Моя жизнь: до изгнания
- Автор: Михаил Шемякин
- Жанр: Биографии и Мемуары
- Дата выхода: 2023
Читать книгу "Моя жизнь: до изгнания"
Отбросив плешивые кисти, я беру в руки нож
Купить хорошие кисти или краски в магазинах, предназначенных для простого люда, было невозможно. Для бойцов идеологического фронта – соцреалистов, членов Союза художников – существовали специальные магазины с французскими красками и кистями, с чудесной бумагой всех сортов и видов, сказочными наборами карандашей и пастелей.
Топорщившиеся во все стороны щетинистые волосы кистей оставались вместе с масляной краской на холсте, и, с бранью отбросив оплешивевшую кисть, нужно было часами пинцетом вытаскивать влипшую в работу щетину.
По бедности я покупаю банки с эскизной масляной краской, набор этих красок совсем не велик: белила, ультрамарин, окись хрома, охра, сиена, краплак, чёрная сажа и лимонная жёлтая. Качество красок ужасное: красочной массы, или, вернее, жижи в каждой из банок кот наплакал, остальное – жёлтая вонючая олифа. Слив олифу, можно из десяти банок наполнить доверху хотя бы одну. И я часами и днями перемешиваю, отливаю, добавляю и опять мешаю эти красочные массы, пытаясь добиться нужного мне цвета. Ярко-красных цветов у меня нету, нет разнообразных синих и голубых, ну да мне и не надо! Я создаю свою цветовую гамму, состоящую из серебристо-серых тонов и полутонов, тёмнопарчового жёлтого, приглушённого ультрамарина, бордового красного и множества беловато-бежевых оттенков. Это потом будет обозначаться как шемякинский колорит – плотно-серый с приглушённой охрой, переходящей в желтизну, с аккордами чёрного и белого.
Путеводными звёздами в составлении моих колеров были работы Жоржа Брака и Хуана Гриса – и, конечно, Петербург с его сероватой дымкой, потемневшими от копоти и гари стенами домов, сказочными переливами Невы и её каналов.
И вот шемякинские колера в стеклянных банках выстроились в ряд, и я приступаю к освоению новой техники. На холсте готов рисунок бедного натюрморта, состоящий из деформированных глиняных кувшинов, изготовленных по моим эскизам, куска хлеба, сыра и кухонного ножа. Я заполняю силуэты перечисленных предметов составленными мною колерами при помощи кисти, затем освобождаю мои кувшины и скромное съестное от влипшей в холст свиной щетины и мастихином[5] разглаживаю краски. Техника довольно трудная, требующая соблюдения цветовых границ, соблюдать которые легко с кистью, но не с мастихином. Тициан, Рембрандт и Гойя писали некоторые свои картины с помощью мастихина. Копирование гравюр, где надо было контролировать линии и не заезжать на соседние, помогло мне управляться и с мастихином. И результатом этой новой для меня техники явились десятки плоскостных натюрмортов и портретов, не говоря об абстрактных поисках.
И в своём дневнике я пишу: “Мне в живописи присуща техника плоскости! Плоскость и ничего другого! Прочь вибрации цвета! Самой плоскостной поверхностью, её предельной цветовой насыщенностью должно быть всё сказано, всё выражено! К спокойствию и абсолюту стремится душа моя в живописи! Вибрации – нервы. Плоскость – покой! P.S. Пример надо брать с маляров. Ведь как просто они красят стены домов, а какая зачастую благодатная красота!”
Но разумеется, что, при всей моей юношеской восторженности к плоскостной живописи, я не забывал о красоте живописных фактур, начало которых было заложено в творениях Рембрандта на закате его жизни и которые с негодованием были отторгнуты голландскими любителями живописи, предпочитавшими картины с абсолютно гладкой залакированной поверхностью.