Ростовская академия

* * *

Званый ужин состоялся через два дня. Васильевы тоже получили приглашение и приехали еще с утра, чтобы поболтать в спокойной обстановке. Константин заявил, что раз уж устраивать праздник, то без друзей он ни за что не согласится это сделать. Со стороны мне казалось, что он уже рассматривал Влада как пару для дочери, но что-то в прошлом произошло такое, что заставило его выбросить из головы эту идею. И все же их семьи дружили, а это было вдвойне приятно. Наконец, мы смогли собраться своей компанией. Не хватало только Егора и Кати, но отрывать их от отдыха с родными не решились. Пусть они хоть немного побудут в стороне от этих интриг. Хотя к Паневиным у меня было кое-какое дело. Фролов позвал и его, но от приглашения отец Егора отказался.

Всю торжественную часть ужина Константин вел себя так, словно ему просто захотелось устроить праздник, и только к концу вечера, когда гости расслабились и болтали друг с другом, разбившись на кучки, он направился в соседнюю комнату и утащил меня вместе с собой. Первым гостем в нашей комнате для разговоров оказался состоятельный фермер с Кубани.

— Господин Селищев, присаживайтесь, — Константин рукой указал на свободное кресло.

Селищев оказался упитанным мужчиной лет пятидесяти. Его внешний вид легко выдавал человека, работающего в поле под жарким солнцем. Кожа была загорелой и обветренной, а на потрескавшихся руках виднелись рабочие мозоли. И все же у этого человека были деньги, иначе он бы не заинтересовал Свиридова и не оказался приглашенным на этот ужин.

— Давайте сразу к делу, господин Фролов, — произнес Селищев и посмотрел на Константина немигающим взглядом. Неужели ему что-то известно о расписке?

— О каком деле вы говорите? — Константин удивился не меньше моего.

— Бросьте, таких персон, как я, редко приглашают на званые ужин дворяне. Уверен, вам что-то нужно от Селищевых. Надеюсь, вы хотите заключить договор о поставке свежих продуктов? Я оценил вашу кухню, и должен вам сказать, что мой товар будет лучше. В качестве можете не сомневаться. Я прихватил с собой немного овощей и зелени, вы только попробуйте.

А он дерзкий. Я бы не стал рисковать произносить такое в гостях у влиятельного дворянина. Надеюсь, это купеческая жилка, и он понимает что говорит, иначе на месте Фролова когда-нибудь окажется более вспыльчивый человек и просто свернет бедняге шею.

— Господин Селищев, что касается овощей, мы вырастили их на нашем участке, но я с удовольствием выслушаю ваше предложение позже, — спокойно ответил Фролов. — Я позвал вас не за этим.

Иван нервно сглотнул и покосился на меня, словно пытаясь понять что задумал его собеседник.

— Денег у меня нет, Ваша светлость. Можете чем угодно угрожать, но из меня уже все вытрясли. Не распродавать же мне свой инвентарь? Нам тогда нечем будет собирать урожай и мы просто будем обречены голодать, не в силах прокормить себя и вырастить достаточное количество урожая, чтобы продать и содержать семью.

— Михаил, будь добр, покажи расписку.

Я извлек из внутреннего кармана пиджака расписку и раскрыл ее перед Селищевым. Увидев бумагу, крестьянин побелел от страха.

— Господин Селищев, нам стало известно, что некие люди заполучили с вас долговую расписку на двадцать тысяч рублей.

— У меня нет таких денег, — одними губами прошептал Селищев, понимая, что его семейному бизнесу пришел конец.

— А нам они и не нужны. Мы считаем, что эту расписку вас заставили написать. Если это так, просто кивните.

Мужчина перевел взгляд на меня, потом обратно на Фролова и кивнул.

— Отлично, так я и думал! Вот что, вы получите эту расписку обратно, но с одним условием. Вы должны назвать имя человека, который заставил вас ее написать.

— Я не могу этого сделать, — глаза Селищева испуганно забегали, словно сейчас его должна настигнуть неминуемая кара. Похоже, Свиридов неплохо поработал, чтобы запугать старого крестьянина.

— Думаю, вы отдаете себе отчет, что раз расписка в наших руках, значит тот человек отдал ее не по доброй воле? С такими деньгами просто так не расстаются.

— Понимаю… — выдавил из себя мужчина, но продолжал молчать.

— Это был Свиридов?

