Спутники Марса: принц Конде и маршал Тюренн

Вместе с тем, реляции о сражении при Рокруа основательно отредактировали (в этом процессе непосредственное участие принимал сам Мазарини) для 651 номера французской la Gazette, выпускавшейся с 1631 г. Возможно, испанские источники этого события более достоверны, поскольку испанские потери подтверждаются не только мнением очевидцев, но и финансовыми документами. На самом деле, битва при Рокруа не была безоговорочным триумфом герцога Энгиенского и не привела к гибели испанской армии. Да, «золотой век» Испании фактически закончился, но еще некоторое время, вплоть до Пиренейского мира 1659 г., она конвульсивными усилиями, и иногда даже очень успешными, пыталась восстановить свой былой военный престиж.

В итоге испанцы проиграли, но обе стороны во время боя проявили равное мужество и стойкость. Для французов это была довольно дорогая победа, а для испанцев — весьма чувствительное поражение. Тем не менее, немалая часть чисто испанской пехоты была сохранена, хотя далеко не все ветераны Рокруа захотели потом продолжить службу. Реальной точкой отсчета, после которой померкла испанская слава, можно считать битву при Дюнкерке 1658 г., о которой речь еще будет впереди. По иронии судьбы испанцами там будет командовать их победитель при Рокруа. Если бы в 1643 г. какой-нибудь астролог смог предсказать Луи Энгиенскому будущее!

Победа при Рокруа стала предметом мощной пропаганды. Она прославила молодого военачальника в Европе, повысила его политическую значимость и авторитет внутри Франции, но, вместе с тем, и обострила его и так непомерное чувство собственного превосходства и ощущение той роли, которую он должен играть на политической и военной сцене. В королевстве она была воспринята не только как счастливое предзнаменование для нового правления, но и усилила влияние при дворе воинственной «партии Конде» в противовес сторонникам мира во что бы то ни стало. Особняк Конде в Париже постоянно окружали люди, а Шарлотта Конде не без гордости жаловалась, что дверь в ее комнате никогда не закрывается, и поэтому она не может отдохнуть.

Громкий успех воодушевил герцога Энгиенского на дальнейшие подвиги. 16 июня он осадил давно оспариваемую обеими сторонами хорошо укрепленную крепость Тионвилль, гарнизон которой насчитывал 800 человек. Тот же Бек, которого так ждал у Рокруа дон Франсиско Мело, ввел в Тионвилль еще 2000 солдат, что позволило крепости продержаться до 10 августа. Во время ее штурма был тяжело ранен Гассион. После этого герцог Энгиенский вернулся в Париж, так как время года, позволявшее вести активные военные действия, почти закончилось. 16 сентября Людовик XIV лично сказал ему, что доволен проведенной кампанией. В «Газетт» тогда отмечалось: «Каждому было приятно видеть ласковое обхождение юного монарха с героем, оно показывало, на что можно надеяться, когда король достигнет более зрелого возраста»[40].

В начале 40-х гг. XVII в. во Франции выросли два великих мужа, два полководца, которые во многом предопределили ее славное будущее — как на войне, так и в мире. Взошли на небосклон они почти одновременно. Анри Тюренну пришлось, и не без определенных сложностей, проходить ступени военной иерархии, тогда как Луи Конде в силу своего происхождения не надо было становиться маршалом, чтобы самостоятельно руководить армией. Не потому ли последовательный и расчетливый виконт смотрелся скромнее на фоне внезапно вспыхнувшей звезды — герцога Энгиенского? Звезды, которая впервые проявила отмеченное впоследствии епископом Боссюэ свое «вдохновение»? В любом случае, для обоих на войне были характерны незаурядный ум, решительность и отвага. Они уже стали Фобосом и Деймосом, независимо от того, где был их Марс — на небесном Олимпе или на Земле.