Судьбы местного значения

Глава 12

Старший майор вышел из канцелярии, где он лично получил пакет с документами, доставленный спецкурьером на имя «товарища Андрея», и быстро пошел по коридору. Пакет буквально «жег» руки и подгонял. Судоплатов знал содержание пакета, ибо двенадцать часов назад по спецсвязи кратко доложился Горянников. Он сообщил, что задание выполнено, даже перевыполнено, а подробности прибудут пакетом. Сам задержится минимум на сутки, ибо даже бумага-вездеход не сможет обеспечить надежным транспортом, потому что было жарковато, всё вокруг пеплом в два слоя покрылось. Именно последнее закодированное сообщение всколыхнуло всю особую группу. Жара и пепел — это Феникс. Это фигурант и тетрадь. Но почему два слоя⁈ Две тетради? Старший майор невольно ускорил шаг, чуть ли не бегом к своему кабинету.

Войдя в предбанник, он увидел Калинина. Всесоюзный староста пил чай, беседуя с сержантом секретарем. Увидев старшего майора, оба вскочили.

— Здравствуйте, — поздоровался Судоплатов, недоумевая — что тут Михаил Иванович делает.

— Здравствуйте, товарищ старший майор, — поздоровался «Калинин», и представился: — Полежаев Михаил Иванович, эксперт-криминалист.

Теперь стало понятно. Судоплатов припомнил имена троих специалистов из МУРа, что представил на подпись капитан Маклярский, но в лицо пока никого не видел. Полежаев был включен в группу как специалист-графолог. И оказывается, он очень похож на всесоюзного старосту, мало того — является его тезкой. Именно Полежаев писал заключение по всем представленным образцам. Образцы — это не копии, а исходники. Сам старший майор заключение прочитать не успел — поспешил в канцелярию, а Ильин и Маклярский, видимо, прочитав заключение, вызвали эксперта для пояснения.

— Хорошо, товарищ Полежаев. Вы уж подождите еще, пока мы с документами разберемся.

— Да-да, я подожду.

— Сержант, — старший майор повернулся к секретарю, — организуй чего перекусить товарищу и нам тоже.

— Есть организовать.

Майор и капитан госбезопасности азартно обсуждали экспертную оценку образцов из тетрадей.

— О чем спор?

— Да вот, Павел Анатольевич, — ответил Ильин, — у эксперта нашего выводы, так сказать противоречивые.

— То есть? А то я только начал изучать, как в канцелярию пришлось идти.

— По заключению Полежаева, — начал пояснять Ильин, — каждый образец писал один человек, что несомненно. Так же несомненно — писало несколько человек.

— Вот даже как⁈ — удивился старший майор. — Посмотрим-посмотрим. А что он скажет, когда получит полную информацию по фигурантам?

— Тогда надо еще одну подписку брать, — сказал Ильин, не отрывая взгляда от пакета. — Ну, не томи, открывай!

Судоплатов вскрыл пакет и выложил три опечатанные канцелярские папки. Сорвал печати с верхней и открыл. Внутри оказалась потертая общая тетрадь и несколько вложенных листов с описями. Тетрадью тут же завладел Маклярский и вместе с Ильиным, стал просматривать страницы.

Следующая папка содержала копии стенограмм бесед и допросов. Судоплатов стал их перекладывать, быстро просматривая листы. «Изрядно потрудился Горянников, — думал старший майор, — тут и опрос фигурантов, надо будет почитать, и копии допросных листов диверсантов, бойца, вышедшего из окружения… хм…».

Быстро просмотрев лист с описью, нашел что надо, открыл третью папку, и обнаружил среди трофейных карт и документов конверт с чем-то металлическим внутри. Вытряхнул из него жетон и зольдбух.

— Что там? — капитан и майор отвлеклись от изучения тетради и смотрели на жетон в руках Судоплатова.

— Жетон эс-де. Помните, что в тетради Жукова было?

— Помним, — кивнул Маклярский. — Предъявление жетона снимает все вопросы. Но, при некоем условии…

— Так что толку мало, — продолжил Ильин. — У нас спецпометки в удостоверениях, у немцев тоже что-то подобное должно быть. Например — жетоны с группой таких-то номеров действуют только в конкретном месте.

— Ну да, — согласился Маклярский, — у нас сотрудник из ленинградского управления без конкретного документа будет подозрителен… например… в Сталинграде.

— Так, — хлопнул ладонью Судоплатов. — С жетонами и прочим потом разберемся. Что по тетради?

— Подача и расклад информации аналогичен, — ответил Ильин. — На первый взгляд, конечно. Полежаеву покажем?

— Обязательно, — ответил старший майор. — Для начала пусть пояснит свои выводы по первым тетрадям, потом покажем эту, а там посмотрим — стоит полную информацию давать или нет.

Судоплатов снял трубку и сказал:

— Сержант, Полежаева в кабинет пригласи. Да, перекусить тоже неси.

В кабинет зашел МУРовский эксперт и секретарь с подносом, на котором высились стаканы с чаем, стопки бутербродов и печенья на блюдечках. Сержант поставил поднос и удалился.

— Присаживайтесь, Михаил Иванович. У вас какой основной профиль?

— Криминалистика. Ещё пять лет назад увлекся графологией.

— Михаил Иванович, мы прочитали ваше заключение по всем образцам, — сказал Ильин. — Вы можете пояснить — почему вы сделали такие выводы?

— Понимаете, товарищ майор госбезопасности, — начал пояснение Полежаев. — Выводы основаны на многих факторах, точнее параметрах. Их много. Такие как — угол наклона, форма и размер букв, расстояние между буквами. Учитывается даже размер полей и пробелов, характер нажима. Организация всего листа, как в начале, так и в конце. Это все говорит о характере человека. Даже возраст угадывается.

