Изгиб грани

Помимо воли по моим щекам ручьём потекли горькие слёзы, и я не стыдился этого.

– Братцы, Гирсу, Нигира и Сина не вернуть, но они навсегда останутся в памяти и в сердце, и я обещаю, что больше никто не погибнет, или мне не жить.

– Только попробуй, – проворчал Акти.

– Да, ладно тебе, – сморщился Сагни.

– Не думаю, что это бесспорно, – проговорил Рахур.

– Сходи-ка, ты, лучше вымойся, – печально улыбнулся Лихур, – а то смотреть на тебя невозможно.

Пока ребята кремировали убитых врагов, я, стоя по колено воде, долго и яростно тёр кожу мелким песком, стараясь смыть боль и грязь прошлого дня. Друзья меня не торопили, и примерно через час я отмылся, постирал камуфляж и подсел к сидящим в кружок воинам.

«Сейчас бы хлопнуть стопарик водочки, ребят помянуть… Сина…», – подумал я и несказанно удивился, когда Рахур со дна своей бездонной сумки достал флягу с вином и протянул мне. Я с трудом скрыл изумление. Ну, Рахур! Ну, куркуль. Скряга, ты мой, дорогой. Сохранил во всех бедах и передрягах. Копьё утопил, а сумку спас.

– Выпей, Антон. Ты говорил, что в твоём мире есть такой обычай, вспоминать жизнь умершего и выпивать вино. Прошлый раз после боя у горы Кири мы торопились, как ненормальные. А теперь самое время. Начни ты.

– Братцы, я мало что знаю о вашей жизни. Среди вас я чужак. Но поверьте, в том мире у меня не было таких друзей. Надеюсь, что те, кто погиб, ушли в лучший мир, как говорят у нас: «царствие им небесное». Вместе с ними исчезла часть здешнего мира. Но, если наша память их сохранит, то и этот мир не оскудеет. Запомним их навсегда. Гирсу. Нигира. Сина. И горе тем, кто теперь встанет у меня… у нас на пути.

Я сделал большой глоток и передал флягу по кругу. Через час фляга наполовину опустела, и вино сделало своё дело. Гиганты чуть опьянели, и мне на душе стало легче. Я успокоился, и вспомнил о пленных.

Оказывается «серый» начальник выжил после выстрела лучемёта-кси. Разряд попал ему ниже плечевого сустава и прожёг сквозное отверстие диаметром в сантиметр, краем зацепив кость. Ребята, как смогли, перевязали повреждённую конечность, кровообращение которой, впрочем, не нарушилось. С помощью Рахура я обработал и перевязал «серому» руку, наложил шину из древесной коры, дал капсулу от лихорадки и посоветовал ждать чуда, чтобы в течение трёх дней ему оказали специальная помощь.

Накладывая повязку, я внимательно приглядывался к связанному «скорпиону», который беспокойно шарил глазами вокруг, а, когда его взгляд замер на лежащем неподалёку копье, я понял, что он ищет средство самоубийства. Нет, сволочь, я не дам тебе умереть просто так. Я подозвал Лихура, попросил привязать пленного покрепче к ближайшему дереву и не спускать с него глаз. Леопард сверкнул глазами и с удовольствием исполнил мою просьбу.

Так. Теперь пора вернуться к «серому» начальнику, который явно растерял свой гонор и, густо попахивая нечищеным сортиром, тихо сидел в стороне, готовый ко всему. Присев напротив, я в упор уставился на него.

– Как рука?

– Нормально.

– Поговорим?

– Да.

– Назовись. Какова задача и цель вашего отряда?

– Я из клана Элиотов, – гордо ответил пленник, – моё имя Хутран, я начальник личной охраны Повелителя Энлиля, и его родич.

– Что же ты, начальник, бросил свой отряд в проходе у горы, а сам сидишь здесь?

– Таков был приказ ск… этих. Повелитель Энлиль повелел слушаться их, как самого себя.

– Когда за вами должны прилететь шемы?

– Послезавтра в полдень. Посадка по сигналу два костра.

– А, теперь скажи то, о чём промолчал.

– Я не…

– Жаль, Хутран, что ты меня не понял. Мне придётся тебя покалечить, и жизнь твоя после этого станет весьма отвратительной.

