Судьбы местного значения

Повторились, начавшись гораздо раньше военные столкновения. В 1989-м началась гражданская война в Грузии и вооружённый конфликт в Приднестровье, затем полыхнуло в Абхазии, Чечне, Дагестане, началась резня в бывших республиках средней Азии, Армения сцепилась с Азербайджаном. Это было какое-то безумие, будто все вокруг перепились жуткой отравы, и у всех на почве «дружбы народов» помутился разум. Более-менее мирно отвалилась прибалтийская троица, но тут же прилипла к европейским ценностям, не забыв возвеличить «подвиги» своих легионеров из «SS» и лесных братьев. Аналогичный путь проделала Украина, только бывшие советские республики в Европе равноправными партнерами не признавали, предпочитая вывоз ресурсов за бесценок…

В России государственность еле теплилась, её гарант демонстрировал всему миру свою нетрезвость и политическую невменяемость. Простой народ плевался, а зарубежных партнеров это устраивало — гарант был готов подписать все, что ему подсовывали. С попустительства гаранта и всей комарильи прошла грабительская приватизация, вывоз ценностей из страны, отток ученых и ведущих специалистов. И более шестидесяти процентов промышленного производства было практически уничтожено. Даже в самую страшную войну Советский Союз потерял лишь половину своей промышленности. «Гарант» в этом переплюнул Гитлера. Грянула безработица, население обнищало и стало вооружаться. Начался разгул преступности. Бандитские разборки, клановые войны, конфликты на Кавказе, перетекшие в вялотекущую войну… все это привело к демографическому кризису…

Но нашлись люди, кому судьба страны была небезразлична. Гаранта «ушли», состав правительства сменили. Начали экономические реформы, которые буксовали, но все-таки работали. Кардинально взялись за преступность. Ввели военное положение в городах. Под контролем войск создавались отряды самообороны. В крупных городах порядок с горем пополам навели, на области пока не хватало сил. Естественно такой подход к решению внутренних проблем западу не понравился. Кроме политического и экономического давления, пошла финансовая поддержка оппозиции и даже преступных кланов…

Наворотили! — расстроено думал Сергей. Кто ж предполагал, что так все обернется?

Когда очнется дед, лучше все рассказать самим. После того как он убедится в работоспособности аппарата, узнает про все выходы друзей в прошлое, и о том, что ими было сделано, то обязательно просчитает возникшие последствия, и сделает свои выводы. Молчать нельзя, будет только хуже. Сергей знал крутость характера деда. Не даром генерал-лейтенант. Правда, Василий Сергеевич о службе никогда и ничего родным не говорил, но Жуков догадывался, что дед до выхода на пенсию возглавлял какую-то из спецслужб.

— Серега, а землетрясение-то в Армении произошло 7 декабря 1988 года, — сказал Вася. — Если даты войн и техногенных катастроф сместились, кроме Чернобыльской, то природные катаклизмы произошли день в день. Я специально просмотрел.

— Ты что, все даты катастроф помнишь? — удивленно уточнил Сергей.

— Нет, только Ашхабадское в 1948-м и Спитакское в 1988-м году помню хорошо. И вот что думаю — где нет человеческого фактора, ничего не изменилось. Землетрясения, наводнения, ураганы, прочие стихийные бедствия, случались день в день. Это тоже можно передать… Паша, ты чего?

— Списки Героев Советского Союза ищу, изначальные, которые мы отпечатали, — ответил Свешников, копаясь в одном из картонных ящиков. — В какой они коробке?

— В коридоре еще ящик, а что?

— Я тут просматривал основные события начала войны, и наткнулся на первое награждение медалью «Золотая звезда», — ответил Паша. — Так в списках двадцать три человека.

— Что тут такого? — переспросил Сергей, еще думая об ином.

— Я помню меньшую цифру. И вроде как награждение позднее было.

Жуков кивнул и вышел из гостиной, покопался в ящиках в поисках нужной папки.

— Я точно помню, что генерал-майора Гагена, в списках не было, — бормотал Свешников, просматривая сайт.

— Генерал-майора? — удивился Сергей, протягивая листы с распечаткой.

— Он же полковником был, — придвинулся ближе Василий. — А за что героя дали?

— Вот, читайте, — и Паша развернул текст.

'Днем 22 июня 1941 года эшелоны с частями 153-й стрелковой дивизии прибыли в Полоцк. Дивизия Гагена прикрывала город с запада, и 27 июня 1941 года вступила в бой с 39-м немецким моторизованным корпусом. После ожесточенных боев, немцы обошли ее и продолжили наступление, блокировав дивизию, однако 153-я стрелковая дивизия, Николая Александровича Гагена вышла из окружения, нанеся противнику тяжелые потери.

За проявленную стойкость и героизм 3 июля 1941 года приказом Народного Комиссара Обороны 153-я стрелковая дивизия получила почетное наименование «Гвардейская». Николай Александрович Гаген стал «Героем Советского Союза» и генерал-майором'.

— Сюрприз, однако, — почесал затылок Маргелов. — Помнится, он не Полоцк должен был прикрывать, а Витебск с юго-запада. Но в тот раз он тоже стойко держал оборону и с боями вышел из окружения, генерала же получил в ноябре. А тут заслужил «Звезду Героя», генерала и «Гвардию».

— Ну, так сам немец, и знает, как с немцами воевать! Что там со списком?