— И какой возраст определили вы по каждому образцу?

— Первый образец двадцать пять — двадцать восемь. То есть 1913−16 годов рождения, — предположил эксперт, Судоплатов при этом переглянулся с Ильиным и Маклярским, — Второй 1919 года рождения, плюс-минус год, а третий… — Полежаев на мгновение задумался, — 1898 год рождения, погрешность тоже на год, туда-сюда.

Судоплатов вновь переглянулся с майором и капитаном. Эксперт почти точно угадал возраст фигурантов. И это всего лишь на основе образцов почерка. Но никто и виду не подал.

— Тогда что означает утверждение в заключении, что представленные образцы писали несколько человек.

— Это предположение… — ответил Полежаев. — Я уверен в своем выводе. Несомненно — писал один. Изменение характера почерка в начале — середине — конце в допустимых пределах. Я бы сказал — писали быстро и без долгих перерывов. Изменение характера почерка в конце — это усталость. Объемы-то большие. Хорошая память? Еще при большом объеме весь текст построен логично, вкупе с навыками нового письма. Но характер почерка указывает на малый возраст. В этом и сомнение.

— То есть каждый образец возможно писался одним человеком, но под диктовку?

— Нет, я это не утверждаю. Мой вывод основан на нескольких факторах, которые противоречат друг другу.

— Поясните, Михаил Иванович.

— В определении возраста я не сомневаюсь. И тут то и возникает противоречие, и я уже причину упомянул. — Тут эксперт сделал паузу, посмотрев на сотрудников особой группы. — Грамматика и орфография, товарищи, грамматика и орфография. Плюс большой объем текста с специфическими обозначениями.

— Много ошибок? — спросил Ильин.

— Наоборот — мало! — ответил Полежаев. — При чем очень мало в плане именно орфографических. Например — в родительном и винительном падежах прилагательных и причастий окончания по новым правилам прописаны, запятые в сложных предложениях как подобает проставлены. Аббревиатуры прописаны без точек, сокращения технических обозначений вообще все выполнены правильно!

— Просто грамотные люди писали, — пожал плечами Маклярский.

Ильин промолчал, задумчиво рисуя на чистом листе кракозябры, Судоплатов проследил за вычерчиванием нового завитка над буквой «Ъ» и произнес:

— Декрет о введении нового правописания!

— Именно! — подтвердил эксперт. — Видите ли, я имею косвенное отношение к комиссии по разработке новых правил правописания. И знаю — о чем говорю. Новая орфография и грамматика несмотря на прогрессивность вводилась со скрипом. Привычку у преподавателей сразу не изменить, а молодых сразу качественно не обучить. Пришлось перепечатать старые учебники, книги классиков. Что поделать, переходный период затянулся вплоть до тридцать пятого года. Качество среднего образования поднялось на достаточный уровень только к тридцать девятому. Именно на этом основаны мои выводы. Тетрадь номер один и номер два писали молодые люди, учившиеся как раз в переходный период. Относительно второй тетради дополню — молодой человек хорошо знаком с медициной, — сотрудники особой группы вновь переглянулись, что не ускользнуло от внимания Полежаева, — а насчет третьего образца, уверенность втрое — сорок два-сорок три года. Привычку к «ятям», «фитам», «ерам» трудно искоренить, не правда ли?

— Мы же искоренили, — усмехнулся Маклярский.

— Хм, — задумался эксперт. — А у вас какое образование?

— Семь классов школы, — ответил капитан госбезопасности, — профтехшкола, совпартшкола, учился на юридическом, химико-технологическом. Заочно, естественно.

— Вот видите, товарищ капитан, вы все это время учились, — сказал Полежаев и повернулся к Ильину и Судоплатову. — А вот вы товарищи, какое образование получили?

— Два класса реального училища, курсы полит-пропагандистов, курсы кавалерийских командиров, — перечислил Ильин.

— Пятилетка и рабфак, — сказал Судоплатов.

— И самообразованием занимались, — дополнил Полежаев.

— А как без него? — усмехнулся старший майор.

— Я к чему спрашивал, — сказал эксперт, — для понимания моих выводов можно маленький эксперимент провести. Диктант на пару предложений.

— А давайте! — воскликнул Ильин.

— Можно, — кивнул Маклярский.

— Воздержусь, — покачал головой Судоплатов. — Двоих, для эксперимента, думаю, хватит, Михаил Иванович?

— Хватит, — кивнул эксперт. — Возьмите листочки и ручки. Карандаш тоже подойдет.

Майор и капитан положили перед собой листы, приготовили карандаши и посмотрели на Полежаева. Тот задумался на мгновение и сказал:

— Вот из Лермонтова отрывок. Пишите.

И размеренно продиктовал:

— Была без радости любовь, разлука будет без печали. Привычка, свыше нам дана: замена счастию она. — Полежаев дождался, когда майор с капитаном допишут продиктованное, и сказал:

— Теперь посмотрим. Передайте листочки.

Просмотрев каждый, эксперт улыбнулся:

— Что ж, с орфографией все в порядке, вот пунктуация хромает. Запятые и двоеточия очень важны, вы их не проставили. А вот в первой и второй тетради они проставлены по всем правилам. Ошибок на весь текст — одна-две. Да, возможно, писавшие получили хорошее образование, особенно про второй образец я уверен. Но, зная общую статистику, сомнительно, малое количество ошибок при таких объемах. Третий же образец особенно выделю, хотя в нем имеются и орфографические ошибки, и пунктуация хромает, но их мало, и они сконцентрированы в самом конце текста, который судя по почерку, дописывался особо торопливо. Заметьте, писал человек получивший образование еще до реформы. Есть пара мест с исправленными «ерами». Видите, сколько противоречий выходит.