– Не надо. Я же сказал…

– Остановись. Сейчас ты можешь сделать непоправимую ошибку, – тихо и зловеще проговорил я, вытаскивая из ножен тесак. Он склонил голову и прошептал:

– Посредине между кострами должны в ряд стоять трое. Всё.

– Хорошо. Ты оказался умнее, чем я думал, – сказал я, убирая тесак в ножны, – отдыхай… пока. И помойся, что ли. Несёт от тебя, как от козла. Рахур, будь добр, проводи нашего гостя к реке. И постарайся не набить ему морду. Впрочем. Можешь и набить, если хочешь.

Постанывая и придерживая раненую руку, Хутран потащился к реке, а я перевёл глаза на пленного «скорпиона» и подошёл к нему. Лихур потрудился на славу, и я увидел прикрученного к дереву «белоглазого» с тугим жгутом, повязанным вокруг головы через открытый рот. Я присел напротив, глядя прямо в бесцветные глаза, из которых струилась холодная и спокойная ненависть. Да, это враг. Не знаю, что я ему такого особенного сделал, но ненавидел он меня истово и отчаянно. Ну, что же, я его тоже не очень обожал. Пусть ненавидит, лишь бы боялся. Я взял свой нож, раскрыл и медленно поднёс к его лицу. Он сморщился и закрыл глаза, видимо, думая, что я хочу его подрезать. Дурачок. Я рассёк жгут, освобождая ему рот, и без всяких сюсюканий начал допрос:

– Твоё имя?

– …

– Слушай меня внимательно и постарайся понять. Убить себя тебе не удастся, – я повертел у него перед глазами капсулой с ядом. – От того, что ты мне скажешь, зависит моя жизнь и твоя смерть. Я умею развязывать языки и, поверь, ты у меня заговоришь. Жить хочешь?

– Нет,

– Умереть хочешь?

– Да.

– К твоему несчастью я тебе этого не позволю. И кому, как ни тебе знать, что закончить жизнь можно по-разному, а можно и вовсе умереть наполовину и тогда жизнь будет хуже смерти. Ну, так как, начнём потихоньку умирать?

– Я не боюсь, – пытался хорохориться он, но я-то видел, что мои слова явно его напугали.

– И правильно, бояться будут те, кто увидит, что я с тобой сейчас сделаю, – спокойно проговорил я и принялся вырезать из палочек острые колышки, а заодно подозвал всех своих спутников.

И тут он начал ломаться. Я увидел, как «белоглазый» сначала напрягся, покраснел, задёргался, издавая нечленораздельные звуки, затем побледнел и свесил голову, а потом тихо сказал:

– Меня зовут Цасащ.

– Ну, а моё имя ты наверняка знаешь. Кто твой хозяин?

– Повелитель Энлиль…

– Стоп. Я спросил о хозяине, а не о нанимателе. Посмотри сюда, Цасащ. Вот твоя заветная капсула. Если ты правильно и честно всё расскажешь, она твоя. Продолжим.

– Меня по повелению Великого Тёмного направил сам Шищес, один из Четырёх.

– Откуда ты явился, где ваша основная база?

Он сначала замолк, но с вожделением взглянув на капсулу с ядом, проглотил слюну и продолжил скороговоркой:

– На этой планете наш клан обосновался в высочайших горах далеко на востоке. Там в обширном нагорье устроены двенадцать опорных баз, и одну из них возглавляю я. Мой ранг очень высок.

– Почему «скорпионы» преследуют меня?

– По высшей воле Великого Тёмного, приказавшего стереть тебя во всех мирах и во всех временах. Он сообщил, что ты можешь изменить суть вещей и уничтожить не только могущество клана, но и сам клан и даже самого Великого Тёмного. На твои поиски брошены сотни боевых двоек. Против тебя действуют сотни советников при владыках во всех мирах и временах. Но… ты оказался сильнее, чем мы предполагали. Я видел твои глаза, и теперь знаю, что тебя не остановить.

«Все всё знают, только я не в курсе. Весьма оригинально», подумал я и продолжил допрос:

– О чём речь? Где произойдут события? Во владениях Энки, Энлиля, Мардука?

