Русская война. 1854

Глава 23

Ночью меня мучили кошмары. Снились тысячи черных рук, мимо которых я прошел сам и провел отправившихся со мной на вылазку людей.

— И стоило так рисковать? — местная память тоже вздрогнула от такой картинки.

— Я не мог по-другому.

— Ты можешь рассказывать это кому угодно, только не мне. Я же знаю, каким ты был раньше. А теперь бывший беглец не только не боится нести смерть, но и сам идет ей навстречу.

— Ты знаешь Малевича? — неожиданно спросил я. — Хотя, конечно, нет, он еще не родился. Но через шестьдесят лет он нарисует картину «Черный квадрат».

— Просто квадрат? Просто черный?

— Именно. И смысл в том, что если бы это сделал я или ты, то это был бы просто черный кусок холста. В его исполнении эта же картина стала вершиной целого направления искусства.

— Потому что люди знали, что он может и по-другому, а в этом черном квадрате — не слабость его как художника, а какой-то смысл.

— Кто-то шутил, вспоминая похожую картину Альфонса Алле «Битва негров в пещере глубокой ночью», а кто-то смотрел на черную пустоту и видел полное отсутствие форм, которые в то время искали все остальные. Видел ноль, начало отсчета… Каждому свое, но главное, люди были готовы искать эти смыслы, а не смеяться над черным квадратом.

— Ты боишься, что если не будешь храбрым, то над тобой будут смеяться?

— Не боюсь, а знаю. Но не это важно! Важно, что тогда за мной не пойдут. Никто не будет слушать умника-труса, который не нюхал пороха и бросает своих людей. А вот если каждый будет знать, что я могу быть храбрым и в то же время сражаться по-новому, тогда за мной встанут десятки, сотни и тысячи. Встанут и пойдут по новому направлению, где есть не только честь, но и умение ценить жизни.

— Ты перегибаешь. Жизни ценят и сейчас. Тот же Меншиков, который не спешит давать большое сражение и экономит силы.

— Экономит… Хорошее слово, которое правильно описывает то, что происходит. И годится именно для сил, а не для людей. Неудивительно, что развитие этого подхода приведет к мировым войнам, когда на полях сражений будут оставаться миллионы. Представляешь, идет колонна солдат, а ее расстреливает артиллерия, пулеметы, под ногами взрываются мины… Минута, и никого не остается в живых, и только черные руки получают новую порцию пищи.

— Не надо про них.

— Надо. Ты же спрашивал, почему я не боюсь. Мне кажется, это из-за них. Слишком уж я их ненавижу, а еще… Мне кажется, что тогда они успели вырвать из меня что-то, отвечающее за страх.

— Так не бывает.

— А перенос людей из одного времени в другое бывает?

— И все же… — моя местная память на мгновение задумалась, а потом неожиданно выдала. — Что бы ни случилось дальше, постарайся оставаться человеком. Ты вроде бы и хочешь этого, но без страха, как мне кажется, очень легко будет переступить грань…

Я резко раскрыл глаза. Весь этот разговор тоже оказался кошмаром.

Я несколько минут лежал на мокрой от пота кровати, а потом поднялся. Близилось утро, можно было сделать зарядку и вернуться к делам. После попытки спасти мичмана Кононенко прошло уже несколько дней, и меньше этих дел не стало. Еще бы поручик Зубатов оставил меня в покое, но расследование пока стояло на месте, и мне приходилось терпеть его компанию.

В этот момент по подоконнику застучали капли дождя. В Крыму вступала в свои права настоящая осень.

Через неделю

Севастополь, 19 сентября 1854 года

После двух дней непрерывного ливня генерал-адъютант Меншиков решил, что можно оставить армию на Горчакова, а самому съездить в Севастополь. Не для того, чтобы отдохнуть — подобные мысли даже не приходили в голову уже старому офицеру — нет, ему нужно было убедиться, что непогода не помешает защитникам. Оценить работу, которую они провели без его непосредственного участия.

