Звезда-Полынь

- Вот я и дома, - сказал он. – Уж не чаял, что снова здесь окажусь. Рассказывай, какие у тебя новости?

- Никаких. В Затоне ничего нового вообще не случается. Вот только Кардан пить бросил.

- Серьезно? У контролера закодировался, что ли?

- Не знаю. Бросил, и все.

- Понятно, - тут Бандура наклонился и хлопнул меня по плечу. – Как сам-то, братишка?

- Терпимо. Ты хотел мне что-то рассказать, ведь так?

- Конечно. Извини, я заставил тебя ждать. Надо было старые долги оплатить. Я ведь когда ушел, Бороде за снарягу и харчи остался должен пятнадцать тысяч. Теперь мы в расчете. Я с хабаром пришел. – Бандура показал мне толстую пачку денег, и не рублей, а евриков. – Долг отдал и заработал кое-что. А вот это – тебе.

Он снял с пояса контейнер, раскрыл его и протянул мне артефакт. Таких я еще не видел, да и думаю, никто на Затоне подобных артефактов никогда не встречал. С виду слегка сплющенный шар величиной с крупное яйцо, темно-синий с размытыми пурпурными пятнами, поверхность гладкая и шелковистая. Мой счетчик Гейгера тут же отреагировал на артефакт слабыми щелчками.

- Радиоактивный, - сказал Бандура. – Но не больно, здоровью не вредит, если, конечно, его сутками в руках не держать. Видал такие?

- Ни разу.

- Я назвал его «Пасхальное яйцо». Это очень редкий артефакт, брат. Он только в одной аномалии встречается, в «Смерче». Если повезет, можно в одном «Смерче» несколько таких отыскать.

- И чем он хорош? – Я протянул артефакт Бандуре, но Мишка покачал головой и улыбнулся.

- Он твой, - произнес он. – Дарю. А хорошего в нем то, что он вроде как правильные мысли дает. Голову хорошо проясняет.

- Пси-поле блокирует?

- Может быть. Но больше помогает в себе разобраться, принять нужное решение. Я после того как его нашел, многих ошибок избежал. Может, благодаря этому артефакту я и выжил. Всегда держи его при себе, не пожалеешь.

- Так что ты собирался рассказать?

- Я? Ах, рассказать… Вот, хабаром разжился чуток, пока странствовал, теперь никому ничего не должен.

- Где ты был?

- Везде, брат. От Янтаря до самой станции доходил и живым оттуда вышел. Такое видел, чего словами не рассказать. Хоть садись книгу пиши.

- Почему ты не взял меня с собой?

- Так надо было, Саня, - Бандура достал из рюкзака бутылку водки. – Ты только не обижайся, пожалуйста. Все получилось очень быстро и… и не моя это тайна была, понимаешь? Не мог я тебя с собой взять, даже если бы захотел.

- Понимаю, - я наблюдал, как Бандура наполняет стаканы, вскрывает ножом банки с консервами. - Выполнял секретное задание?

- Можно и так сказать. Но теперь все, шабаш, - Бандура протянул мне стакан с водкой. – Давай еще раз за дружбу. Сколько мы с тобой знакомы, год?

- Больше. Познакомились в марте прошлого года, значит, почти полтора.

- Помню, - улыбнулся Бандура. – Ты у Сидоровича что-то покупал, а я ему «Выверт» принес на продажу. Глаза твои я запомнил, как ты на артефакт смотрел. Сразу было видно – новичок…Надо ж, столько времени прошло, а мы еще живы с тобой. Давай выпьем за жизнь!

- Что-то мне тон твой не нравится, - сказал я, закусив водку.

- А что тон? Нормальный тон, - Бандура откинулся на скатанный матрац, заложил руки за голову, потянулся. – Жизнь штука хорошая. За нее стоит не одну стопку выпить. Чем занимался?

- Чем сталкеры занимаются, Мишань? Артефакты искал. Только на Затоне уже ничего не осталось. Даже после выбросов ничего не появляется. – Я вздохнул. – Желающих разбогатеть все больше, артефактов все меньше. Зато мутантов и бандюков выше крыши.

