Тамо далеко (1941)

Глава 11 — Страсти по пулемету

Потертая железяка упиралась прикладом в ступеньки трема и при каждом повороте пускала тусклые зайчики блестящим от масла казенником — Марко любовался стоявшим перед ним пулеметом. Второй номер расчета на какое-то время стал первым, пока Бранко определили в лазарет, размещенный в доме главы општины. Сам глава недальновидно присягнул правительству Недича в Белграде и ныне числился в бегах — не самый худший вариант, если иметь в виду, что коллаборационистов партизаны могли и расстрелять без всяких сантиментов.

Бранко и Луку самоназначенные санитары пытались вернуть в строй, меня уволок для разговора комиссар, одинокий Марко ждал обещанного посыльного, чтобы дотащить вещи в назначенный нам для проживания брвнар. Ждал да игрался с пулеметом, на некоторое время заслонившим в мечтах Живку.

Да, через его руки уже прошло немало оружия — вальтер, штейр, сокольский карабин, маузер, висящий сейчас на шее шмайсер, но это же пулемет! Марко гладил цилиндрический дырчатый кожух, обшарпанную краску на скругленных углах крышки и покоцаный деревянный приклад с верхним выступом, похожим на рог. Прошелся по насечкам рукоятки затвора, потрогал прицел, нажал на защелку рядом с ним — из чистого любопытства.

Казенник неожиданно провернулся на оси, а из торца кожуха выпал тяжелый ствол, долбанув по пальцам ноги.

Но Марко даже не почувствовал боли, он вздрогнул и неверными руками принялся лихорадочно запихивать ствол на место, пытаясь вернуть оружие в исходное состояние. Только с третьей попытки он догадался положить пулемет на колени и задвинуть ствол горизонтально, а не пихать вверх два килограмма стали непослушными пальцами, попутно пытаясь прищемить их между кожухом и ствольной коробкой.

Выступы, ствол, казенник и защелка встали на место и Марко только собрался облегченно выдохнуть, как понял, что собравшиеся вокруг партизаны ржут над его неловкостью. Краска залила его от шеи вверх.

На пулемет, кроме комиссара, нашлись и другие желающие — вокруг Марко, ставшего временным хранителем столь ценного девайса, немедленно собрались интересанты. И если первый натиск парень успешно отбил, то вот сейчас, когда он на глазах у всех чуть было не облажался…

— Эй, момче, такая игрушка не для тебя! — широко усмехнулся партизан с крупным орлиным носом.

Марко только плотнее прижал пулемет к груди.

— Не жмись, отдай, ты, небось, и стрелять из него не умеешь, — уговаривал носатый.

— Да чего с ним говорить, дай сюда! — вылез из-за его спины мужик с угрюмой рожей и тут же протянул свои лапы к пулемету. — Проверить надо, не сломал ли!

Хорошо что у комиссара нашлись срочные дела и он отпустил меня, так что всю сцену я видел по мере приближения к эпицентру. Когда до галерейки оставалось полсотни шагов, угрюмый схватил пулемет за ствол и медленно, но верно потянул на себя. Красный как советский флаг Марко упрямо пытался удержать МГ в руках, но проигрывал по массе и силе. И с каждой секундой и каждым упущенным миллиметром все больше наливался злобой загнанного в угол волчонка.

Я прибавил шагу, опасаясь, как бы Марко, утратив пулемет, не натворил с отчаяния делов — пальнет еще из пистолета в упор, потом разгребать замучаемся. Да и хороший шанс поставить себя в мужском коллективе грех не использовать. Новичок если прогнется, то запинают и будет потом вечным «принеси-отнеси».

— Я тебе сейчас проверю, — недружелюбно раздвинул я троих зрителей, — прикладом поперек спины. Грабки убрал от чужого.

— А ты не охренел ли, дечко? — резко развернулся угрюмый, но пулемет не выпустил. — Как со старшими разговариваешь?

— Глухой? — уперся я в мужика взглядом. — Команду убрать грабки не слышал? Могу поджопник выписать для доходчивости.