Сравнили и выяснили, что награждение действительно было чуть раньше и к изначальному количеству прибавилось трое «Героев» — уже названный генерал-майор Николай Александрович Гаген, генерал-лейтенант Дмитрий Иванович Рябышев и бригадный комиссар Николай Кириллович Попель.

Свешников кликнул по ссылке, и друзья прочитали, что «Героев Советского Союза» бригадный комиссар Попель и генерал-лейтенант Рябышев получили по результатам масштабного танкового сражения. Кроме того, троица с удивлением прочитала, что Николай Кириллович из политуправления перевелся в Генеральный Штаб и участвовал в разработке множества операций. Связка Жуков-Попель стала известной палочкой-выручалочкой. Николай Кириллович вместе с Георгием Константиновичем вошел в состав СВГК — ставку верховного главнокомандования. Закончил службу генерал-полковником. И еще, оказалось, Попель является автором известного марша. Заинтересовавшись, перешли по ссылке и включили плеер.

— Здесь птицы не поют, — зазвучало в динамиках, — деревья не растут, и только мы, к плечу плечо, врастаем в землю тут…

— Смотри-ка, Паша, — хмыкнул Маргелов, — плодотворно ты, оказывается, взаперти у Попеля просидел.

— Вам бы так, — проворчал Паша. — Как в клетке с кляпом. Все видишь и слышишь, но ни сказать ни сделать.

— Однако факт налицо — Николай Кириллович знаниями воспользовался, — сказал Сергей. — И как воспользовался! В Дубнинской войсковой операции лично участие принимал. Был ранен. Награжден званием «Герой Советского Союза». Хорошо поработал в генштабе, за что был награжден четырьмя орденами Ленина, орденами Невского, Суворова, Кутузова. Твое сидение взаперти, Паша, оказалось самым эффективным. После твоего ухода в памяти Попеля много чего осталось. Я уверен в этом, поэтому он сыграл решающую роль в Дубнинском сражении, и генерала Рябышева подтянул. И еще — генерал-майор Гаген, то есть еще полковник Гаген, наверняка воспользовался информацией из тетради, или сведениями из ставки на основе данных из тетрадей. Причем творчески подошел к реализации, нанес удар на восток, обозначив место прорыва, а когда немцы перебросили свои резервы, части РККА северо-западного фронта нанесли встречный удар, связав все резервы немцев. Гаген же быстро перенаправил удар на юго-запад, и прорвался из окружения, растрепав попутно пехотную дивизию группы армий «Север», при этом чуть не пленив самого Фон Лееба, который некстати выехал на передний край. По итогам — практически разгромлен фланг группы армий «север», уничтожено большое количество личного состава и техники противника, захвачено свыше тысячи пленных.

— Вы удивитесь, мужики, автором еще какой песни Попель является, — вдруг сказал Маргелов, включая плеер на планшете.

Неожиданно часто запищал кардиограф, и друзья тут же сгрудились у аппарата.

— А на войне, как на войне, патроны, водка, махорка в цене, — звучало в динамиках, но удивляться было некогда.

Василий Сергеевич, опутанный датчиками, лежал не шевелясь, но дрожали веки, скакала кардиограмма, рос пульс, понизилось давление.

— Что делать? — спросил Свешников, склонившись к ноутбуку.

— Отключай, к черту! — ответил Сергей, видя сильные всплески на дисплее кардиографа…

Этот выход у деда был третьим. Первый раз его отправили на пару минут в бойца, который в госпитале лежал, рассудив, что боль по входу-выходу будет не такой шокирующей. Так и вышло — кардиограмма по входу чуть подпрыгнула, затем была равномерной, и был небольшой всплеск по выходу. Сам дед, «вынырнув» из прошлого, почти сразу пришел в себя, затем потребовал повторить, но потребовал отправить не в больничную койку, а куда-нибудь в более убедительное место. Отправили. Десять минут прошло, как кардиограф выдал тревожный сигнал, но дать команду на выход не успели, Василий Сергеевич очнулся сам. Дед, часто дыша, тяжело поднялся с кушетки, смахнув с себя датчики, и отстранившись от помощи друзей, сам прошел до бара, где набулькал себе граммов сто водки и замахнул, не закусывая. Сергей, Вася и Паши ждали.

— Сразу и не понял, куда попал, — сказал хрипло дед, наливая еще соточку. — Круговерть, тошнота, все болит, матерюсь, куда-то стреляю, а куда не пойму. Потом, вроде как кабина, приборы, облачное небо через триплекс, и мессера атакуют. Четыре, или больше, но уворачиваться успевал. Пару немцев смог достать, но и меня подбили все-таки. Ишак горит, падает, вроде надо прыгать, но руки ручку сжали, истребитель к земле несется…

— И что?

— Ничего… очнулся, — вздохнул Василий Сергеевич, посмотрел в стакан, выпил водку одним глотком, поморщился:

— Не берет, что-то…

После чего лег на кушетку.

— Еще раз! — потребовал дед таким тоном, что возражать смысла не было…

Василий Сергеевич лежал, глядя в потолок.

— Дед, ты как? — спросил Сергей.

Генерал-лейтенант не ответил. Из его глаз текли слезы, а из динамиков звучало:

— А на войне… да, то оно…там всё серьёзней, чем в кино…

Наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/145523