Род Корневых будет жить! Том 3

Глава 20

Как же я в этот момент ненавидел губернатора! Он, сука, мне всю жизнь изломал! Вот чего ему было не поговорить с кем-нибудь другим? Ну или в кабинет бы вызвал, чтобы никто не видел, никто не знал! Нет, надо было на площади во время праздника! Чтобы каждая собака думала, что я с губернатором на короткой ноге!

Мне нужно в деревню идти на тренировку к деду Радиму а я теперь даже на первый этаж спуститься не могу! А всё благодаря Даниле! Вот кто его просил приглашать княжну Тараканову подождать меня? Знает же, где я! И всё равно…

Я вздохнул. Выходить сейчас и избавляться от княжны Таракановой было не с руки. В деревню я пойти не мог. На завод поехать тоже. Я даже не мог выйти во двор, чтобы попрактиковаться с Мо Сянем на мечах!

Вот ведь засада!

С другой стороны, я мог кое-что другое!

Потихоньку поднявшись, я пошёл в кабинет. Раз не могу сейчас тренировать тело, значит, займусь культивацией!

Я зашёл в кабинет и закрыл за собой дверь. И свободно выдохнул – тут меня никто не достанет!

Хотят ждать, пусть ждут! А у меня есть дела поважнее!

Жаль, конечно, что не успел позавтракать, но ничего, потерплю немного! Мозги лучше работать будут!

Достав красный камень, я сел в позу для медитации. Закрыл глаза и начал с прогонки ци по меридианам. Ну а потом сосредоточился на красном камне. В конце концов медведь сказал сделать амулет и выяснить, какими свойствами он обладает.

Для начала мне нужно было понять к какой категории этот амулет относится.

Явно не стихийный! И не психический. Ну и не комбинаторный тоже. Даже по тем немногим проявлениям, какие были, ни в одну из этих трёх категорий отнести красный камень нельзя.

Идём дальше. На артефакт крови мой камень тоже не походит. Несмотря на то, что сам по себе камень, точнее даже оба камня – это окаменевшая кровь, но для активации кровь не требуется, как на охранных артефактах, которые хранятся в деревне и на заводе. Так что мимо.

И конечно же это не родовой артефакт, как мой скипетр. Тут даже сомнений никаких нет!

Тогда остаётся только божественный… Но такой артефакт по силам создать только последователю пути бессмертных, достигшему уровня Бог. И это точно не про меня!

Получается, или есть другие категории артефактов, о которых я ничего не знаю, или я не понимаю, как это работает. Всё-таки у меня слишком мало знаний в этой области.

Ладно, с видом артефакта облом получился. Попробуем зайти с другой стороны и выяснить, какие у него возможности или что он делает?

Первое действие, какое оказал красный камень – это освободил меня от чёрной ци. Потом стал щитом и защитил от атаки чёрного колдуна. И тут же, свернувшись в луч, атаковал сам. В следующий раз я использовал красный камень для того, чтобы вылечить испорченный чёрным колдуном защитный барьер. Вроде, ничего не забыл.

Если подвести итог, то камень воздействует на ци и на духовную энергию.

И ещё – красный камень приняли предки во время ритуала на день моего рождения и пропустили меня с ним в пещеру. А значит, вреда для рода этот артефакт не несёт.

Не знаю, достаточно ли будет медведю этой информации о камне?

Я задумался. И вдруг пришло понимание: нет, совсем не достаточно! Есть ещё что-то, что я в расчёт пока не беру.

Я пошерстил память, но не нашёл больше ничего. Однако, червячок грыз. А потому я снова погрузился в медитацию и начал гонять ци через камень.

Я продолжал это делать снова и снова, пока в какой-то момент не понял, что камень разогрелся и начал светиться. Сначала едва заметно, а потом всё ярче и ярче.

Сияние, которое распространял камень было тёплым, обволакивающим, домашним.

Даже не думал, что красный свет может обладать такими свойствами. Потому что в природе красный цвет – цвет крови, а значит, опасности, повышенного тонуса, обострённого внимания...

Камень сиял всё сильнее и сильнее, а я продолжал гонять ци. Мне было интересно, каких пределов может достигнуть сияние.

Конечно, если бы я почувствовал опасность, то сразу же прекратил бы, но сияние было каким-то родным-родным…

И тут произошло сразу две вещи.

С одной стороны, я почувствовал, что камень разогрелся и стал мягче. А значит, можно попытаться слепить из него хоть медвежью лапу, хоть что-то другое.

Одновременно с этим я почувствовал своего ребёнка, которого носила Матрёна, своего сына. Ещё маленького, размером с грецкий орех. Но уже живого и полного ци.

И через малыша я почувствовал, что Матрёна плачет – она очень несчастна. А вместе с ней несчастен и мой сын.

Я хотел узнать, где они находятся, но только чувствовал состояние.

И тут вспомнилось, как она пришла ко мне в баню в день величания Рода.

Ну да, она мне не жена, и женой не будет. Но наш ребёнок благословлён родом! А потому отдалить его от дома это не правильное решение!

По большому счёту самое защищённое место в моём поместье – это имение. Да, тут не было высоких заборов. Забор спасает от бомжей и диких зверей. Чем выше забор, тем больше хозяева боятся. Я же сейчас был готов порвать любого за моего сына!

А потому я закончил с медитацией, поднялся и решительно направился на выход.

Проходя мимо гостиной, я даже не вспомнил о княжне Таракановой. Мне было пофиг. Я быстро оделся, вышел на улицу, взял коня, вскочил на него и поскакал.

Я не мог ждать, пока Кузьма подготовит карету. И не мог ждать, пока седлает. Мне было достаточно уздечки и повода.

Да я бы и без повода поехал! Всё равно конь скакал туда, куда мне нужно. Он абсолютно подчинился моей воле.