Селищев мгновенно подскочил и уставился на Фролова, словно тот только что забрался в его мысли и прочитал их. Крестьянину даже говорить ничего не приходилось — все и так было ясно.

— Иван Прокопович, эта расписка была получена от вас путем вымогательства, поэтому мы не можем использовать ее. Возьмите и лично используйте по назначению.

— По какому такому назначению?

Дрожащими руками Селищев принял из рук Фролова расписку и уставился на Константина.

— Не знаю, вам решать. Порвите, сожгите, съешьте, наконец! Одним словом, сделайте все, что в ваших силах, чтобы эта расписка больше ни к кому не попала в руки.

— Благодарю! Константин Федорович, благодарю вас! — до мужчины только сейчас стало доходить что сейчас произошло, и он тут же бросился благодарить своих спасителей.

— Не меня благодарите, а Михаила Гущина. Это он избавил нас от Свиридова и раздобыл его расписки.

Селищев повернулся ко мне и принялся жать мне руку.

— Не забуду, господин Гущин. Мы в нашем доме теперь всегда желанный гость, — Иван Прокопович повернулся к Фролову. — Константин Федорович, там я привез овощей, мёда, зелени… Считайте, что это от меня благодарность за вашу сердечность. Это лишь малая часть того, что я могу вам дать в качестве благодарности.

— Живите счастливо, Селищев. А что на счет благодарности, если вспомните или узнаете кто помимо Свиридова причастен к этому делу, дайте мне знать.

Следующим Фролов позвал владельца частной клиники. Ростислав Арсентьевич Мартынов приехал вместе с тремя дочерьми. Все они были на выданье, поэтому интерес у Мартынова был не только в новых знакомствах, но и в возможности поискать девушкам женихов. Дочери помогали отцу и лечили больных, а цены за свои услуги брали приличные. При этом часто отказывали в помощи простолюдинам. Мол, не можешь заплатить — иди в бесплатную больницу и жди очереди. Именно поэтому я их недолюбливал и в какой-то момент подумал, а не выбросить ли расписку куда подальше и пусть Мартынов мучается, в любой момент ожидая незваных гостей.

Фролов настаивал, что мы должны быть честны ко всем, а если они не оправдают хорошего к ним отношения, поступить зеркально всегда успеем. Получив расписку, Мартынов бросился целовать руки Фролову, становился на колени и даже слезу пустил. Конечно, было из-за чего. Судя по расписке, он должен был отдать Свиридову семьдесят пять тысяч рублей — целое состояние по меркам Ростовского княжества.

Третьим человеком, который явился на ужин, стала женщина лет тридцати пяти. Как оказалось, она воспитывала ребенка одна и разрывалась между воспитанием сына и содержанием сети пекарен. Женщина оказалась легкой добычей для Свиридова и его людей и теперь несказанно радовалась, когда получила обратно свою расписку. Она даже пустила слезу, и нам с Константином пришлось ее успокаивать.

Наконец, к ночи все гости разъехались, и мы смогли отдохнуть. Влад с отцом уехал буквально час назад, а Маша отправилась укладывать спать Дениса. Пока прислуга Фроловых убирала зал, мы с Константином обсуждали наши успехи за чашкой чая.

— Как тебе денек? — Фролов позволил себе улыбнуться. Представляю, сколько денег он потратил на это мероприятие и не понимаю в чем его выгода. Когда я поинтересовался, он лишь улыбнулся.

— Знаешь, иногда ведь хочется сделать что-то хорошее. Вот я и сделал что смог. И потом, такие поступки — это репутация. Для маленького рода это незначительно, а для такого, как Фроловы — это имеет значение.

— Но вас ведь всего трое, — произнес я.

— Не сбрасывай со счетов ветвь Николая, — отозвался Константин. — Фроловых по всему Великому княжеству десятка три, так что наш род очень силен. Ладно, пойдем посмотрим что там Селищев оставил. Есть жутко хочется, а я уверен, что у него найдется что-нибудь съедобное.

— Кстати, есть еще кое-что, — я вспомнил о пленке, болтавшейся в кармане. Тогда я решил пока ее придержать на случай, если Фролов потребует уничтожить всю информацию, но теперь я был уверен, что он на моей стороне. Я вынул коробку и показал Константину. — Нашел среди бумаг. Может, есть какой проектор, а то так рассмотреть просто невозможно…