– Речь идёт о коренном изменении хода земной истории, а, вероятно, не только земной. Великий Тёмный озабочен и встревожен. Совет Четырёх направил нас с напарником к Энлилю и мы провели большую работу по внедрению в клан Элиотов. – Он усмехнулся и проскрипел: – Энлиль до сих пор считает, что он самостоятельная фигура и, что по праву носит венец Наместника. Он думает, что вершит судьбы планеты. Ха-ха. Пусть продолжает так думать. Не будет нас, придут другие, не мы, так наши ставленники, или ставленники ставленников. Энлиль сильная личность, но он истерик, завистник и интриган. Ему абсолютно чуждо историческое и стратегическое мышление, он кое-какой тактик, и ему по плечу только локальные операции. Хотя и это ему удаётся не всегда. Взять хотя бы неудачный план твоего захвата, который он наспех придумал после того, как из дворца Энки ему донесли о твоём появлении в нашем мире…

– Кто… Кто донёс?

– Хранитель Латимут.

Мои спутники переглянулись и вскочили, схватив оружие. Оказывается, рядом с Энки всё время находился и теперь находится предатель, представляющий для Повелителя смертельную опасность. Я продолжил допрос:

– Сколько агентов во дворце Энки, и кто резидент… э-э… кто среди них главный?

– Точно не знаю. Возможно, десяток наберётся. Главный среди них Латимут. Что касается наших, то к Энки внедрены две пары. Всё. Больше я ничего не скажу. Можешь начинать меня пытать.

– Лихур, развяжи ему левую руку. Держи свой яд, Цасащ. Я никогда никого не обманывал, даже врагов.

Криво улыбнувшись, он вложил в рот капсулу и затих.

Мы вернулись к костру и напряжённо замолчали. Каждый думал о том, как помочь Повелителю Энки. Но где он, и где мы. И тогда в моей голове начал вырисовываться план, а, когда его очертания более-менее обозначились, я посадил ребят в кружок и поспешил поделиться своей нахальной и отчаянно опасной задумкой:

– Я знаю, как нам добраться до плато.

– Как?

– На шеме Элиотов.

– Шутишь!

– Ничуть. Действуем спокойно и уверенно. Трое оденутся в доспехи «серых». Зажигаем костры. Дожидаемся посадки шемов. Они собираются эвакуировать 28 стражей, двух «скорпионов» и одного пленного, поэтому, скорее всего, кроме экипажей в них никого не будет. В крайнем случае по паре стражей на шем. Когда люки откроются, мы захватим один шем и расстреляем из него второй. Затем взлёт, и вскоре мы на месте. Всё просто и элегантно.

– Почти безнадёжно, но рискнуть стоит.

– Я – за!

– Согласен, полная задница, а значит, я – за.

– Вряд ли получится, но заманчиво.

– Решено. Сегодня и завтра готовимся. Послезавтра всё решится. Кстати, Рахур, что у нас с трофейными лучемётами-кси?

– Один пустой, «скорпион» выпустил все пять зарядов, а в другом – энергии на три импульса.

– Очень хорошо. Теперь мы при оружии. Братцы, всем отдыхать и готовиться к бою.

Двое суток тянулись невероятно долго. В полдень третьего дня мы зажгли костры. Рахур, Сагни и Акти, одетые в доспехи «серых» встали между огнями, Лихур с лучемётом-кси спрятался в зарослях на дальней окраине луговины, а я занял позицию с другой стороны, ближе к реке.

Вскоре с востока донёсся звук подлетающих шемов, но, когда они появились из-за холмов, мы опешили. Их было трое! Шемы с гулом и свистом пронеслись мимо, заложили вираж, развернулись над рекой и вернулись. Теперь они приближались медленно на небольшой высоте, а, долетев до места, неподвижно зависли в воздухе.

Только сейчас я подробно разглядел эти удивительные аппараты. Их тёмно-серая поверхность переливалась жемчужным перламутром с изменяющимися оттенками в зависимости от угла наклона плавных обводов плоскостей. Под двойными чуть скошенными крыльями низко гудели светящиеся диски, а третий виднелся сзади под фюзеляжем. Расположенные позади два больших и четыре маленьких сопла издавали характерный свист.