По дороге я разминулся с ещё двумя каретами. И к бабке не ходи, они ехали ко мне.

Без разницы. Мне нет до них дела!

Благодаря связи с сыном, которую мне подарило красное сияние, я чувствовал, куда нужно скакать, и направлял коня, как по стрелке компаса.

Интересно, пока я не почувствовал ребёнка, его ци, его пульсацию жизни, у меня таких чувств не было. Такого желания защитить. Но стоило прочувствовать связь и всё, ничто не смогло бы сбить меня с пути.

Всё-таки то, что в той жизни я жил один и в лесу сыграло со мной злую штуку. Будь иначе, я ни за что не позволил бы отправить Матрёну куда-то и выдать её замуж без любви за первого встречного. Я бы эту ситуацию решил бы как-нибудь иначе, более деликатно.

Надо ли говорить, что до завода добрался очень быстро.

Еле дождался, пока откроют ворота. И бросив повод, отправился искать Добрыню Всеславовича.

Искать не пришлось. Мужики столпились около конторы.

До меня донеслось:

– Повезло Петрухе! Бабёнка справная!

– Да поди заряженная уже…

– Какая разница? Приданное за ней хорошее. Можно и выблядка прокормить.

– Я б женился…

– Да кто б тебе дал? Ни одна девка не подпустит.

– А я б на такой же, на господской. У неё и спрашивать не будут!

Увидев меня, мужики замолчали и расступились.

И хорошо, что расступились. Иначе я кулаки об их рожи почесал бы!

Взлетев на второй этаж, я увидел бледную дрожащую Матрёну в фате. А рядом с ней смущённого и счастливого Петро.

Я подошёл к Матрёне и, взяв её за руку, приказал:

– Пойдём!

– Владимир Дмитриевич, – воскликнул огорошенный Добрыня Всеславович. – Мы тут как раз брак регистрируем.

– Не будет брака! – отрезал я.

– А как же?.. – крикнул растеряно Петро.

Я глянул на него. Не повезло парню. Хотел жениться, просил меня помочь с этим. И тут вот она невеста! И забирают. Прям из-под венца.

Но я не мог поступить иначе.

Поэтому сказал ему:

– Приданное можешь оставить себе. И ещё… Поезжай в деревню, подойди к деду Радиму. Скажи, что от меня. Пусть покажет тебе девушек. Может, к какой и посватаешься. Я даю добро на свадьбу. Если, конечно, девушка не будет против.

После чего, не отпуская руку Матрёны, вернулся к коню. Запрыгнул. Правда с подводы. Потому как ни седла, ни соответственно, стремян, не было. Даже интересно, как я дома взлетел на коня с земли. Не сказать ведь, что опытный наездник.

Потом взял Матрёну и посадил её перед собой.

Всё произошло настолько быстро, что ворота закрыть до конца не успели.

Мы выехали за частокол и поехали домой.

Спешить было некуда. Да и боялся я растрясти Матрёну. Не дай бог ещё скинет…

Одной рукой я держал повод, другой прижимал девушку к себе. Моя рука лежала на её животе. И я был счастлив. Как дурак.

Матрёна в конторе была без шубы или тулупа. Я, конечно, расстегнул свой зипун и постарался запахнуть девушку, но на двоих он не был рассчитан.

Пришлось снять зипун и надеть его на Матрёну.

Хотя, ноги всё равно мёрзли.

В общем, я пожалел, что не стал ждать, пока Кузьма запряжёт карету. Сейчас бы ехали, укрытые тулупом.

С другой стороны, я бы тогда точно опоздал. Пришлось бы тогда забирать замужнюю. Хотя, для меня это большого значения не имело.

И вдруг Матрёна завсхлипывала.

– Ты чего? – удивился я.

– Мне это не приснилось? – спросила девушка.

– Не приснилось, – заверил её я.

– Боюсь, что проснусь, а я на заводе. А рядом со мной постылый муж.

– Прости меня, – сказал я. – Я был идиотом.

И тут открылся краник, и Матрёна зарыдала.

Я не знал, что делать. Поэтому просто ехал вперёд. И терпеливо ждал, когда этот поток слёз исчерпается.

Наконец, Матрёна успокоилась, и я почувствовал, как она дрожит. Всё-таки без шапки, с голыми ногами зимой на коне… Я-то мужик, могу и потерпеть, а вот Матрёне простывать нельзя.

В общем, взвесив между простудой и растрясённой беременной женщиной, я решил всё-таки немного скорости добавить.

Приехав домой, я спустил Матрёну в руки выскочившему встречать нас Кузьме.

Судя по четырём чужим каретам, стоящим около нашего дома, у Кузьмы сегодня день тоже выдался суматошным.

И тем не менее, я сказал ему:

– Бросай всё! Проводи Матрёну. И к печке поближе, а то обморозилась поди. И Прасковьи скажи, пусть накормит.

– А вы как же, Владимир Дмитриевич? – спросил Кузьма, видимо, имея ввиду, что я раздет.

– А я пойду с гостями нашими пообщаюсь, – ответил я и решительно зашагал в дом.

Нужно было решить вопрос с просителями раз и навсегда.

Хотя, думаю, раз и навсегда не получится – эти отстанут, другие приедут.

Но нужно как-то навести порядок во всех этих незваных просителях. Иначе жизнь станет невыносимой. В конце концов, это моя жизнь, мой дом, моя земля!

Поэтому вспомним деда Радима и начнём потихоньку впускать в сознание, смолиться и выбивать опоры… Ну или учиться этикету, налаживать социальные связи, готовиться к поступлению в академию магии.

А то люди сами приехали обучать меня, а я что-то кочевряжусь ещё, вместо того чтобы пользоваться возможностями.