Бальзак. Одинокий пасынок Парижа

* * *

Инсульт[153], перенесённый Бальзаком несколько лет назад, не прошёл бесследно. Тяжёлые переживания перед отъездом из Парижа, сама поездка, волнения при встрече с Эвелиной и яркие впечатления от общения с многочисленными незнакомыми людьми в чужой стране – всё это не могло не сказаться на состоянии его здоровья. И потеря сознания на плацу в Царском Селе – не что иное, как следствие перенесённого несколько лет назад удара, беспорядочной жизни, треволнений и бессонных ночей.

Было ещё одно обстоятельство, не дававшее душевного покоя: бюрократические препоны, не позволявшие Бальзаку заключить законный брак с подданной Российской империи, коей являлась Ганская. И с каждым днём это желание превращалось в какую-то несбыточную мечту. Как оказалось, за это ещё следовало побороться! А ведь Оноре так надеялся своим приездом облегчить данную задачу. Наступила осень, а воз оставался и ныне там.

Два с половиной месяца в Петербурге, рядом с Эвелиной, пролетели как сладкий сон. Вырвав, наконец, у возлюбленной согласие на брак, счастливый и окрылённый, он возвращается в Париж…

В начале октября 1843 года Эвелина Ганская провожала Оноре в обратный путь.

«…Он был еще измучен работой и болью, – пишет Г. Робб. – Эвелина дала ему копченый язык и платок – повязывать на шею, – и он, усталый и подавленный, отправился в путь по ливонским равнинам»{462}.

Обратно Бальзак едет сухопутным путём – через Прибалтику, Восточную Пруссию и Германские земли[154]. Дорога тяжёлая; чем дольше трясётся коляска, тем чаще Оноре вспоминает Париж, который сейчас представляется ему некой обетованной землёй. Предел всех мечтаний – побыстрее оказаться дома. А потому путешественника всё до крайности раздражает.

Состояние нашего героя довольно точно отразил в путевом дневнике молодой русский скульптор Николай Рамазанов – попутчик Бальзака, ехавший (в паре с другим молодым скульптором) в одной карете с романистом. Как вспоминал Рамазанов, «Бальзак не переставал сердиться то на скверный хлеб, то на тухлую говядину, то на пересоленное масло. Забавно было видеть, как он сердился во сне на неудобство своего изголовья – его всё бесило: “Ah, Dieu, comme je perd mes cheveux”…[155]»{463}

В сравнении с Парижем в глазах Бальзака всё выглядело каким-то мрачным, некрасивым и малопривлекательным. Даже Берлин показался ему скучным нагромождением серых зданий. Хотя именно здесь пришлось остановиться дольше всего – ещё следовало посетить Лейпциг и Дрезден.

Как истинный француз, Оноре всё сравнивает с отечественным, причём исключительно в пользу своего, французского.

«Я хотел узнать, – пишет Рамазанов, – его мнение о памятнике Петра Великого, о группах Клодта и о некоторых других произведениях скульптуры в Петербурге, и он отнесся о них как нельзя лучше; но не мог не сказать тут же: – “Mais nous avons aux Champs Elysées deux superbes chevaux de marbre, ce sont, je crois, les plus beaux du monde”…[156]»{464}

Остановившись в Берлине в «Hôtel de Russie», на третий день (15 октября) Бальзак пригласил русских отобедать у него в номере. Рамазанова и его товарища ожидал «щегольски сервированный стол, с бутылкой “Шато-Марго” и графином чудесной мадеры»{465}. Шикарный стол поразил гостей. Довольный собою Бальзак, расслабившись, сказал:

– En Allemagne on ne sait pas manger; il faut absolument que vous veniez en France, c’est le pays de la cuisine et des danseuses[157].

Отношение к деньгам, как заметил Рамазанов, у Бальзака опять же отличалось чисто французской прижимистостью: «Бальзак волочился постоянно за моими червонцами, которые при каждом удобном случае выменивал на свои наполеондоры. – “Ils sont si gracieux!” – приговаривал он, любуясь голландскими золотыми. – “Vous aimez beaucoup l’or, à ce qu’il me semble?” – спросил я его. – “Ah, oui, je voudrai bien un million comme cela”. – И он потряс в руке маленький бочонок, наполненный наполеондорами, который заменял ему мешок. – “Et de quoi êtes-vous embarrassé, – vous qui êtes le maître de la Peau de chagrin?” – Он, засмеявшись, ответил: – “Je ne me plains pas que la nature m'ait refusé la richesse de l'imagination”[158]»{466}.

Во французском посольстве в Берлине Бальзак отужинал с герцогиней де Дино[159], которая, будучи разочарованной общением с именитым романистом, позже скажет, что нашла того «нескладным и вульгарным». Потом состоялась встреча с Александром Гумбольдтом и г-ном Пиком.