Семь Стражей Сириллы

Андрей смущенно прилег, не зная, что последует дальше. Черноволосая зажгла какие-то благовония, которые сразу заполнили небольшой шатер густым дымом. После этого девушка присела рядом и запела монотонную песню, слегка звеня в такт браслетами и раскачиваясь. Андрей вначале пытался вслушиваться, потом просто прикрыл глаза и незаметно провалился в сон или то, что ему казалось сном.

…Огонь. Пламя без конца и края, куда ни посмотри. Огонь тянулся жадными оранжевыми языками к темному ночному небу, расчерченному длинными пунктирными линиями красных и зеленых светляков. Андрей спокойно лежал, наблюдая за их стремительным полетом в полнейшей тишине. Это зрелище показалось ему очень красивым, как фейерверк, но потом его отвлек противный зудящий звон, нарастающий в ушах. Сквозь этот шум прямо в сознание неожиданно ворвался грохот разрывов и треск пулеметов. Андрей вздрогнул. Никакие, конечно, это были не светляки, а трассирующие крупнокалиберные пули. Откуда-то сзади били длинными очередями. Андрей валялся на спине рядом с пылающим БТР, а за плечо его тряс сержант со смешной фамилией Грач. У него смешно открывался и закрывался рот. К Андрею пробились глухие слова, словно сквозь вату говорили:

— Командир! Командир! Командир!

— Я уже десять лет как командир, — прошипел Андрей. — Прекрати орать и доложи обстановку.

— Есть! — Продолжал орать Грач, которого, по-видимому, также контузило, из левого уха у него вытекала струйка крови. — Броне пи***! Прямое попадание! Двое двухстотых, не наши, пятеро трехсотых, один тяжелый. — Это наш Казанский. Ему кисть оторвало. Я уж думал, командир, что и вас посекло! Но, слава богу, вроде бы, вы в порядке.

Андрей приподнялся, нащупывая автомат, и облизал пересохшие губы. С груди посыпались пластиковые обломки рации. В камуфляже на груди отчетливо виднелось несколько дыр с опаленными краями. Спасибо бронику-спасителю. Он наклонился к сержанту:

— Так. Слушай сюда, Женя. Казанского надо отсюда срочно эвакуировать, выдели ему двоих легких трехсотых. Сам посмотри, кого отправить с ним в ППД. Остальным разбиться на звенья. Ты возьмешь двух гранатометчиков и двух стрелков. Задача обойти и уничтожить танк. И прямо сейчас найди мне запасную рацию, быстро. Я не смогу без нее нормально командовать. Все! Работаем дальше!

Андрей пригибаясь отбежал в сторону от горящей машины и осмотрел поле боя в ПНВ, который чудом не пострадал, после того как Андрея сбросило взрывом с бронетранспортера. Впрочем, прибор сейчас оказался практически бесполезным — его постоянно засвечивало яркими вспышками. Дым от пожаров застилал горизонт. Андрей сплюнул в сторону горькой слюной и вздохнул. Эх, твою мать, война.

Война никогда не меняется. Пусть даже противники в наше время стреляют друг в друга не из луков, а из градов. Все равно всегда были и сейчас есть военные, а есть гражданские. Есть правые, а есть виноватые. Но кого назначат виноватым обычно становится известно потом. Лет через сто. А прямо в настоящую минуту бойцы, в том числе его люди, с которыми он прошел огонь воду и медные трубы, выполняют приказы, отданные бездарными генералами. Бездарные генералы, в свою очередь, выслуживаются перед бездушными политиками, которые выслуживаются перед корпорациями-хищниками, финансирующими их выборные кампании. А корпорации насмерть бьются между собой за власть над миром. К сожалению, для простых людей, затянутых в безжалостные металлические жернова, в принципе, это уже не имеет значения. Мужчины и женщины, простые работяги, теряют родных и близких, оказавшись не в то время и не в том месте. Теряют мужей, сыновей, дочерей и жен. Теряют дома, теряют здоровье. Андрей достаточно уже насмотрелся в пустые глаза беженцев, которые в одно мгновение потеряли все, чем они только жили. Из некоторых потом правда иногда получались хорошие солдаты, если только они не гибли в первом же бою, бездумно бросаясь в атаку в полный рост. Но пустые глаза бывали и у некоторых других. Эти другие (про себя Андрей называл их «чужие») воспринимали войну как обычный бизнес — на поставках армии во все времена можно было отлично заработать, сбывая старье и бракованные товары втридорога.

