Комиссар Хольмг. Становление

День седьмой

ДЕНЬ 7

РЭКУМ

Больше всего он боялся сгореть заживо. И каждый раз, садясь за гашетку огнемета, Ангус возносил молитву Императору, дабы Он даровал ему быстрый конец, когда наступит очередь их «Гончей» вспыхнуть умопомрачающим факелом и превратиться в ужасающую и неумолимую плавильную печь. Однажды Ангусу пришлось лично доставать из почерневшего остова взорванной машины то, что некогда было ее экипажем. И эта картина вгрызлась в его память, не оставляя до сих пор. Она возникала перед сержантом каждый раз, когда он занимал место стрелка, воспроизводя в памяти все краски и подробности того дня.

Три больших фрагмента, потерявшие схожесть с человеческими телами, припеклись к почерневшим стенкам «Гончей» и никак не хотели отскребаться. Синтетические волокна их одежды, расплавившись там, где не сгорели окончательно, надежно сцепили как клеем обуглившиеся останки со стальными листами боевой машины. Удушливый, вызывающий тошноту запах забивался в ноздри, налипая на них отвратительной маслянисто-пепельной пленкой, не давая глубоко вдохнуть. Даже противогаз не спасал от того смрада, что стоял в выгоревшем брюхе «Адской Гончей», а от рвотных позывов не спасали даже голодные желудки.

Больше, чем виденная им картина, Ангуса с тех пор преследовал запах, постоянно напоминая о себе, возникая в памяти. Так что огнеметчику время от времени начинало казаться, что он вновь ощущает этот тошнотворный противно-сладковатый, чуть-чуть с горчинкой, шлейф в своих ноздрях. В такие моменты он делал несколько глубоких вдохов, словно хотел «продышаться», до тех пор пока воспоминание не блекло и не уходило из его памяти.

Вот и сейчас ему снова почудился омерзительный запах.

«Бог-Император человечества! — Ангус со всей силой вдавил гашетку огнемета, глубоко вдыхая и с шумом выдыхая горячий спертый воздух. — Защити Твоего слугу и избавь меня от опасности».

Как будто отзываясь на эту молитву, «Адская Гончая» под управлением водителя увеличила скорость. Ответом на это послужил звериный рев напирающих спереди зеленокожих.

…Он ничего не почувствовал. Снаряд вошел ему точно в переносицу, принеся мгновенную смерть, без мучений.

Прорыв захлебнулся.

Идущая на острие атаки «Гончая» встала, окруженная со всех сторон зеленокожей ордой. Огнемет потух. В мановение ока, утробно рыча, ксеносы облепили бронированную машину. И в следующие секунды несколько огромных орков уже вскрывали верхний люк. Им потребовалось всего несколько минут, чтобы справиться с этой задачей. А еще через секунду после этого из кабины «Адской Гончей» раздалось несколько выстрелов и следом полный боли короткий крик, тут же заглушенный оголтелым ревом…

— Проклятые ксеносы! — полковник Райт с размаху опустил увесистый кулак на стол.

— Вывести актуальные данные! — уже спокойнее приказал он, кивая адъютанту в сторону гололитического экрана.

На большом экране, закрепленном на одной из стен, тут же замигали красные огоньки. Они загорались все больше и больше, пока не заполнили весь участок, обозначенный, как склады, а часть их распространилась на территорию космопорта. Оценив текущее положение, полковник Райт нахмурился еще больше. Потеря данного стратегического объекта может стать решающей в битве за город, и поэтому он готов был сейчас пойти на крайние меры, только чтоб выбить зеленокожих из зоны космопорта, расчистив территорию хотя бы до мастерских.

— Это все? — он посмотрел на вытянувшегося перед ним адъютанта.

— Так точно, полковник, — отрапортовал тот. — Последние сводки.

Продолжая хмуриться, Райт развернулся в сторону кадет-комиссара Доу. По приказу Тумидуса его прикомандировали к ополченцам из рабочих.

— Как ведут себя новобранцы? Они хоть что-то умеют?