- Эй, мужики! – Вова Таракан заглянул в дверь. – Там Борода стол накрыл. Не хрена тут отшельниками сидеть. Народ ждет истории! Пошли, отметим.

- Запросто, - Бандура лениво потянулся, сбросил ноги с табурета. – Пошли, Санек, разговеемся в умат.

- Ты ведь что-то хотел мне сказать, так?

- Хотел. Но ребята ждут. – Тут Бандура как-то странно на меня посмотрел. – И Зона ждет. А она, брат, ждать ой как не любит.

В этот момент у меня появилось подозрение, что Бандура за время своих таинственных рейдов по Зоне малость поехал головой, совсем как бедняга Ной, который раньше был душой-человеком, а теперь сидит на своей ржавой барже и что-то лепечет про мутантов и какую-то Волну. Ничего удивительного в этом нет – в Зоне все становятся немного сумасшедшими. Кто-то больше, кто-то меньше. Да и по правде сказать, нормальный человек в принципе полезет в Зону? Нет, конечно. Все мы шизики, если пришли сюда. Бандура угадал мои мысли.

- Думаешь, шифер у меня поплыл? – сказал он. – Может и так. А мне вот кажется, я кое-что главное в жизни понял. Придет время, и ты это поймешь. Не грузись, Санек, пошли лучше водку пить…

***

Я напился в лохмотья – даже не помню, как вырубился. А проснулся далеко за полдень у себя в каюте, в состоянии жуткого бодуна, который следовало срочно лечить.

Борода выглядел как огурчик – вот уж у кого башка чугунная. Или у него есть какой-нибудь артефакт неизвестный, который от похмелья лечит?

- На-ка вот, полечись, - сказал он, налив мне пятьдесят грамм в стопку. – Утро для замаливания вечерних грехов самое время. Как говорил медвежонок Винни-Пух?

Кто ходит в гости по утрам,

Тот поступает мудро.

То тут сто грамм, то там сто грамм –

На то оно и утро!

Морщась и пересилив тошноту, я влил в себя водку. Борода постучал пальцем по стоявшей на стойке тарелке с нарезанной колбасой – мол, закуси, бродяга, не играй в гусара.

- А где Бандура? – спросил я, проглотив набежавшую слюну.

- Ни свет, ни заря ушел куда-то. – Борода наклонился ко мне, зашептал. – Слушай, он не говорил тебе, где пропадал?

- Нет, - я почувствовал, что жуткая головная боль начинает меня понемногу отпускать. – Только сказал, что вроде как на самой станции побывал.

- Иди ты! – Борода вознамерился налить мне еще, но я решительно покачал головой и отодвинул стакан. – Был на станции и живым выбрался? Быть того не может.

- А вот придет он, ты сам его расспроси. Может, и расскажет Мишаня, куда его нелегкая носила.

- Он мне «Бриллиант» принес, - помолчав, сказал Борода. – Представляешь, я до сих пор только слышал о нем, но ни разу не видел. Знаешь, сколько он стоит? На большой земле за этот артефакт коллекционеры чемоданы денег сулят.

- То-то я думаю, откуда у него евро взялись.

- Хочу его попросить еще «Бриллианты» поискать, - сказал Борода. – Чую, знает наш Бандура, где в Зоне находится легендарный Клондайк артефактов. Сань, ты бы с ним поговорил. Вы с ним кореша не разлей вода, тебе он все расскажет.

- Не думаю. Вчера я пытался узнать, где его черти носили. Он ничего мне не сказал.

- Это он пока в струю не вошел, - уверенно сказал Борода. – Погодь, отойдет он маленько, сам тебя на Клондайк потащит.

- Давай о прозе поговорим. Сколько я тебе должен?

- Двести сорок пять.

- И семьсот я должен Сычу за патроны, - пробормотал я. – Надо искать работу.

- Вчера Коля Механик на сгоревшем хуторе нашел «Кристалл», - сказал Борода. – Сегодня с утра несколько ребят уже пошли туда на поиски. Сходи, пошукай, может, повезет тебе, а не им.

- Схожу. Спасибо, что ждешь с долгом.

- Да не за что. Иди, освежись, прогуляйся.

