Русская война. 1854

Глава 13

Мы закончили не потому, что закончились ядра. Нет, князь Вяземский сказал «хватит», а потом протянул мне руку и извинился.

— А снаряды мы лучше потратим против врага, — его ладонь крепко сжала мою. — Ваше благородие, рад, что мы смогли лучше узнать друг друга. И теперь, если враг попробует зажать нас превосходящими силами, мне найдется чем ему ответить.

— Может, тогда по имени будем общаться? — предложил я.

Рукопожатие Вяземского стало еще крепче. Краем глаза я заметил, как уехала повозка с Ядовитой Стервой, но всем было не до нее. Посидевшие в окопе офицеры делились впечатлениями, артиллеристы добавили, что стрелять по скрытым в земле и не возвышающимся над ней укрытиям гораздо сложнее.

Нахимов пожал мне руку, сказал, что будет ждать от нашей группы новых подвигов, и передал приглашение на очередной раут у Волохова. Кажется, меня окончательно приняли в местное высшее общество. Я мысленно поставил галочку напротив этой задачи, а потом позволил Тотлебену оттащить меня в сторону, и мы еще какое-то время обсуждали вопросы по добавлению к нашему отряду легкой батареи. Той самой, что сейчас нас обстреливала и которая с учетом добавленных к ней корабельных орудий была уже скорее средней. Как оказалось, Корнилов еще вчера дал на это добро при условии, что я одержу верх в споре с Вяземским.

И вот мой заслуженный приз. Через полчаса все гости понемногу рассосались, и я остался теперь уже только с нашими офицерами.

— Поздравляю, — Ильинский еще раз пожал мне руку.

— Когда уже три залпа прошло, а вы все там сидите, у меня сердце сжалось, — Лесовский все еще не мог успокоиться. — А потом князь поднимается и говорит, что извиняется. Все дамы, что следили за обстрелом, только тогда начали дышать!

К нам подтянулись мичманы Прокофьев и Алферов, а также ефрейторы Николаев и Игнатьев, формирующие наш небольшой штаб. Неспешным шагом подошел штабс-капитан Дмитрий Петрович Григорьев, командир нашей батареи. А потом, словно решившись на бросок в омут, еще два мичмана. Те самые, что сидели в окопе, а до этого помогали с доставкой пороха.

— Дмитрий Осипов, — представился один.

— Алексей Уваров, — вскинул голову второй, а потом затараторил, словно боясь, что мы его остановим. — Ваше благородие, разрешите перевестись в ваш сводный отряд. Мы уже сегодня напишем заявления у капитана Максимова, но хотели бы сначала получить ваше разрешение.

— Дмитрий Васильевич? — я посмотрел на Ильинского. — Моряки — это же твоя епархия, что скажешь?

— Если капитан Максимов вас отпустит и даст рекомендации, мы вас примем, — мой капитан-лейтенант выглядел растерянным. Кажется, раньше под его начало так не просились. Ничего, то ли еще будет.

Отправив мичманов заниматься переводом, мы взялись за распределение своих задач. Лесовский почти сразу уехал и дальше заниматься закупками. Ильинский хотел уйти руководить рытьем окопов, свалив все остальные дела на меня, но я его придержал.

— Дмитрий Васильевич, нужно выделить десять матросов и отвезти сотню наших ракет в мастерские Тотлебена. У нас в разговоре родилась идея, как их можно будет улучшить, вот сразу и попробуем воплотить ее в жизнь.

На самом деле это я рассказал о том, что ракетам можно приделать направляющие в виде крыльев, и мы договорились, что попробуем несколько размеров для проверки устойчивости полетов.

— Сразу сотню? Это же пятая часть всех наших запасов! — уточнил Ильинский.

— Много? Нет. Нам же не только сделать и проверить пару штук нужно, но потом и отстрелять новинку уже с нашими солдатами. Сделаем роту ракетчиков, которые на тренировках эту сотню ракет выпустят. Дорого, но зато они точно будут знать, на что способны. И мы будем знать! А заодно получим возможность использовать их как группу прорыва, сводя в один кулак, или как застрельщиков, по которым будут равняться остальные, если понадобится делать массовый залп.

