На пыльных тропинках далеких планет

* * *

Через пять дней после нашей «благотворительной акции» обитателей Базы стало на одного больше. Нет, тесный коллектив прирос вовсе не Танутом, а худощавым плохо выбритым очкастым мужчиной в возрасте под шестьдесят лет. Отставным полковником-лингвистом, когда-то служившим в разведке. Именно он сопровождал подлеченного на Земле арбалетчика, которого, как было обещано, следовало передать заморским гостям.

Пожалуй, это явление «похороненного» члена то ли экипажа, то ли абордажной команды было очень своевременным: каракка уже не полулежала на боку, а покачивалась на волнах, и на ней вовсю заканчивались работы по установке нового такелажа на восстановленную мачту. Поэтому, даже несмотря на не до конца стихшее волнение (главное — ливень перестал) мы двумя квадроциклами и отправились в поездку к чужакам в гости.

Танут, конечно, был ещё слаб, но вполне уверенно держался на ногах, и земные медики посчитали, что дальнейшее морское путешествие ему вреда не принесёт.

Реакция на появление их товарища, выряженного в одежды странных хозяев острова, у «гостей» была настороженной. В госпитале Танута выбрили наголо (исследовали его по полной программе), а старую одежду то ли посчитали слишком ветхой, то ли тоже пустили на какие-то лабораторные исследования.

Очередные переговоры состоялись по уже ставшему традицией «протоколу». Только теперь Пётр Андреевич, тот самый переводчик, мог произнести осмысленные фразы, а не изъясняться инфинитивами, как это делал я. Ну, и что-то понимал из речей визави. Поэтому и удалось донести до подошедших то, что в сумке из синтетической ткани, именуемой по старой памяти времён челночников «полосатый рейс», находятся подарки их капитану. В частности, типа-адмиральский парадный мундир с множеством галунов и вообще «золотого» шитья. Ну, и ещё немало мелочей, вроде богато украшенного позолотой кортика, парной реплики кремнёвых пистолетов из добротной стали, приличных габаритов нарядного компаса, небольшого бочонка рома и тому подобных безделушек.

Уже по возвращению на Базу мы дружно насели на толмача с расспросами о том, что за мореплавателей черти занесли на столь уединённый островок.

— Ребята, вы слишком много от меня требуете, — опустил нас на землю он. — Я сам едва-едва научился понимать их язык с пятого на десятое. Моряки с западного континента. Где-то севернее у них находится то ли небольшая колония, то ли просто фактория, куда они везли оружие и сопровождали караван с товарами. Но не на этом континенте, а на соседнем, отделённом нешироким морем. Сначала попали в зону штиля, а потом в сильный шторм, который отнёс их посудину далеко на юг. Что стало с другими судами каравана, не знает.

— Что значит «нешироким»? — заинтересовался Артём?

— Спросите что-нибудь попроще. Немногим больше суток плавания. Метрополия называется Ласэ́догаш. Народ, живущий в ней, себя называет лас, просто «люди». Государств на континенте, где находится эта страна — до хрена и больше. Как и языков. Свой континент зовут Тоо́жи. Тот, куда они плыли, зовётся Каттаа́су. Соседний с нами, населённый агрессивными дикарями, Олмога́. Этот Танут на листочке нарисовал взаимное расположение континентов. Вернее, известных ему кусков этих континентов. В вашей электронной почте этот шедевр картографии должен быть. Как я понял, у них на западном континенте сейчас что-то вроде начала эпохи Великих географических открытий, потому что через океан научились плавать только ласы и какие-то ракуи́м. У тех тоже есть фактория, но они торгуют не с государством Хи, как ласы, а с государством Воастачу́, что находится где-то ещё севернее. Большего простой морской пехотинец просто не знает.

— А на нас почему напали? — задал я свой вопрос.

— Решили рабами разжиться и продать их в Хи, — пожал плечами Пётр Андреевич с таким видом, будто я не понимаю чего-то элементарного.

На следующее утро каракка ушла из залива на север.

— Вот и ладненько, — обрадовался переводчик. — Значит, скачаю на флешки все видеозаписи, снятые беспилотниками и вашими персональными камерами, и на Землю. Моих услуг вам тут больше не требуется.

Но не успел он приступить к обещанному, как слега задрожали стены Базы. Подземный удар силой, пожалуй, единички в три. Ерунда, в общем-то. Камера беспилотного аппарата, которым Людмила решала проводить уходящий к Большому острову корабль, зафиксировала поднимающийся из жерла вулкана столб дыма. Ещё извержения по соседству нам не хватало!

Но больше никаких сейсмических проявлений в тот день не наблюдалось. А к вечеру, когда снова начал падать барометр, каракка, скорее всего, уже добралась до Большого острова, так что гости вполне сумеют укрыться за ним от шторма. Эти бури обычно движутся с запада-северо-запада, так что с восточной стороны должна образоваться «тень», в которой можно переждать хоть недельную штормягу.

