Коллекционеры и меценаты в России

В течение 1885 г. в том же издании А. П. Чехов будет несколько раз язвительно отзываться о Савве Ивановиче и его детище. Как часто в истории искусства, в судьбе отдельных творцов, начинаний и произведений резкие суждения, возникавшие под влиянием сиюминутных впечатлений и настроений, заслоняли от современников то истинное и большое, что они в себе несли и что сразу трудно было разглядеть. Да и сам Антон Павлович в полной мере это ощутил после скандального провала на сцене Александрийского театра его «Чайки» в 1896 г.

В первый период существования Частной оперы (1885–1887 гг.) замысел организатора был несомненно выше конкретных сценических воплощений. Много сил, времени и средств вложил Савва Иванович в свое начинание, прошел через множество неудач, разочарований, но не отступился, постоянно искал новых исполнителей и свежие выразительные, приемы, совершенствовался как режиссер и, наконец, добился успеха. Возобновление спектаклей Московской частной оперы в 1896 г. на сцене солодовниковского театра ознаменовалось триумфом его дела. Опера превратилась в важный факт художественной жизни России.

В труппе театра царила атмосфера товарищеского сотрудничества. Племянник Саввы Ивановича вспоминал: «У артистов Частной оперы жизнь проходила совершенно иначе, чем у артистов Большого театра. Если певец и не был занят в очередной постановке, он все-таки не пропускал ни одной репетиции. Перед каждой новой постановкой дядя Савва собирал всех участников и детально знакомил их с клавиром. Это сопровождалось объяснениями, по ходу которых он касался эпохи, стиля, художественной стороны произведения, либретто. Он заставлял художников, привлеченных в той или другой постановке, знакомить исполнителей с их общими замыслами в части декорационного оформления. На таких предварительных беседах присутствовали не только артисты, занятые в опере, налицо была вся труппа и даже хор»{443}.

После успешных гастролей в Петербурге В. В. Стасов в 1898 г. опубликовал восторженную статью (появление таких статей уже стало нормой). Отдавая должное меценату, маститый критик писал, что заслуга перед национальной культурой С. И. Мамонтова состоит в том, «что он создал в Москве, на свои собственные средства, русскую оперу, нашел оркестр, нашел хоры, нашел солистов, между которыми несколько сильно замечательных, с Шаляпиным по главе»{444}. В этой антрепризе «взошла звезда» Ф. И. Шаляпина, расцвел талант дирижера и композитора С. В. Рахманинова, дирижера М. М. Ипполитова-Иванова, засверкала во всей красоте и силе музыка М. П. Мусоргского, Н. А. Римского-Корсакова, раскрылся удивительный талант К. А. Коровина и др. Как справедливо заметил С. В. Рахманинов, «Мамонтов был большой человек и оказал большое влияние на русское оперное искусство. В некотором отношении влияние Мамонтова на оперу было подобно влиянию Станиславского на драму»{445}.

Создание Частной оперы и «поддержание ее на плаву» (только в самом конце 90-х годов постановки стали окупаться сборами) требовало крупных и постоянных затрат. Эта сторона истории Мамонтовского театра никогда не была объяснена. Данных об этом нет ни в литературе, ни в материалах архивного фонда мецената. Хотя ясно, что театральная деятельность требовала значительных средств, выделяемых С. И. Мамонтовым многие годы. Ссылаясь на слухи, А. П. Чехов писал о 3 млн руб., которые якобы были ассигнованы на оперный театр в первый год{446}. Эта огромная цифра представляется просто невероятной. Однако если учесть, что деятельность на благо культуры, называемая «купеческой блажью», длилась долго, то без преувеличения предполагаем: в общей сложности расходы исчислялись сотнями тысяч, если не миллионами рублей. За всю историю России людей, которые пожертвовали бы на культурные цели столь баснословные суммы, можно пересчитать буквально по пальцам. Эти «вложения» не могли приносить никаких материальных выгод, и руководствовался в этом деле Савва Иванович соображениями, не имевшими никакой корыстной подоплеки.

Постепенно художественный вкус и знания Саввы Ивановича стали пользоваться в творческой среде несомненным авторитетом. Перед открытием Художественного театра в октябре 1898 г. К. С Станиславский, приглашая С. И. Мамонтова на генеральную репетицию, писал: «Вас же как театрального человека, понимающего разницу между репетицией и спектаклем, как знатока русской старины и большого художника — мы бы были очень рады видеть на репетиции: помогите нам исправить те ошибки, которые неизбежно вкрались в столь сложную постановку, какой является «Царь Федор»{447}. Через десять лет великий актер и режиссер назовет Савву Ивановича своим учителем эстетики{448}. В свою очередь, архитектор Ф. О. Шехтель, адресуясь к нему же, писал в 1900 г.: «Мне чрезвычайно лестно было бы показать Вам все постройки в северном русском стиле для Глазго (речь идет о проектах павильонов для Всемирной выставки. — А. Б.). Как было бы хорошо, если бы Вы организовали небольшой кустарный отдел»{449}. Творческими идеями и планами с меценатом делились многие деятели культуры, видя в нем настоящего знатока и тонкого ценителя. Александр Николаевич Бенуа писал о Савве Ивановиче, что он «промышленник по профессии, но художник в душе»{450}.

В своем служении общественным интересам Савва Иванович не ограничивался сферами искусства. Длительное время был председателем Дельвиговского железнодорожного училища в Москве. Как один из душеприказчиков Ф. В. Чижова деятельно занимался учреждением учебных заведений в северных губерниях (согласно воле завещателя), в том числе— большого Костромского промышленного училища имени Ф. В. Чижова, где был избран пожизненным почетным попечителем.