В общем, договорились. Ильинский обеспечит доставку ракет и людей, ну, а я загляну в мастерские ближе к вечеру и уже на месте определюсь, что из предложенного Тотлебеном можно будет пустить в дело.

— Для меня есть задание? — штабс-капитан Григорьев смерил меня долгим взглядом. Кажется, с утра и до этого момента в его глазах я прошел эволюцию не меньше, чем от сухопутной мокрицы до вполне разумного орангутана.

— Конечно.

— Вести пристрелочные стрельбы?

— Для начала разделить пушки, — я нарисовал схему, где тяжелую артиллерию мы скроем на обратной стороне ближайшего холма. — Потом нужно рассортировать выданные нам ядра. Учитывая, что мы будем стрелять по координатам, чем точнее каждый новый выстрел повторит старый, тем больше шансов на попадание у нас появится.

— Я попробую достать весы, — задумался Григорьев. — Только учитывайте, что не вы первый, кому подобное приходит в голову. Дело ведь не только в весе ядер, они и по форме отличаются. Незначительно, но в полете этого достаточно, чтобы они летели не в цель, а только в ее направлении. Поэтому скорость и масса залпа с нынешним поколением пушек всегда будет важнее точности.

Минусы массового производства. Та же беда с пулями, и если с ними уж точно возиться не хочется, то с ядрами можно и постараться.

— И тем не менее мы постараемся разделить ядра на максимально похожие, — я задумался, как это лучше сделать, и картинка сортировочного станка тут же подкинула решение. — Держите!

Я сунул Григорьеву в руки две винтовки: получилось, что он держал их за рукояти, а штыки я упер в землю. Почти рельсы. Теперь оставалось только чуть свести верхние концы, а потом катнуть по ним одно из ядер. Первое прокатилось почти до конца. Второе, оказавшееся чуть меньше, рухнуло вниз на полпути.

— Сделаем похожую конструкцию метров в пять длиной, поставим под ней ящики и прокатим все ядра. В итоге довольно быстро отсортируем все доступные снаряды на пять примерно равных по размеру категорий. А уже внутри них проверим вес и добавим еще по две подгруппы. Итого десять категорий снарядов, зная отличия которых мы сможем мгновенно вносить поправки в прицел.

— Это можно рассчитать, — задумался Григорьев.

— Тогда и займитесь. Разрешаю тратить до десяти процентов наших запасов. И еще в ближайшее время к этой задаче хотел присоединиться капитан-лейтенант Руднев. Думаю, его помощь и опыт вам пригодятся. А армии пригодятся те баллистические таблицы, что у вас получатся.

— А ведь и правда, — вскинулся Григорьев, который было напрягся, когда узнал, что ему придется делить свои пушки с моряком. — Ваши рельсы можно будет сделать в любом полку, весы тоже. В итоге те же самые десять типов ядер и таблицы с поправками к ним смогут использовать на любой батарее в городе.

— Да хоть в другом конце империи. Главное, чтобы сработало! — я крепко пожал артиллеристу руку. — Рассчитываю на вас.

— Я не подведу, ваше благородие, — Григорьев вытянулся, его глаза блестели от предвкушения интересной задачи, и я со спокойной душой оставил его заниматься пушками.

Теперь оставалось поставить задачи пехоте и можно будет заняться шаром. А то ведь уже почти четверть отпущенного Корниловым срока прошла, но у меня даже конь не валялся. К слову, насчет коня — с ним путешествовать по городу было бы гораздо удобнее, чем на своих двоих. Быстрее точно. Вот только насколько хорошо у меня с лошадьми и хватит ли для этого одной мышечной памяти?

Размышляя об этом, я окликнул отошедших было ефрейторов и приказал позвать ту часть владимирцев, которая сегодня должна была по графику заниматься тренировками. Кстати, а это нормально, что в моей части отряда из офицерских чинов нет никого кроме меня? Впрочем, меня это не смущает, солдат тоже. Так что пусть будет, а там люди, уверен, к нам еще потянутся. И те же Уваров с Осиповым — это только первые ласточки.