— Особых нареканий нет, полковник, — отрапортовал Доу. — Однако низкий уровень военной подготовки и дисциплины не позволяют говорить о них, как о полноценном войсковом подразделении.

— Что имеем, — хмуро произнес вполголоса Райт, потом посмотрел на стоящего рядом с ним капитана Роглева. — Принимай командование, капитан. Не танкисты, не пехота, зато много и в наличии. Возьмешь огнеметный взвод, то, что от него осталось, в качестве усиления, и прорываете фронт зеленокожим здесь, здесь и здесь.

Райт отметил на экране три точки, и те мгновенно загорелись желтым.

— Ты, капитан, — он перевел взгляд на стоящего рядом капитана второй бронетанковой роты Варсиана Эйба, — впиливаешься в этот сектор и делишь зеленокожих тварей надвое. Да так, чтоб они потом не соединились. Все. Исполняйте.

Капитаны ответили коротким «Есть» и вместе с кадет-комиссаром покинули помещение, и полковник вновь сконцентрировал свое внимание на экране, где тревожно мигали красные точки. Постепенно увеличивая свою численность, они медленно расползались по всему экрану, тесня те, что светились зеленым, все дальше к административному сектору. И на этом бесконечно большом, алом поле, одиноко мерцали три желтых огонька, обозначая места будущего прорыва.

Полковник Райт сложил руки на груди в аквилу, и, склонив голову, тихо прошептал:

— Император, помоги им. Защити верных солдат Своих.

Под прикрытием огнеметной техники сформированные из бывших рабочих отряды шли в наступление. Поддерживаемые силами регулярных частей с флангов, они атаковали орков, противопоставляя их дикой, звериной ярости отчаянное сопротивление тех, кому больше нечего терять. Сдерживая зеленокожую орду ценой собственных жизней, и в буквальном смысле заваливая их натиск собственными телами, защитники Рэкума силились перевести оборону в наступление, переломив этим самым ход битвы.

Пламя неистово впивалось своими горячими языками в усиленную броню, покрывавшую «Адскую Гончую», стремясь пробиться сквозь ее огнеупорные пластины и испепелить всех находящихся внутри грозной машины. Их едва не подбили, и они чудом избежали прямого попадания направленной в их «Гончую» ракеты. Она пролетела мимо, разорвавшись совсем рядом, в один момент уничтожив целое отделение пехотинцев, превратив тех в кровавое месиво и смертельно ранив осколком водителя огнеметной бронемашины. Его бьющееся в смертельной агонии тело все еще истекало кровью, фонтаном бьющей из разорванной трахеи, когда Доу занял его место у штурвала. К грохоту и шумам, наполняющих кабину «Адской Гончей», примешались натужные хрипы умирающего водителя, которые стихли уже через минуту, когда мучимое предсмертными судорогами тело, наконец, перестало дергаться. Но, поглощенные текущей схваткой, никто из находившихся рядом с ним не обратил на это своего внимания.

— Справа! — крикнул кадет-комиссар огнеметчику, направляя машину на волну зеленокожих, несущуюся прямо на них.

Вихрем вырвавшееся из ствола пламя охватило группу здоровых орков, пытавшихся пробиться к смертоносной машине. Отвратительный запах горелого мяса, уже до этого наполнявший кабину, усилился, хоть это и казалось невозможным.

— Центр! — снова выкрикнул Доу, продолжая направлять охваченную по бортам машину в сторону ксеносов.

От проникающего внутрь дыма перехватило дыхание. Бушующее снаружи пламя уверенно пробивалось к намеченным жертвам.

— Нужно уходить! — крикнул Графт, понимая, что еще немного, и огонь полностью охватит кабину, и тогда…

Вместо ответа кадет-комиссар увеличил скорость до предела, и «Адская Гончая» из последних сил рванулась вперед, уничтожая и давя все, что попадалось на ее пути. Внезапно, Армений увидел впереди уродливую конструкцию, на которой был закреплен большой таран и несколько тяжелых орудий, и понял, куда нацелился Доу. Самоходная платформа орков стояла как раз рядом с автозаправщиком и была сейчас как нельзя более уязвима.