— Пока остановимся в самом Севастополе, думаю, мне подойдет офицерская каюта на «Громоносце». А вот подкрепления для города, скорее всего, разместим поближе к Бельбеку, — Меншиков кивнул адъютанту Арсеньеву, чтобы тот все записал. — Там и воды побольше, и подводы с едой придется меньше гонять.

Генералу показалось, будто в небе что-то блеснуло. Молнии? Если начнется гроза, то буря может раскидать корабли, перегораживающие вход в бухту города. Если так, то придется снова спорить с Корниловым: тот ведь опять до последнего будет упираться, отказываясь топить даже самые старые лоханки.

Впереди раздался топот копыт. Солдаты вокруг генерала напряглись, но это оказались свои — казачий разъезд. Меншиков довольно улыбнулся — значит, с патрулями вокруг города точно все хорошо. Неожиданно среди зеленых мундиров мелькнул темно-синий, почти черный, и кепка вместо шлема. А вот это оказалось уже неожиданно. Каков шанс был встретить сейчас именно адмирала Корнилова?

— Владимир Алексеевич, какими судьбами? — Меншиков постарался откинуть в сторону неприятные мысли. — Не думал, что глава обороны города будет разъезжать с обычными патрулями.

— А я, Александр Сергеевич, решил показать вам кое-что новенькое в наших порядках. Вы ведь получаете доклады поручика Зубатова о Щербачеве. Нелестные доклады, чего уж там таить. Вот мне и подумалось, что будет справедливо показать вам и другую сторону нашего юного таланта.

Не успел Меншиков высказать удивление, что адмирал тратит время на такие глупости, как Корнилов махнул рукой своему помощнику, и тот несколько раз полыхнул спрятанным до этого под полой фонарем. В небе снова что-то вспыхнуло. Не молния, успел подумал генерал-адъютант, а потом к ним начала приближаться серая тень метра три в длину и четыре в ширину. Неожиданно под ней вспыхнуло пламя, и, ускорившись, из дождевых туч вырвался странный крылатый шар.

— Это «Карп», — не дожидаясь вопросов Меншикова, Корнилов сам принялся объяснять. — Кажется, уже пятая улучшенная версия. И сейчас по одной такой рыбке кружится над каждым нашим бастионом.

— Далеко видят? — до этого Меншиков не особо верил в придумки Щербачева, тем более что и сам царь просил придержать того на месте. Но сейчас, когда он своими глазами разглядел этот скользящий в потоках ливня силуэт, все разом стало по-другому.

— Все позиции противника зарисованы на пару километров вдаль. Километров на десять — уже общими мазками, но мы теперь точно знаем их силы, знаем, когда и где они планируют обстрелы. Каждый час, если есть изменения, адъютанты с каждого бастиона привозят их в штаб. Кстати, и вас точно так же заметили, доложили. А я решил вас встретить.

Меншиков вежливо улыбнулся, но на душе у него скребли кошки. Сначала штуцеры, стреляющие на пятьсот саженей, потом нарезные пушки, бьющие и того дальше, пароходы, ходящие без ветра, теперь вот летающие машины. Что дальше? Какие ужасы принесут войны, в которых будет использоваться такое оружие? Вот генералы его торопят, требуют боя, желают сбросить врага в море, а он никак не может избавиться от этих мыслей.

Сколько людей погибло во время войн с Наполеоном? А сколько погибло бы сейчас, начнись на полную новая великая война?

— И такой вот шар враги украли у Щербачева? — Меншиков постарался успокоиться и вернулся к разговору. — Значит, теперь и наши позиции точно так же зарисованы и, когда придет время, будут снесены до основания?

— Пока с той стороны не было еще ни одного полета, — возразил Корнилов. — И Григорий Дмитриевич докладывал, что они готовятся к подобному развитию событий. Он обещает, что нам будет чем лишить противника глаз в небе, и я ему верю.