Но самое сложное на войне — не выжить, а просто остаться человеком. По крайней мере для Андрея это было так, хотя война была его ремеслом. Вот и сейчас все происходящее было ему сильно не по душе. Какой-то штабной придурок, которого он видел впервые в жизни вчера, едва успел приехать из центра и сразу решил послать войска в атаку, не разбираясь в ситуации на месте. Кажется, он вообще не понимал разницы между элитными подразделениями и обычной пехотой. Господи, ну почему чем больше звезд на погонах, тем меньше у людей мозгов и совести? Мало того, что никто не стал слушать доводы Андрея о необходимости тщательной доразведки, так еще и атака была спланирована прямо через жилую застройку. В ней до сих пор находились мирные жители, не успевшие покинуть зону боевых действий. Промолчим уже про то, что с другой стороны в мясорубке участвуют такие же братья славяне. Не по-людски это как-то все, когда брат на брата идут. Преступный приказ, преступная война, бесполезные жертвы. Но, как известно, капитан существо подневольное, не нравится приказ — вначале выполни, а потом обжалуй в вышестоящей инстанции. Если получится. Или если выживешь. А Андрей собирался выжить, как минимум, чтобы потом вернуться и пересчитать этой штабной крысе все ее мелкие прокуренные зубики. А еще он постарается, чтобы выжили все его подчиненные. До этого его спецрота славилась минимальными потерями при активных боевых операциях и Андрей не собирался менять эту замечательную традицию.

Чьи-то руки сунули ему рацию, он нацепил наушник и сразу посыпались доклады. Он чертыхнулся. Как он и предполагал, за время недолгого перемирия противник успел хорошо закрепиться и подготовить несколько неприятных сюрпризов. Впрочем, были и приятные моменты — примерно в километре от него что-то громко бабахнуло и Андрей увидел как башня танка может летать. Правда недолго и недалеко. Однако теперь уже эта тварь не постреляет из засады. Но паршиво было, что танк был не один, а ведь еще вчера не было замечено никаких серьезных перемещений бронированных групп… Что-то они упустили. Он стал скороговоркой отдавать команды и помечать цели, как вдруг что-то сильно и неудержимо потянуло его вверх и назад. Андрей даже замахал руками чтобы развернуться, но… проснулся лежа в шатре.

Слегка горьковатый дым, оказывается, успел рассеялся, на его лбу лежала прохладная ладонь Проводника. Она наклонилась и еле слышно прошептала:

— Все. Все хорошо. Собирайся и иди.

Андрей неловко вывалился из палатки, пытаясь собрать в кучу мысли и чувства. Кто-то сразу грубо схватил его повыше локтей и стал толкать вперед, злобно сопя в спину.

— Эй, полегче, что происходит?

— Шагай молча, слизняк! Совет с тобой сейчас разберется!

Когда они почти вышли на площадку, его руки отпустили, и Андрей смог получше рассмотреть, кто его конвоировал. Какой-то волосатый двухметровый тип с бочкообразным телом и выпирающим брюхом. Раньше Андрей его не видел.

Кольвиниус встретил его кривым выражением лица и вопросом:

— Тебе тоже давали пить этот мерзкий отвар?

— Какой отвар?

— Ну такой, на вкус как прокисшая плесень… Впрочем, вижу, что не давали, иначе ты бы был не такой довольный. И старик этот какой-то противный…

— Да я не довольный, — сказал Андрей, — я, скорее, озадаченный. А тебя допрашивал какой-то старик?

