И все же «пражская осень» удалась. Мы никогда и никому не скажем, что первыми начали. Промолчим, загадочно улыбаясь.

Но получилось же! Спровоцировали оппозицию, убрали сильные фигуры с доски — и пошло, поехало. Свары, стычки, раздрай…

Я скупо улыбнулся, вспомнив утренние новости. Наши — молодцы, рискнули-таки послушать «Мокрецов» — и выложили кровавую кашу в прямом эфире. Глядите, мол, что империалисты задумали, что их подлые наймиты творят!

Грабежи, убийства, погромы! Мелкобуржуазные реформаторы едва не запалили гражданскую войну. Но, благодаря патриотическим силам и братской помощи Советского Союза, путч удалось подавить…

Вот в таком духе, в таком разрезе.

Правда, я замечал, что видеосъемки тщательно монтируются. Но это как раз верный подход — на информационной войне, как на информационной войне. Хорошо, хоть на Западе не докатились до тотальной медиабрехни, и тамошнему зрителю перепадала истина, а не сплошной фейк.

Но самые замечательные кадры — это, конечно же, встреча наших танков в Братиславе и Праге. Чешки не орали: «Русска просата!», они лезли на броню целоваться с освободителями.

Вот в этом и заключалась победа…

— Скоро уже, — неверно поняв меня, сказал полковник. — Первый самолет «Аэрофлота» за все эти недели… М-да. Кстати, командованию приспичило вашу дружную четверку к наградам представить. За героизм!

— Да он вынужденный был, — кисло улыбнулся я. — Не погибать же… Лучше пусть враг сдохнет!

Тут мерный шум в зале резко усилился, и я напрягся по привычке. К нам приближалась невеликая делегация, а впереди печатал шаг Вильям Шалгович, глава Службы госбезопасности.