— Варп меня забери… — выругался Графт, осознав, что хочет сделать кадет-комиссар.

Он хотел крикнуть, что это безумие и что он не согласен вот так здесь умирать, но в этот самый момент, снаружи раздался взрыв.

Армений пришел в себя и, отчаянно тряся головой, постарался оценить ситуацию. Из-под приборной доски вырывалось наружу пламя и уже почти подобралось к повисшему на штурвале кадет-комиссару. Одновременно с осознанием того, что теперь нет того, кто мог бы его остановить, перед Графтом замаячил слабый лучик надежды.

«Надо валить», — с этой яркой, как вспышка взрыва, мыслью он устремился к заднему люку.

Но должно быть Сам Император был против его спасения. Снимающий блокировку рычаг заклинило. Осознав это, Армений услышал скрежет собственных зубов. Если бы этот кадет не приложился головой во время последнего взрыва и не потерялся, вместе они бы, скорее всего, смогли вырваться из этой смертельной ловушки.

Отчаянная мысль о неминуемой смерти прибавила Графту сил, и он с остервенением налег на заклинивший рычаг. Тот поддался, и через секунду нижний люк был открыт. Уже приготовившись выпрыгнуть из горящей машины, рабочий бросил еще один взгляд на потерявшего сознание кадета.

…Он никогда никому не помогал.

Как-то он прошел мимо парнишки, попавшегося уличной банде, которая его истязала, думая только о том, что ухмыляющиеся подонки уже заняты и не должны обратить внимание на него самого. Помнится, однажды он всадил нож в спину жертвы только для того, чтобы никто не подумал, что он против жестокой расправы, которую они тогда учинили над проигравшим. В его жизни было столько насилия, грабежей и убийств, что он не смог бы сосчитать их все, даже если бы очень захотел.

Он никогда никому не помогал, и ему тоже — никто и никогда…

«Да ну, какого…» — внезапно, пронеслось у него в голове.

В один рывок Графт оказался у водительского сидения. Едва сбив жгучие языки огня, уже облизывающие синюю кадетскую шинель, он подхватил раненого и подтащил к люку. Он и сам в этот момент не смог бы ответить на вопрос, почему он это делает. Единственная мысль, которая крутилась у него в голове, была, что: «Не все же они, в конце концов, законченные суки, и должны же быть среди них люди».

Спроси кто-нибудь, и Армений не смог бы ответить кто такие, эти «они». Комиссары, бригадиры, арбитры, просто те, кто в свое время не преступил через Имперский закон… Графт не знал этого и думать об этом сейчас не хотел. Он просто подтащил к спасительному люку так и не пришедшего в сознание кадет-комиссара и вытолкнул его наружу.

Он уже собрался выпрыгнуть следом, когда неуправляемая и к тому времени почти полностью охваченная пламенем «Гончая» врезалась в автозаправщик…

…Невыносимая боль, подобно гигантской волне, захлестнула все его тело. За свою жизнь, в которой было всего так много, от мелких побоев до серьезных травм и переломов, Армений даже не предполагал, что может быть настолько больно. Ему показалось, будто каждая клеточка его тела корчится и извивается в жестокой агонии. Графт уже открыл рот, чтобы зайтись в истошном крике, но невообразимая боль кончилась также внезапно, как и началась. И в тот же момент он открыл глаза, чтобы тут же прищуриться от непривычно яркого света. Непрерывно моргая, ему с трудом удалось разглядеть приближающуюся к нему невысокую фигуру. Остановившись рядом, пока он валялся на вздыбленном рокрите, молодой парнишка внезапно протянул Графту руку. Тогда он моргнул еще раз, прогоняя коварную влагу из слезившихся глаз, и наконец узнал его. Это был тот самый парень, мимо которого когда-то прошел Армений, позволив банде с ним расправиться. И сейчас этот парень как ни в чем не бывало стоял над ним, совершенно не изменившийся с тех далеких дней, и с такой невероятной легкостью во взоре протягивал Графту раскрытую ладонь, широко и по-доброму улыбаясь.