— Ну да, а тебя нет, что ли?

— Да так, — невнятно ответил Андрей, все еще пребывая в воспоминаниях о приятном мягком прикосновении ладони девушки.

Между тем из-за судейского стола вышел кряжистый широкоплечий мужик, внушительную мускулатуру которого не смог скрыть даже свободно ниспадающий плащ. На плаще расплывалось жирное пятно.

— «Ага, уделался, все-таки», — с некоторой долей злорадства подумал Андрей.

Мужик разгладил складки, слегка покрутил круглой лысой головой, на которой довольно комичными локаторами торчали крупные уши, потом подошел вплотную и заговорил. Голос у нового оратора был низкий и звучный, как у оперного певца, причем говорил он солидно и значительно, словно диктор советского радио.

— Меня зовут Галапердион. И я буду говорить от имени Совета Мудрейших. Прошу старейшин поправить меня, если я собьюсь и скажу не то, и не так, как мы решили.

Несмотря на серьезность момента у Андрея вырвалась улыбка. Ну и имечко у ушастого. «В моем отряде тебя бы сразу окрестили „Дон Пердион“. Ну или „Галаперидол“, это как минимум», — подумал он весело.

— Андрей. Кольвиниус. Согласно нашим законам я должен публично огласить суть проблемы, историю вопроса и наши законы или обычаи, основываясь на которых вожди приняли решение.

В амфитеатре воцарилась тишина. Галапердион прочистил горло и неторопливо продолжил. Каждое его слово падало в трибуны, как удар небольшого колокола.

— Йори обычно радушно встречают чужестранцев, если они пришли к нам с миром. Как вы уже знаете, Дети моря это большая семья, в которой есть много разных племен, кланов, родов. Мы все очень разные. И все мы живем разумно и в мире. Йори добры и гостеприимны, и всегда рады новым членам, особенно тем, которые вносят свой посильный вклад. Но мы не принимаем всех подряд. Законы и обычаи не позволяют нам принимать в семью беглецов, дезертиров, преследуемых властями людей, бандитов, пиратов…

— Так и знал, что после такого благостного вступления обязательно последует какое-то мерзкое «но», — прошептал Андрей Кольвиниусу. Тот в ответ лишь мрачно кивнул.

— В сложных случаях, — продолжал Галапердион, — а ваш случай, безусловно, таким и является, мы вынуждены рассматривать проблему с разных сторон. Важна каждая деталь, каждый поступок или обстоятельство, случившееся с вами. Вожди согласились, что следует трактовать их в соответствии с законами и обычаями не только формально, но также и с точки зрения знаков, которые нам милостливо посылает мироздание и сам Великий Тангароа в его несравненной божественной мудрости.

— «Как заливает, собака», — подумал Андрей, — «тебе бы адвокатом работать…»

— А установленные нами факты были таковы. Андрей, чужестранец, потерявший память, безусловно не принадлежит нашему миру.

При этих словах на трибунах поднялся сильный шум, утихший даже не сразу после того как Галапедрион поднял ладонь, попросив тишины.

— Да. Я понимаю ваше беспокойство. Мудрейшие тоже обеспокоены. Случай исключительный и небывалый с незапамятных времен. Как мы все знаем не по наслышке, соседние миры могут нести нам невероятное зло. Однако же… Однако! — возвысил голос Галапедрион, предупреждая очередные возгласы и выкрики, — мы не получили свидетельств, что чужестранец является безусловным злом или проводником такового в наш мир. Напротив, попав к нам, он вступил в схватку с Тэа-Матэ. Она сама является бесконечным злом, которое мудрый Тангароа ниспослал в наш мир как постоянное напоминание людям об изначальном ужасе и тьме. Андрей смог выжить. А сразу после этого чужестранец уничтожил целый отряд из Диких Земель, и спас при этом нашего доброго товарища, члена совета, досточтимого Лаэр-сана. Эта безусловно невероятная и исключительная победа делает чужестранцу честь как непревзойденному воину.