Занималась благотворительностью Елизавета Григорьевна и почти двадцать лет была попечительницей Басманного женского городского училища. В 1882 г. организовала в Абрамцеве совместно с Е. Д. Поленовой столярно-резчицкую мастерскую для детей крестьян. Вообще в своем «загородном гнезде» Мамонтовы осуществили многие благотворительные начинания: построили школу, больницу, открыли библиотеку. Следует упомянуть вот о чем. Открытие любого мало-мальски значительного общественного заведения в России строго регламентировалось. Иметь только желание и средства было недостаточно, следовало еще и обязательно получить санкцию властей.

Остановимся в этой связи на эпизоде, характеризующем те жесткие условия административного контроля, в которых приходилось действовать благотворителям. В 1896 г. Е. Г. Мамонтова решила открыть в Хотькове на свои средства бесплатную библиотеку-читальню и в августе обратилась за разрешением к Московскому губернатору. К прошению был приложен устав, в коем указывались цели («предоставить всем жителям окрестных волостей бесплатное получение книг для чтения»), правила пользования и назывались имена двух будущих ответственных: учитель из Сергиева Посада Н. П. Саврасов и «дочь губернского секретаря» В. И. Ольховская. Казалось бы, власти должны бы только радоваться такой возможности и тут же поддержать эту идею. Однако царские чиновники, имевшие подчас «психологию» унтера Пришибеева считали иначе. На то и существовала деспотическая самодержавная система, чтобы держать под своим «неусыпным оком» любое проявление общественной инициативы. По получении прошения канцелярия Московского губернатора посылает секретные запросы: Московскому обер-полицмейстеру о Е. Г. Мамонтовой, начальнику Московского губернского жандармского управления и Дмитровскому исправнику о В. И. Ольховской, начальнику Московского жандармского управления и полицмейстеру Сергиева Посада о Н. П. Саврасове. Кроме того, выяснялось мнение попечителя Московского учебного округа о целесообразности открытия библиотеки. Одновременно устанавливалась политическая благонадежность благотворительницы и будущих библиотекарей, как и перечень предполагаемых к чтению книг, газет, журналов. Интенсивная конфиденциальная переписка между ведомствами длилась несколько месяцев, и только в конце декабря после получения положительных отзывов о Е. Г. Мамонтовой «соблаговолили» дать разрешение{451}.

Следует упомянуть и еще об одной общественной акции, связанной с именем Саввы Ивановича: об организации в Петербурге на исходе XIX в. газеты либерального толка «Россия». В этот период в русской легальной периодике безраздельно господствовали охранительно-монархические издания, отстаивавшие незыблемость существовавших общественных порядков. Несомненным лидером среди них была газета А. С. Суворина «Новое время». Органов либерально-демократического направления было мало, голос их беспощадно подавлялся. В этих условиях некоторые либерально мыслящие представители деловых кругов с С. И. Мамонтовым во главе решили бросить вызов и начать издавать большую ежедневную газету. По мысли инициаторов, в ней должны отразиться новые настроения в обществе, где остро ощущалось недовольство реакционно-шовинистическими изданиями нововременского пошиба. Влиятельного хозяина «Нового времени» такая перспектива несомненно пугала, и он внимательно следил за новым конкурентом. В своем дневнике он записывает 26 марта 1899 г.: «Вчера слышал, что Мамонтов и Морозов затевают газету с капиталом в 250 тысяч на первый год. Сотрудникам платят вперед за 9 месяцев. Хотят сыграть на неудовольствии против «Нового времени» и спешат»{452}. Газета начала выходить в апреле 1899 г., быстро завоевала популярность и, преодолевая большие административные препятствия, просуществовала несколько лет. В феврале 1902 г. была закрыта властями за фельетон А. В. Амфитеатрова «Господа Обмановы», в котором высмеивались члены царской фамилии{453}.

Все начинания Саввы Ивановича в культурной и общественной жизни требовали от него крупных расходов. Средства можно было получить лишь в результате успешной предпринимательской деятельности, которая продолжала развиваться. В начале 90-х годов правлением Ярославской дороги принимается решение продлить железнодорожную ветку от Вологды до Архангельска. Коммерческие соображения при этом не были определяющими, так как особых финансовых выгод новая магистраль в обозримом будущем не сулила. Савва Иванович руководствовался убеждением, что надежное круглогодичное транспортное сообщение будет способствовать хозяйственному развитию исконно русских областей и районов.

Осуществление этого большого и чрезвычайно трудоемкого проекта требовало увеличения протяженности железнодорожного полотна почти вдвое. Общая длина возросла в конечном итоге до 1826 верст, что сделало ее одной из самых протяженных в России{454}. Ярославская дорога была преобразована в общество Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги, правление которого Савва Иванович и возглавил, а одним из двух директоров стал младший брат Николай Иванович. После решения всех организационных вопросов, связанных со строительством Вологда — Архангельск, С. И. Мамонтов привлекает к железнодорожной деятельности и своего сына Всеволода (Воку), которому поручает ответственное дело. Он писал ему 10 июня 1894 г.: «Я вернулся из Петербурга вчера. Дело по строительству дороги кончено и нами подписано. Теперь, благословясь, будем приступать к делу. Я еду завтра вечером в Ярославль, куда в воскресенье прибудет Витте, и в воскресенье же вечером мы выедем в Вологду. Тебе поручается вести канцелярию и все производство по строительному отделу, т. е. все бумаги должны проходить через твои руки и ты должен быть больше всех в курсе»{455} (через год он станет членом правления).