А шторм на этот раз действительно разразился на целую неделю. Узнав о его начале, Земля задержала возвращение переводчика, мотивировав тем, что как бы нам не пришлось проводить спасательную экспедицию к застрявшим на Большом острове ласцам.

В детстве, слушая по радио песню «Машины времени» «Я пью до дна», я всегда удивлялся словам о том, что «труднее всего не свихнуться со скуки и выдержать полный штиль». Мне тогда казалось, что скука — удел людей, не умеющих себя занять. Ведь возраст был такой, что шило в ж… не позволяло нам спокойно сидеть ни минуты. Даже будучи наказанным за какую-нибудь шалость и запертым в квартире, непременно находил себе занятие: если не смотреть телевизор, то читать, если не читать, то что-то вырезать из бумаги, клеить, «усовершенствовать» игрушки. Да мало ли чем можно заняться?

Но в нынешней реальности именно буря, во время которой, как пелось в той самоё песенке «крепче руки и парус поможет, и киль», оказалась для нас самым серьёзным испытанием в вопросе «не свихнуться со скуки». Просто потому, что стены нашей «защитной капсулы», коей является База, отделив нас от буйства стихии, одновременно превратились и в тюремные стены. Наружу не высунуться из-за порывов хлещущего дождя с ветром, от которых окружающие Базу деревья не только гнутся, но ещё и время от времени швыряются сорванными листьями и обломанными ветвями. Ни о какой работе за пределами помещения речи не идёт. А внутри всё очень быстро наскучило. Ведь невозможно же неделю, не отрываясь, пялиться в экран компьютера, прерываясь лишь на еду, сон и… секс.

Ну, да. Появление нового человека в нашем тесном коллективе, конечно, привнесло некоторое разнообразие в темы для общения. Но, в силу специфики предыдущей службы, Волков оказался не очень-то словоохотливым, когда дело касалось армейских баек. А в силу «естественных возрастных изменений», не поддержал попыток Гринберг «наладить более дружественные отношения». Может быть, ещё и потому, что, по словам Петра Андреевича, его единственная дочь была старше Инги.

Если мы с Артёмом нашли себе «отдушину» в возне с техникой, укрытой в нашем ангаре, то переводчик и тут оказался нам не товарищем. Просто из-за того, что был «сугубым гуманитарием».

Как бы то ни было, но очередную неделю «заточения», тихонько матерясь на местную погоду, мы пережили. И первым делом, как только стих ветер, отправили в полёт «Орлана».

Как и ожидалось, беспилотник обнаружил каракку у восточного берега Большого острова, мерно покачивающуюся на мёртвой зыби. В лагере на берегу дымились костры: моряки коптили добытую в джунглях дичь.

— Что-то мне подсказывает, что хрен они до конца сезона штормов доберутся до страны Хи, — буркнул Дуб, любуясь на экране на открывшуюся картинку.

— Это почему? — не понял «сугубый гуманитарий», которому уже не терпелось вернуться к внукам.

— Перерывы между штормами сильно короткие. По моим прикидкам, чтобы выйти из зоны действия сезонных штормов, требуется уйти на север километров на четыреста. Ну, или хотя бы на три сотни, чтобы оказаться в той зоне, где они намного слабее. И идти для этого под достаточно острым углом к преобладающим ветрам. То есть, затратить на это часов пятьдесят. Если угадают с промежутком между штормами, то могут вырваться. А если нет, то их точно на берег континента выбросит. К кочевниками.

— Так население ближайшего континента — кочевники? — удивлённо приподнял брови Волков.

— Кочевники и пираты. Если не считать некоторых более высокоразвитых племён и, наоборот, первобытных обитателей джунглей. Люда, покажи Петру Андреевичу видео нашего визита на континент, — попросил я нашу «робинзоншу».

Помимо съёмок корабля ласов, сгоняли беспилотник и к неожиданно подавшему признаки жизни вулкану.

Озеро в кратере вулкана дымило и парило. Сквозь ещё более позеленевшую воду, и без того, похоже, насыщенную кислотой, прорывались пузыри вулканических газов. А вода, находящаяся на грани закипания из-за горячей «подпитки» сквозь трещины в пробке жерла, испускала клубы пара.

Консультации с Центром (течение времени, кстати, за последнюю пару недель ещё больше уравнялось, и теперь здешний час соответствовал примерно одному часу пятнадцати минутам земного времени) ясности в степени опасности состояния вулкана никакой ясности не принесла. По словам вулканологов, в таком состоянии оживающая огнедышащая гора могла находиться и несколько часов, и несколько десятилетий. Единственный признак приближающегося извержения — усиливающаяся тектоническая активность. Но и то — совершенно не стопроцентная.