Гул среди собравшихся с подтвердил, что я выбрал правильный градус эскалации. Угрюмый, не отпуская пулемет, развернулся ко мне:

— Ты откуда такой резкий?

Мужчины — просто большие мальчики. Просто у них игрушки дороже или убойней, вот как сейчас. И разговоры точно такие же, как в детстве на футболе или на разборках с такими же мальчишками из соседнего двора. Ну, с поправкой на сербский колорит.

— Еще спроси с какого раена.

— Че?

— Через плечо. От пулемета отцепился, три шага назад и вали, откуда пришел.

— А че, твой, что ли? — перешел к новой аргументации угрюмый.

— Вот именно что мой, с бою взял.

— Нет, вы посмотрите на него! — обернулся он к партизанам, ища поддержки. — Сопляк, а туда же! Пулемет он взял! И десять немцев убил, ага!

— Двадцать.

— Что двадцать? — не понял оппонент.

— Двадцать немцев убил. И усташей столько же.

Не вдаваясь в дальнейшие пререкания, я сделал последний шаг, разделявший меня с угрюмым и резко вдавил костяшкой пальца ему за ухо. Он взвыл, отпустил пулемет и схватился за шею, растирая болючее местоо. Но уже в следующее мгновение заорал, наливаясь красным, как только что Марко:

— Да я тебе!!!

— Ладно, один на один, на кулаках, — я сунул винтовку и без того оборуженному Марко и скинул куртку.

— С землей сравняю! — кинулся снимать китель неудавшийся пулеметчик.

— Э, он Джина завалил, — негромко сказал ему на ухо носатый.

Угрюмый еще секунду ярился, а потом до него дошло:

— Джина? Бубку Шопича, из Йованья?

Видимо, услышали и другие — по собравшимся прошел удивленный шепоток. Носатый утвердительно покивал.

— Да? — спросил притормозивший угрюмый. — И как?

— Да лоб ему прострелил, — не стал темнить информатор.

— Ну-у, это не в счет! — успокоенно оскалился готовый к драке партизан, засучивая рукава.

Прикинул — я выше, но он заметно тяжелее и явно не слабак. Значит, надо выматывать, пока не выдохнется и упирать на технику. Но получилось и того проще — он самоуверенно оглянулся на крик «Двинь ему, Глиша!» и открылся, ну я и ввалил со всей дури.

Угрюмый аж сел на задницу, а изо рта у него вылетело нечто маленькое и блестящее. Я уж подумал, что зуб выбил, но нет, всего лишь брызги слюны.

Пока он там ворочался на земле, я успел оглядеть собравшихся, намеренно скаля зубы и раздувая ноздри — дескать, кому еще вломить? Желающих не нашлось, но, к чести угрюмого, он поднялся с намерением продолжать бой.

— Прекратить! Немедленно прекратить!

Невысокий и не слишком объемный мужик в портупее, чрезвычайно похожий на Гжеся Саакашвили из «Четырех танкистов», но только без усов, решительно расталкивал зрителей. Лишившиеся зрелища вместо того, чтобы поставить нахала на место, наоборот, расступались, подтягивались и даже принимали некое подобие строевой стойки.

«Гжесь» вышел на середину круга, оценил мизансцену и безошибочно определил зачинщиков:

— Небош, Глиша! Опять?

Названные немедля приняли вид «А мы чо? Мы ничо! Мы просто мимо шли, оно само!», но если носатому Небошу еще можно было поверить, то разбитая рожа Глиши ставила все точки над «и».

— По два наряда каждому!

Тут уж мое удивление вообще плеснуло через край — да у них в отряде совсем армейские порядки!

Оставшись без развлечения публика разошлась, за исключением стайки малолеток — их, словно магнитом, тянуло к пулемету и Марко. Ну как малолеток, примерно его возраста, плюс-минус один-два года. Все время забываю, что по внешнему виду тоже попадаю в эту категорию тоже.