***

День был погожий, теплый, с легким ветерком. До сгоревшего хутора я добрался минут за двадцать. Здесь уже прохаживались несколько сталкеров, и я выяснил по ходу, что пока никому из них не подфартило. И еще я узнал, что бушующая на хуторе «Жарка» изменила свое местоположение. Один из сталкеров, Вася Киевлянин, расслабился не к месту, едва не влетел в аномалию и не превратился в шашлык. Побродив немного с индикатором в руках, я понял, что надо бросать это грязное дело и валить с хутора, все равно ничего не найдешь. Можно, конечно, в «Кисель» сходить, но топать до аномалии почти два километра после вчерашней пьянки не хотелось. Я отошел от озабоченных поисками ребят, присел в тенечке под горкой, достал сигареты, закурил и погрузился в блаженную дремоту, какая бывает только летом, на свежем воздухе. А потом почувствовал приближение Беды.

В Зоне все чувства обостряются до предела. Какая-то защитная реакция организма, которую никто не может объяснить. Начинаешь чувствовать буквально все: приближение выброса, присутствие мутантов, интуитивно угадывать границы аномалий, словом, выделывать штуки, которые в цивилизованном мире доступны только экстрасенсам каким-нибудь. А тут каждый желторотик, если не крякнет на второй день, угодив в аномалию, или не закончит свой скорбный земной путь в желудке какого-нибудь мутанта, быстро учится науке выживать. Вот и я научился – и почуял.

- Чуваки! – Тоха Крест аж спотыкался, карабкаясь по склону холма в нашу сторону. – Там… там…

- Мишка, - вздохнул я, и мое предчувствие оказалось правильным.

***

Бандуру нашли недалеко от аномалии «Цирк». Он лежал под скалой, и вороны уже успели проклевать дыры в его комбезе и сильно попортить лицо. Врач со «Скадовска» определил причину смерти – 9-тимиллиметровая винтовочная пуля СП-5 в голову, причем с близкого расстояния. Он даже не понял, бедолага, что с ним случилось. Прямиком ушел в царство небесное, без страданий и ужаса.

Хоронили Бандуру всем «Скадовском». Жахнули водки за упокой раба Божьего, молча – говорить долго никто не мог, так все были потрясены. И только потом, как отпустило нас немного, заговорили о случившемся. Догадки насчет того, кто замочил Мишку, высказывались, грешили на бандюков, но все понимали, что это не так. Урки с «Винторезами» по Затону не гуляют, мелко они для этого плавают. Точно какая-то тень упала на нас на всех, оттого все были подавлены, а я…

Странное чувство, но я почему-то думал о другом. Мне казалось, что то, что случилось с Мишкой, было предопределено, и другого исхода просто не могло быть. Он и вернулся в Затон затем, чтобы умереть здесь, среди нас, тех людей, с которыми когда-то начинал свой путь сталкера. На глазах у Бороды, Кардана, Механика, Дрона, Тополя, Вальки Перца. На моих глазах. Умер, потому что выполнил что-то очень важное, и дальше ему жить просто не имело смысла. Глупая мысль, но она крепко засела в моей голове и не отпускала весь вечер. Я слушал ребят, но думы мои были далеко. Когда сталкеры начали расходиться по каютам, я вроде как облегчение испытал.

У себя в каюте я понял, что сегодня не засну. Сел на койке, взял в руку артефакт, который покойный Мишка назвал «Пасхальным яйцом» и долго таращился на него, будто ожидал какого-то контакта с ним. Курил, вспоминал Мишку, думал о том, что случилось. А потом вдруг заметил, что из-под подушки торчит уголок замусоленного желтого листка бумаги. Я вытащил листок, развернул – это был Мишкин почерк:

«Саня, ты уж прости, что я тебе ничего не сказал. Нельзя было тебе со мной. Да и сейчас нам вместе не айс в Затоне рисоваться. Если узнаешь обо мне что нехорошее, загляни в тайничок, тот, что я тебе однажды у лесопилки показал. Там все мое наследство для тебя. Сам реши, станешь ты моим наследником или нет. Другом ты был настоящим, претензий у меня к тебе никаких, так что не поминай меня лихом».