— Что эскадра Новосильского? — Меншиков решил сменить тему. — Есть какие-нибудь новости от тех, кто мог бы так пригодиться нам при обороне города, и кого вы так опрометчиво отправили на верную смерть? Без моего разрешения!

— Пока за Черноморский флот еще отвечаю я, и мне окончательно принимать такие решения! — запальчиво возразил Корнилов, но быстро успокоился. — И, если честно, раньше я и сам сомневался. Просто и мне, и всем другим адмиралам не хотелось отпускать море. Но сейчас, когда я вижу, как летают «Карпы» над сушей, я знаю, что и в море они так же помогают нашим. И вы не сомневайтесь, все у них получится!

— Я все же предпочту не спешить, — ответил Меншиков, но в то же время не удержался и покосился на небо, где над ними скользил шар с крыльями. Чудное дело! — И штабс-капитана Щербачева жалеть тоже не буду. За дела похвалю и награжу, но и за ошибки придется ответить!

— Но вы же тогда учтете все его дела? — Корнилов ни капли не удивился, зная упрямый характер генерал-адъютанта.

— Что-то задумали?

— А давайте заедем в город чуть южнее пятого бастиона. Посмотрите укрепления — и обычные, и те, что строятся под руководством штабс-капитана Щербачева, — Корнилов усмехнулся. — Скажу сразу, Эдуард Иванович в восхищении и старается перенести его идеи на другие участки фронта. Еще бы нам рук побольше да понимания среди старых офицеров, но ничего, это еще придет.

Меншиков неожиданно понял: ему на самом деле интересно увидеть, что же такого странного и интересного придумал этот Щербачев. С другой стороны, был бы штабс-капитан совсем обычным, разве стал бы о нем писать сам царь? Даже если в том письме и не просил о поддержке, а скорее наоборот. Неожиданно Меншиков вспомнил, что обычно в похожих выражениях самодержец просил и за великих князей. Чтобы присматривали, но не помогали, и те могли проявить себя именно собственной инициативой. Совпадение?..

Меншиков согласился с предложением Корнилова, и они немного изменили маршрут. Под ногами хлюпала грязь, но дорога пока справлялась. Не уходила вниз, не осыпалась — хорошо строили русские солдаты. Генерал-адъютант вспомнил, что частично и при его участии это происходило. Развивался полуостров, рос Севастополь, строились дороги… Та же Воронцовская, которую фактически пробивали через Байдарский перевал. И теперь часть ее под врагом и используется им, чтобы подвозить снаряды для пушек, которые обстреливают город. Пытаются обстреливать.

Все эти дни генерал-адъютант не сидел без дела. Его разъезды словно щупальца раскинулись по острову, блокируя фуражирские отряды захватчиков, отсекая боевые роты от удачных высот и дорог. И пока получалось. Англичане с французами укрепились только в двух местах. В Евпатории, где высадились в первый раз, и тут, в Балаклаве, от которой и растянулись их линии снабжения до осадных параллелей, подбирающихся все ближе к укреплениям Южной стороны. Ничего, скоро должны подойти подкрепления из Керчи вместе с генералом Жабокрицким, два полка от Дуная ведет Липранди. После этого сил должно хватить, чтобы нанести первый серьезный удар… Главное, чтобы город продержался, выстоял.

Меншиков так задумался, что чуть не пропустил, когда их кавалькада начала замедляться.

— А вот мы и на месте, — Корнилов обвел рукой странные укрепления чуть в стороне от настоящих бастионов и редутов.

Здесь не было мощных стен, а каждое орудие, каждая позиция, словно наоборот стремилось закопаться под землю. И все было испещрено ходами, которые, несмотря на дожди, оставались сухими. Почти… Но и так это было гораздо лучше, чем то, что привык видеть генерал.