— Что мы будем тренировать, ваше благородие? — Игнатьев хмурил брови.

Понятно, значит, несмотря на некоторые успехи, ничего хорошего от нововведений мои солдаты не ждут. Что ж, придется подтвердить их опасения.

— Тренироваться будем только завтра, — сказал я. — Сегодня наша задача — приготовить место для тренировок. Не на передовой, а пойдем на северную окраину города, там нужно будет вырыть окоп, построить редут и пару аполементов. А потом, когда уже будет с чем работать, станем учиться их правильно штурмовать.

— Если вы про удар штыком, то нас успели погонять, ваше благородие, — подбоченился Николаев. — У нас во Владимирском не только перестроениям, но и удару учили.

— Вот и прекрасно, если не понадобится тратить на это время, — кивнул я. — Но помимо удара и умения работать в строю вам теперь нужно научиться сражаться и небольшими группами. Вот что вы обычно делаете, если доходите до вражеского укрепления?

— Бьем тех, кто пытается построиться, — ответил Игнатьев. — Потом добиваем тех, кто испугался и убежал.

Пару минут ефрейторы рассказывали мне особенности местной тактики, и я неожиданно был вынужден признать, что она не лишена смысла. Прежде всего, для чего был нужен плотный строй — для силы удара. Колонны Карла и Наполеона, каре Суворова или Кутузова — тому подтверждение. Стрелки, вытянувшиеся в линию, если не смогли остановить атакующий порыв пехоты, в ближнем бою просто сметались. Да я и сам видел это в исполнении владимирцев на Альме.

А еще была кавалерия. Стоило врагу рассыпаться, как любой командир тут же бросил бы в бой своих гусар, уланов или кирасиров. И разметал бы в десять раз большее войско без особых проблем. А если собрать достаточно обученной и хорошо вооруженной кавалерии на узком участке фронта, то и плотный строй можно прорвать. Как Наполеон под Прейсиш-Эйлау.

— То есть тогда у Альмы, если бы на нас напали те двести английских всадников, они бы нас вырезали? — спросил я.

— С учетом окопов и ракет, не знаю, ваше благородие, — честно признался Игнатьев. — Но вот в поле, без плотного строя, даже если бы мы попытались залечь, нас бы и пятьдесят казаков порубили.

— Что ж, — я вернулся к своему плану. — Спасибо за опыт, но теперь окопы будут у нас всегда. Ракеты не обещаю, но с поддержкой крупным калибром постараюсь что-нибудь придумать. И у врагов скоро тоже будут окопы. Ракеты и пушки у них тем более никуда не делись. И вот вопрос: как сражаться будем? Напоминаю, идти в лоб и умирать в надежде на удачу я запрещаю.

— И что делать? — теперь оба ефрейтора смотрели на меня уже без сомнения, а с интересом.

— Будем учиться брать окопы. И прямые, как у врага, и с поворотами, как у нас. Есть у меня несколько идей, которые надо будет опробовать на практике, и если сработают, то и до настоящих врагов дело дойдет. Помните, как говорил Суворов? Тяжело в учении, легко в бою.

Отсылка к легендарному фельдмаршалу окончательно настроила ефрейторов на боевой лад. Можно было их оставлять, а завтра заодно посмотрю, насколько они смогли передать этот настрой солдатам. Если получится, буду иметь их в виду на повышение, ну а нет — ничего страшного. На своем месте они и сейчас более чем хороши.

После этого я проводил тренировочный отряд на штурмовую площадку, под которую выбрал поле недалеко от будущего госпиталя. Пирогов его еще не построил, но относительно безопасное место, на которое его перенесут, я помнил и вот взял в оборот. Заодно и до дома отсюда было не очень далеко. Перекусив с солдатами, я как раз этим и воспользовался: добежал до квартиры минут за двадцать и тут же засел за бумаги.