Пацаны, большинство с оружием, солидно расспрашивали парня о боевом пути, особо интересуясь подробностями добычи пулемета. А «грузин» навел порядок на пятачке перед домом и взялся за нас:

— Кто такие, почему не знаю?

— Радо привел, — появился за его плечом комиссар.

— Значит, теперь наши бойцы, — удовлетворенно хмыкнул «Гжесь». — Я командир Валевского отряда Здравко Йованович. Вы поступаете во вторую роту, пулемет сдать.

Ну здрасьте, мне что теперь, каждому встречному-поперечному, включая командиров, морды рихтовать?

— Во-первых, мы не ваши, а сами по себе. Во-вторых, пулемет мы взяли с боя, если кто себе такой же хочет, пусть идет в Валево, там пулеметов много, на всех хватит.

— У нас положено делиться трофеями, — надавил Здравко.

— Делиться мы любим, — тут же согласился я. — Нашу долю с убитых егерей выдайте и забирайте пулемет.

Командир обернулся на комиссара, тот утвердительно моргнул.

— А, это ты егерей помог разбить…

— Ну, это еще кто кому помог.

— Н-да?

Комиссар вкратце рассказал о бое, да еще вовремя появился Радо с подробностями, так что через пять минут Здравко, и без того поглядывавший на нас с интересом, мнение насчет пулемета переменил. Особенно после того, как связной подтвердил, что командовал в бою не Бранко, а вот этот вот недоросль Владо.

Пошли взглянуть и на пулеметчика, к неудовольствию распоряжавшегося в доме то ли фельдшера, то ли доктора. Три его помощницы-сестрички отмыли полы до блеска и при появлении четверых мужиков в уличной обуви только молча поджали губы, а вот «главврач» высказал командиру все, что он о визитерах думает. Мелькнула мысль о бахилах и я чуть не фыркнул — ну какие бахилы посреди партизанской Сербии, да еще в 1941 году?

Бранко отделался относительно легко и, несмотря на ворчание медика, рвался в строй, а белая повязка через всю голову придавала ему вид лихой и геройский. Луке же пуля недобитого егеря отстрелила кусочек седалища, отчего он крайне настороженно смотрел на нас и ерзал на пузе в ожидании шуточек.

Но командир и комиссар люди ответственные, я сдержался и показал Марко кулак на всякий случай. Лука, конечно, боец так себе, но ведь не удрал, не спрятался, зачем же его сейчас обижать?

Вот заживет, тогда и примемся.

На прощанье за Бранко принялась симпатичная черноглазая девица с внушительными достоинствами, чему он точно был рад. А вот тому, что я проводил ее задумчивым взглядом, совсем не обрадовался:

— Эй, Владо, не лезь к девчонке!

Я вытаращился на соратника — я тут его пулемет защищаю от толп халявщиков, сил не жалею, а он за косой взгляд взбеленился! Вот чего нам точно не хватает, так это пересобачиться из-за женского пола.

Бранко отмяк — не иначе, видок у меня больно ошалевший был, и мы засобирались, чтобы успеть получить пайку на ужин. Стоило нам выйти на трем, как за спиной зашоркал веник и зашлепала тряпка.

После ужина нет бы залежать съеденное — нас дернули на доклад. Командир и комиссар внимательно выслушали нашу эпопею, задали немало вопросов, а потом официально предложили вступить в отряд. И не просто вступить, а заняться обучением партизан.

Вот хорошо, что Здравко имеет военный опыт — служил в королевской армии унтером, наредником-водником, оттого в отряде и наряды, и порядок, и дисциплина. А вот комиссар, Мило из «студентов», как и Лука, только постарше, сам преподавал в учительской школе. По забавному совпадению — французский язык, на котором мы с ним с удовольствием перекинулись парой-тройкой фраз. Ну, это я с удовольствием, а он-то наверняка мою легенду проверял.

— Нам, пока четники думают да собираются, надо подготовить ударные команды для штурма Валево, — объяснял задачу командир. — У нас уже есть группа бомбашей-гранатометчиков, к ней нужно натаскать и остальных.